Появление холеры на Западе привело к настоящему шоку, сопоставимому с тем, который в середине XIV в. вызвал приход Черной смерти. Прекращение эпидемий чумы и успехи в профилактике оспы, которые впервые были достигнуты в Век Просвещения, дали западным нациям уверенность в способности с помощью научных знаний справиться со всеми болезнями. Государственная власть повсюду уже достаточно окрепла, повсюду наблюдался демографический и экономический рост, на подъеме была медицина, но именно в этот момент и появилась холера. Для европейцев это была «новая болезнь», и по аналогии со средневековой чумой некоторые называли ее «Синей смертью».

Важно заметить, что к началу 1830-х гг. врачи в Европе уже имели некоторую информацию об этой болезни, которая поступала из Индии. Известно, что с XVI по XVIII в. отдельные отчеты об эпидемиях в Индии поступали от голландских и английских наблюдателей. В 1817 г. началась первая пандемия холеры, в результате которой болезнь впервые вышла за пределы Индии и вскоре достигла Индонезии, Китая и Филиппин. В марте болезнь бушевала в британском Форте Уильямс, а в июле распространилась по всей Бенгалии, вызывая большие жертвы среди местного населения. В ноябре она обрушилась на колониальные войска маркиза Гастингса, в результате чего умер почти каждый третий британский солдат (3 000 из 10 000). Именно тогда (точнее 16 сентября 1817 г.) болезнь впервые получила свое название - Cholera morbus. Продвигаясь в северо-западном направлении, холера достигла Египта, пересекла всю Персию и в 1823 г. была Астрахани. Однако дальше болезнь не продвинулась, и Европе удалось избежать встречи с ней269.

Тот факт, что в начале 1820-х гг. холера не затронула Западный мир, похоже, сыграл злую шутку с европейцами. Даже большинство медиков уверовали в то, что холера является местной индийской болезнью. Тем неожиданней было ее появление через десять лет. Но почему болезнь покинула пределы индийского субконтинента, где она действительно является эндемичной? На этот счет взгляды специалистов расходятся. Господствующее мнение заключается в том, что к XIX в. на планете началось очередное потепление климата и возбудитель болезни - холерный вибрион - смог распространиться за пределы дельты Ганга, где он традиционно обитал в теплой и стоячей воде. Более критический ответ состоит в том, что активизация холеры связана с установлением британского колониального владычества в Индии. С этой точки зрения, с конца КУШ в. британцы начали намеренно разрушать традиционные социально-экономические основы индийского общества, в результате чего в стране усилился голод, и возросла смертность. В частности, британцы, введя новые законы и новые налоги, запретили индийцам вести полукочевой образ жизни и фактически вынудили их постоянно оставаться в областях, зараженных холерой. Своего апогея этот процесс достиг в первой четверти XIX в., и холера стала свирепствовать сначала в Индии, а затем и за ее пределами270.

История глобальных холерных кризисов, изучаемая специалистами начиная с 1830-х гг., включает в себя много дискуссионных моментов. В частности, по сей день существуют разногласия относительно точных датировок всех семи пандемий холеры. Более-менее общепринятая точка зрения состоит в том, что вторая пандемия началась в 1827 г. В тот год болезнь покинула дельту Ганга и достигла Пенджаба. После этого она проникла в Персию, где в этот момент находились русские войска, а затем на берега Каспийского моря. В конце августа 1829 г. она уже была в Оренбурге. Еще через год она была в Москве и Харькове, угрожая всей европейской России. Зимой 1830-1831 гг. эпидемия началась в русских войсках, которые находились в Польше, где как раз шли военные действия. Через Польшу и Болгарию болезнь распространилась по всей Европе, а также Турции. В августе 1831 г. холера вспыхнула в Берлине и Вене, в октябре - в Гамбурге, а оттуда в том же месяце оказалась на Британских островах. В конце марта 1832

г. эпидемия началась в Париже, где за 18 дней унесла жизни 7000 человек. В июне того же года холера достигла Канады и США. В странах Латинской Америки она появилась в 1833 г. В 1834 г. она пошла на спад, хотя ее присутствие в Италии наблюдалось еще и в 1835 г.271

Демографические последствия холерной эпидемии на Западе были серьезными, но все же не шли ни в какое сравнение с последствиями чумы и оспы. Заболеваемость холерой была значительно ниже, хотя смертность среди заболевших в некоторых случаях достигала 50%. По итогам второй пандемии в России умерло почти 200 000 человек, в Польше - более 10 000, в некоторых частях Пруссии смертность колебалась от 11 до 14 человек на 1000 жителей. В больших городах холера влияние холеры опять-таки было небольшим по сравнению с эпохой чумы и оспы. В Париже из 785 000 заболело 35 000, в

Гамбурге из 620 000 - 17 000272. Еще в меньшей степени потери европейцев от холеры могут быть сопоставимы с потерями от холеры в Индии. По вполне реалистичным оценкам, с 1817 по 1831 г. холера там ежегодно убивала 1 миллион 250 тысяч человек, а всего за этот период - 18 или даже 40 миллионов человек. Огромные потери от холеры индийцы несли и в последующие десятилетия273.

