Под олигофренией понимают группу заболеваний различной этиологии, общим и типичным для которых является психическое недоразвитие. В первую очередь это проявляется в недостаточности интеллекта и характеризуется синдромом относительно стабильного, непрогрессирующего слабоумия. Однако, недостаточность интеллекта не исчерпывает всей картины олигофрении. У больных олигофренией отмечается недоразвитие эмоциональности, моторики, восприятия, внимания.
Олигофреническое слабоумие является своеобразным. Оно отличается от слабоумия вследствие приобретенных в зрелом или пожилом возрасте органических заболеваний головного мозга. При последних происходит распад уже имевшихся психических свойств, а при олигофрении эти свойства не развиваются. В первую очередь это относится к наиболее поздним в филогенетическом отношении проявлениям психической деятельности. Так, для больных олигофренией характерны недоразвитие, недостаточность абстрактного мышления. Мышление их носит преимущественно конкретный характер. Следует отметить, что эта особенность мышления различно выражена у разных больных и находится, в прямой связи с глубиной слабоумия.
Обычно объектом экспериментально-психологического исследования оказываются дебилы. Имбецилы и идиоты специальным патопсихологическим исследованиям, как правило, не подвергаются. При исследовании дебилов важно не только установить факт интеллектуального недоразвития, но и определить глубину его. Особенно часто этого требуют вопросы судебно-психиатрической и военной экспертизы.
Мышление олигофренов характеризуется недостаточностью уровня процессов обобщения и отвлечения. Суждения больных при решении экспериментальных заданий носят конкретно-ситуационный характер. Им не удается отвлечение от конкретных, частных признаков и выделение существенных, т. е. недостаточным оказывается аб
страгирование, возможность образования новых понятий.
Эти особенности олигофренического мышления обнаруживаются при исследовании различными методиками, особенно классификацией. В одну группу больные объединяют предметы, которые в их представлении связаны с определенной, конкретной ситуацией. Так, они легко объединяют в одну группу предметы мебели, но нередко к ним относят чернильницу («Она на столе стоит») и книгу («Раз этажерка здесь, значит и книгу сюда надо»). Крайне трудным оказывается для таких больных образование групп по более абстрактным признакам, например, выделение измерительных приборов. Еще более трудным представляется следующий этап классификации, требующий объединения ряда групп в более крупные, собирательные, когда приходится объединить отдельно живые существа, растения и неживые предметы. Больные в этих случаях считают невозможным объединение в одну группу мебели, транспорта и инструментов, не понимают, как можно объединить вместе животных и людей.
Аналогичные данные получаются при исследовании методикой исключения. Решения заданий также носят конкретный характер, опираются на выделение часто второстепенных, ситуационных связей. Так, объединяются в одну группу портфель, чемодан и книга («Книгу можно носить в портфеле и чемодане», «Школьники пользуются либо портфелем, либо чемоданом — носят в них учебники»); велосипед, мотоцикл и тачка («Они ездят по земле, а лодка на воде»). Некоторые задания вообще представляются невыполнимыми. Так, о весах, очках, термометре и часах обследуемые говорят, что они все разные и среди них нельзя выделить три предмета, имеющие что-то общее; они не могут противопоставить кровать другим видам мебели, предназначенным для хранения чего либо,— шкафу, комоду и этажерке; точно так же дебилы часто не могут противопоставить солнце искусственным источникам света.
Недостаточность уровня процессов обобщения и отвлечения у дебилов выявляются при исследовании возможности определения понятий. Как правило, определение понятий проводится многословно, на основе второстепенных, несущественных признаков. Так, определяя
понятие «стол», Сольные характеризуют его по материалу, из которого он сделан, по наличию четырех ножек, в лучшем случае по предназначению («чтоб кушать или писать»), но никогда не указывают его родовых признаков. Следует, однако, помнить, что в некоторых случаях определение понятий может вызвать затруднения не только у дебилов, но и у малокультурных людей (психически здоровых), не иривыкших к таким мыслительным операциям. В то же время в беседе или в процессе дальнейшею исследования обнаруживается, что данное понятие у обследуемого достаточно развито и представления о нем достаточно дифференцированы.
Характерные для дебилов данные получаются обычно при исследовании их методикой сравнения понятий. Если различие между понятиями больным еще удается установить (по внешним мало существенным признакам), то общее между ними они выделить не могут. Например, больной Ш., сравнивая стол и стул, говорит: «Нет ничего между ними общего, это разные вещи. А разница в том, что стол большой, а стул маленький. На стуле сидят, на столе пишут». При сравнении лошади и собаки: «Не знаю, что между ними общего. Лошадь кушает сено и на ней сидят, а собака ест мясо и на ней не ездят». При сравнении дождя и снега: «Что же общего? Это разные вещи. Дождь льет как из ведра, а снег пухом белым летит».
Следует отметить, что при исследовании методикой •исключения дебилы легче выполняют задания, если инструкция предусматривает исключить один, отличающийся от других предмет, чем при указании найти три предмета, имеющих между собой что-то общее.
С. Т. Храмцова (1965), специально исследовавшая методикой сравнения понятий детей-олигофренов, обнаружила у них, помимо неспособности выделить главные черты понятий и соотнести их к обобщающему понятию, следующее:

1. сравнение проводится по несоответствующим признакам.

