Новое время на Западе стало эпохой научной революции, которая наиболее успешно развернулась в таких областях, как астрономия, механика и химия207. Стремительное возникновение новых знаний о физическом мире, рост престижа естествознания среди знати и представителей нарождающегося среднего класса, появление первых научных организаций, - все это повлияло и на западную медицину. Некоторые врачи в эту эпоху стали использовать опыт естествознания для объяснения причин возникновения болезни. При этом наиболее подходящими для этих целей оказались теории, возникшие в рамках химии и механики. Отсюда развитие таких направлений в медицинской теории, как иатрохимия и иатромеханика. Старая гуморальная теория, связанная с именами Галена и Гиппократа, стала подвергаться критике. Однако, не смотря на серьезные сдвиги в области медицинской теории, сама медицинская практика почти не претерпела изменения. Господствующие приемы лечения оставались традиционными - назначение диеты, кровопускания, очистительные процедуры. Открытие Нового Света привело к расширению знаний о лекарственных средствах. В Европе стали появляться новые лекарства, такие, как кора гуайякового дерева (для лечения сифилиса), кора хинного дерева (для лечения малярии), шоколад (для лечения болезней желудка)208.

Угасание чумы, как уже отмечалось выше, сопровождалось распространением других болезней. Наряду с оспой важнейшими болезнями в XVШ в. стали цинга, рахит и многочисленные «лихорадки» (малярия, желтая лихорадка, грипп и др.) Среди врачей стало распространяться мнение, что главной причиной заразных болезней являются миазмы. Сама по себе миазматическая теория уходила корнями в античную медицину и была связана с гиппократовскими идеями о роли погоды и климата в этиологии «лихорадок». Однако в свете успехов в области химии и механики теория миазмов получила новый импульс для развития. Развитие пневматической химии в середине XVШ в. привело к изменению представлений о воздухе. Старая античная концепция воздуха как единой субстанции уступила место взглядам о сложном составе воздуха209. Последнее с легкостью приводило к выводу о существовании наряду с хорошим воздухом «миазматического» или «гнилого воздуха».

Европа со времен античной Средиземноморской цивилизации сильно страдала от эпидемий малярии. Очагами малярийной инфекции были многочисленные болота и сырые низменности, разбросанные повсеместно от дельты Дона до Британских островов. Все сырые места, густонаселенные малярийными комарами, были неизменными рассадниками «болотной лихорадки». Как показывает Бродель, процесс внутренней колонизации на Средиземноморье - от Португалии до Леванта - неизменно сопровождался разгулом малярии. В XVI в., когда освоение низменных и влажных земель достигло своего апогея, малярия стала самым грозным врагом крестьянина210. Около 1630 г. отцы-иезуиты доставили из Перу в Испанию новое средство против «болотной лихорадки» - кору хинного дерева. Из Испании «кора иезуитов» распространилась по другим странам. Первоначальные споры о том, можно ли использовать христианам это языческое снадобье, уступили место его активному применению во врачебной практике. Вместе с тем трудности в определении правильной дозировки часто приводили к тому, что применяемый препарат оказывался неэффективным или вызывал сильные побочные эффекты (рвоту) 211. Вплоть до 1820 г., когда химикам удалось выделить из коры хинного дерева чистый хинин, лечение с помощью настоя из мелкоизмельченной коры часто бывало неэффективным. Однако практика лечения с помощью коры хинного дерева имела еще один важный итог. Она показала, что средство действует далеко не против всех «лихорадок». Отсюда распространение среди медиков мысли о том, что лихорадки бывают разные. Тем самым в эпоху Нового времени западные врачи начали осознавать, что заразные болезни различаются между собой.

Успехи естествознания подталкивали некоторых врачей и уче- ных-экспериментаторов к более широкому использованию инструментов и методов, характерных для отдельных отраслей науки. Так, опыты с электричеством, начатые в XVIII в., и интерес к магнетизму привели Франца Антона Месмера к его экзотическим экспериментам по управлению «флюидами животного электричества» у его пациентов212. В то же самое время исследования Томаса Беддо и его помощника Хамфри Дэви в области пневматической химии привели их к необычной серии экспериментов с газами, в ходе которых они надеялись найти средство против туберкулеза213.

Т-1 и и

Еще один важный шаг в развитии медицинских представлений о болезни был сделан, когда в медицинских школах XVIII в. в программу подготовки врачей стали вводиться курсы по хирургии214. Главными местами, где произошли эти изменения, были Эдинбург, Лондон, Париж, а также Петербург, где традиционные для Запада различия между подготовкой врачей и хирургов были устранены с самого начала, с созданием Врачебно-хирургической академии. Тщательное изучение нормальной и особенно патологической анатомии позволило выработать локалистский (патологоанатомический) взгляд, отказавшись от традиционного холистического подхода. Регулярные посмертные вскрытия трупов, которые стали проводить в новых медицинских школах, позволили врачам уяснить, что болезнь является всего лишь патологическим состоянием тех или иных органов или тканей тела и не существует в качестве особой субстанции. Одним из лидеров нового подхода стал француз Ксавье Биша, имя которого для всей Европы ассоциировалось с важными изменениями в медицинском мышлении215.

Теоретические новации Биша и его последователей имели огромное значение для становления медицинской науки. Благодаря патологоанатомическим исследованиям природа болезни была решена своего древнего мистического ореола. Вместе с тем в понимании этиологии болезни оставалось еще много неясностей. Врачам стало значительно больше известно о том, что происходит в организме болеющего человека, но по-прежнему оставалось загадкой, что является причиной болезни. В этом отделе медицинского знания еще долго господствовал плюрализм. Не только в XVIII в., но и на протяжении большей части XIX в., медики для этого выдвигали разные объяснения. Как и во времена Гиппократа, основной причиной по-прежнему называлась неблагоприятная среда - «плохой воздух», некачественная пища, различные диетические нарушения, а также - довольно часто - так называемая конституционная предрасположенность к болезни. Все же надо признать, что в XVIII в. все остальные объяснения причин возникновения и распространения болезней были признаны неудовлетворительны. Гнев божий или пагубное влияние небесных светил больше не считались реалистичными объяснениями.

Однако остается указать еще на одно, но очень важное обстоятельство. В ХУШ в. на Западе медики не были единственным типом специалистов по лечению болезней. Рынок медицинских услуг был намного более пестрым, чем в позднейшие времена, поскольку на нем действовало множество самых разных целителей. Давать советы по сохранению здоровья брались очень многие лица - священники, аптекари, цирюльники, домохозяйки, родственники, соседи и пр. Это означает, следовательно, что медицинские объяснения болезни, даже наиболее достоверные, все еще не были господствующим типом объяснений. Кроме того, это открывало возможность для того, что в борьбе с болезнями важная роль могло принадлежать не только врачам, но и другим действующим лицам на рынке медицинских услуг216.

Прекрасным примером этого является история борьбы с главным убийцей ХУШ в. - оспой. Наступление на нее было начато не врачами, а наиболее просвещенными представителями аристократии.