Пожалуй, более серьезными для Запада были психологические, культурные и социальные последствия, вызванные холерой. В воображении современников холера была «новой чумой». При этом особое потрясение вызывала картина самого заболевания. У больного начиналось сильнейшее обезвоживание, сопровождавшееся непрерывной рвотой и диареей. В считанные часы человек совершенно менял свой облик, покрывался «синюшней кожей» и умирал среди собственных экскрементов. Для современников это была постыдная смерть, эстетика которой повергала в отчаяние274.

В первой половине XIX в. медицина на Западе все сильнее использовала научные достижения и уже превращалась в «научную медицину». Однако доктора были бессильны перед холерой, не имея представлений ни о причинах болезни, ни о способах ее распространения, ни о характере лечения. В ход были пущены самые разные средства, хотя, кажется, одним из самых распространенных стало вливание солевого раствора275.

Выявив неспособность медиков остановить болезнь, эпидемия стимулировала другие культурные стратегии профилактики и лечения. Повсеместно - от России до Северной Америки - народные целители и знахари предлагали свои чудесные снадобья, которые были столь же необычными, как и малоэффективными. Для защиты от заразы жители жгли костры, окуривали жилища и одежду, стреляли в воздух из ружей. В России крестьянки по ночам опахивали землю вокруг своих деревень и прибегали к магическим обрядам и заклинаниям276.

Не проводя различий между бедными и богатыми, болезнь могла настигнуть любого. Казалось, уже одно это обстоятельство должно было сплотить всякую нацию. Однако в реальности произошло другое.

Почти все «цивилизованные общества» не выдержали проверки на сплоченность. Везде в Европе в первой половине XIX в. народ и элита перед лицом холеры оказались по разную сторону баррикад. Холера выявила серьезные социальные противоречия, которые существовали в каждом обществе277.

Одно из самых распространенных последствий холерных эпидемий состояло в росте взаимной подозрительности. Простой народ и элита по-разному реагировали на болезнь и по-разному относились к действиям друг друга. Народ подозревал своих господ в том, что они с помощью холеры попросту хотят избавиться от лишних ртов. Знать презирала народ за невежественные суеверия и отказ исполнять предписания против болезни, которые давали власти и медики. Кроме того, в очередной раз проявилась подозрительность против этнических меньшинств и иноверцев. Поползи слухи об отравителях. В России народ подозревал в распространении холеры евреев, татар, немцев. В Австрии подозрения падали на цыган. В годы войны в Польше в качестве отравителей у русских фигурировали поляки, а в Польше в распространении холеры подозревали русских. При этом повсеместно подозревали врачей, чьи лекарства часто воспринимались как яд278.

Еще одна линия раскола прошла между властями и населением. Во многих случаях именно действия властей, а не сама по себе болезнь, вызывали наибольшее недовольство279. В самом деле, власти различных стран по-разному реагировали на вызов эпидемии. Как показал в свое время Эрвин Аккеркнехт, эти различия определялись существующими в разных странах типами политических режимов. В частности, авторитарные власти России, Австрии и Пруссии прибегли к проверенной стратегии «карантинизма», широко используя войска и полицию для оцепления зараженных мест и усмирения народных волнений. Напротив, в Великобритании и США с их либеральными правительствами, власти отказались от применения грубой силы280.

Более детальный анализ идеи Аккеркнехта показывает, что в континентальной Европе политика карантинов также использовалась не везде. В частности, от нее отказались некоторые маленькие германские государства и отдельные города, такие, как Гамбург и Любек. Во многом этот отказ был вызван тем, что их власти уже усвоили российский опыт, который показал, что введение жестких административных мер лишь возмущает народ. В самом деле, народ был крайне недоволен политикой карантинов, которая способствовала росту цен, а также введением принудительных захоронений и запретом на свободу передвижения и собрания. Вслед за европейскими революциями и восстаниями 1830-го г. по Европе - от Петербурга до Будапешта - прокатилась волна холерных бунтов281.

В странах, где у власти уже стояла буржуазия, ситуация была не менее напряженной. В Великобритании, где прежний общественный порядок подвергался реформированию, а политики всех цветов отчаянно пытались повлиять на правительство и парламент, холера выявила недовольство народа в отношении отдельных институтов и профессиональных групп. В частности, в Ливерпуле и других городах волна народного возмущения была обращена против медиков, в особенности против медицинских школ, где велись анатомические исследования. Народ подозревал, что врачи губят простых людей ради того, чтобы воспользоваться их трупами в своих интересах282. Во Франции, где в результате Июльской революции 1830 г. к власти пришло новое правительство, холерная эпидемия вскрыла острые противоречия между правящим режимом и церковью, светскими радикалами и клерикалами. Традиционные благотворительные пожертвования в пользу жертв болезни раздражали правительственных чиновников, которые не допускали вмешательства церкви и консерваторов в дела управления государством и обеспечение социального порядка. Для поддержания своего авторитета власти взяли дело благотворительности в собственные руки283.

В целом, повсюду в Европе холерные эпидемии начала 1830-х гг. стали частью более сложных социальных и культурных противоречий, внеся дополнительные черты в общую картину серьезного кризиса обществ долгой революционной эпохи.