Лыжи-коньки. «Коньки острые, а лыжи деревянные»;

2. недостаточно полное представление о вещах, измышления, свидетельствующие о скудности сведений.

Лошадь — корова. «Лошадь бегает, а корова мычит.
Корова дает молоко, а лошадь сено. Корова пасется, а лошадь нет».
У дебилов значительно затруднено формирование искусственных понятий. Так, при исследовании по методике А. Ф. Говорковой (1962) обследуемые могут отдельно выделить признаки, на основе которых формируется искусственное понятие — форму, цвет, но не могут объединить оба этих признака и на этой основе выделить искусственное понятие. Такие же затруднения испытывают олигофрены при классификации цветных фигур. Они проводят классификацию по отдельным признакам — форме, цвету и величине (с несколько большими затруднениями), но классифицировать по двум признакам (например, по форме и цвету) они не могут, так как для этого надо объединить два признака и игнорировать третий.
Понятно, что затруднения обнаруживаются при решении дебилами заданий по методикам выделения существенных признаков, образования аналогий, выделения закономерностей, образования пиктограмм.
При необходимости выделения существенных признаков дебилы нередко в качестве их выделяют второстепенные, необязательные. В ряде заданий решение обусловлено привычными ассоциациями:              деление              —              класс,
игра — карты.
Ошибки при образовании аналогий у дебилов обусловлены не только трудностью установления логических отношений, но и известной инертностью психических процессов — последующее задание больной пытается решить по аналогии с предыдущим.
Образование пиктограмм оказывается возможным лишь при конкретном характере называемого для запоминания слова («вкусный ужин», «тяжелая работа»). Очень трудными для опосредования являются абстрактные понятия («печаль», «развитие», «сомнение»).
У олигофренов отмечается нарушение понимания переносного смысла пословиц и метафор.
Приводим примеры трактовки больными-дебилами переносного смысла пословиц.
Больной Ш. «Семь раз отмерь, один раз отрежь». «Так надо, чтобы не испортить материю. А кто два раза отрежет, тот испортит».
Больной Б. «Шила в мешке не утаишь». «Шило имеет острый конец, обязательно проколет».
«Лес рубят, щепки летят». «Хорошо работают, с азартом. Когда
лес рубят, то ни о чем не думают. Рубить — так рубить».
Больной К. «Яблоко от яблони недалеко падает». «Я не согласен, если сильный ветер или если дерево на горе стоит, то яблоко может упасть далеко».
Последний пример совпадает с другими, когда больной, даже понимая переносный смысл пословицы, не соглашается с ней, так как возможны отдельные ситуации, как бы опровергающие эту пословицу. Отвлечение от этих конкретных ситуаций для больных очень затруднительно.
Иногда больные не могут объяснить переносного смысла пословиц, но правильно подбирают к ним фразы из числа предъявленных обследующим, которые служат как бы подсказкой. Это свидетельствует о том, что перед нами больной с умеренной степенью дебильности, так как при выраженной дебильности этот вариант методики для больных более труден, чем просто объяснение значения пословицы.
Оказывается затрудненным понимание смысла рассказов, сюжетных рисунков. При глубокой дебильности больные вовсе не понимают их смысла, при легкой степени — поверхностно пересказывают рассказ или описываемый рисунок. Так, больной Б. после подробного близкого к тексту пересказа «Колумбова яйца» заявляет: «Ничего особенного здесь нет. Он хотел доказать, что яйцо может стоять на столе, на плоской поверхности».
Еще более трудно для больных-дебилов установить последовательность событий по серии рисунков. При глубокой дебильности обследуемые не в состоянии установить развитие сюжета даже по весьма несложной серии рисунков. Они раскладывают рисунки в случайном порядке и описывают каждый отдельно. Причем описание нередко сводится к простому перечислению деталей. Иногда обследуемые в общих чертах улавливают сюжет, но отдельные рисунки они помещают неправильно.
Так, поняв, что на рисунках изображено бегство мальчика от волков (приложение VII, 1), обследуемый первый рисунок помещает в конце серии: «Мальчика сняли с дерева, волков прогнали, и он опять пошел в школу». Разумеется, при легких степенях дебильности такие задания выполняются без особого труда, но уже неко
торое усложнение задания выявляет их несостоятельность. Явственно обнаруживается несостоятельность таких больных при предъявлении серий рисунков Бидструпа, особенно когда последний рисунок серии объясняет смысл предыдущих (приложение VII, 3). Дебилам не удается такого рода ретроспективный перенос.
Вот как описывается больным эта серия рисунков: «Идет мужчина. Там коровы пасутся. Дерево стоит. Солнышко ярко светит. Вдалеке дома виднеются. Ему жарко стало. Повесил он на дерево пиджак и шляпу. Разул ботинки и лег спать. Что-то хорошее ему снилось. Он спит и смеется-смеется. А потом проснулся. А потом к нему корова подошла и стала лизать ему ногу — он ведь был босиком». Этот же больной следующим образом передает содержание серии рисунков Бидструпа «Индивидуальность» (приложение VII, 4): «Идет мужчина. Как будто на работу. Навстречу ему идут трое мужчин. А вот он уже пришел с работы домой, заросший. Стоит около умывальника и смотрит в зеркало. Через некоторое время у него выросла борода, и когда он с ней пришел на работу, все сотрудники удивлялись и смеялись. А потом и они все начали отращивать бороды и усы. Он, наверно, сказал, что такая мода пошла. Потом он побрился, постригся. Захотелось ему так. А все смотрят на него, удивляются: «Чего он сбрил бороду?» И тогда удивлялись, когда он отпустил бороду, и сейчас удивляются». Крайне обстоятельно пересказывая отдельные рисунки, обследуемый все же не уловил основного: желание изображенного на них человека быть оригинальным.
Чем глубже выражена дебильность, тем беднее оказывается лексикон больного. Однако некоторые дебилы оперируют при довольно быстром темпе речи кажущимся относительно большим словарным запасом (О. Е. Фрей- еров, 1964; Г. Е. Сухарева, 1965). Анализ показывает, что за многословием этих больных скрывается в самом деле довольно бедный словарный запас. Речь их изобилует словесными штампами, в ней часто неверно употребляются слова, лишенные в представлении больного адекватного содержания («пустая словесная абстракция» по Г. Я. Трошину). Это легко установить исследованием по методике подбора антонимов, когда проверя
ется не только словарный запас, но и соответствие слов определенному содержанию.
О некоторых особенностях личности олигофренов позволяют судить исследования уровня притязаний у них. Обычно на выбор последующего задания влияет успех или неудача в решении выполняемого в настоящее время. У олигофренов (J1. В. Викулова, 1965) такая самооценка в процессе исследования не вырабатывается. Они совершенно бездумно берут попавшуюся под руку карточку и не проявляют какой-либо эмоциональной реакции на неудачу в выполнении задания. У олигофренов с менее глубокой степенью дебилыюсти уровень притязаний вырабатывается к концу исследования. Такие больные в начале совершенно не соотносят выбор сложности

Рис. 2. Кривая уровня притязаний больной Д. По вертикали — последовательность заданий (следовательно, и степень трудности), по горизонтали—очередность .ходов*.
последующего задания с успехом или неудачей в решении настоящего, и лишь в конце опыта они начинают
при успехе брать более трудные, а при неуспехе — более легкие задания.
Существенно отличается уровень притязаний у детей, перенесших в прошлом органическое поражение головного мозга и обнаруживающих психопатоподобные черты характера. В качестве примера можно привести кривую уровня притязаний больной Д,, 17 лет, перенесшей в детстве болезнь Фридрейха (рис. 2). Впоследствии на фоне легкой интеллектуальной недостаточности степени умеренной дебильности девочка обнаружила психопатоподобные черты характера и поступила в больницу с развившимся в связи с психогенией синдромом бредоподобных фантазий. Кривая (успешные решения обозначены светлым кружком, неуспешные — черным) показывает значительную лабильность уровня притязаний больной. Так, после неудачи в решении 9-го задания она возвращается ко 2-му.
Нередко у олигофренов нарушены внимание, восприятие и память. Внимание, особенно произвольное, отличается узким объемом. В пробе на запоминание такой больной называет, например, четыре слова. Ему повторно зачитывают все подлежащие запоминанию слова. После этого больной называет уже другие четыре слова, но не может воспроизвести слова, называвшиеся им прежде. Внимание неустойчиво, с трудом переключается с одного вида деятельности на другой.
При выраженной дебильности восприятие недоразвито и недостаточно четко. Это относится к восприятию зрительных образов, когда обследуемые путают изображения похожих предметов и плохо различают цвета. При показе картинок дебилы трудно улавливают целостное содержание, поэтому перечисляют отдельные детали рисунка.
Выраженность слабости памяти часто соответствует степени слабоумия. Чем глубже дебильность, тем более заметна недостаточность памяти. Подтверждением этого служат данные, получаемые при обследовании дебилов методикой заучивания десяти слов. Представляет интерес соотношение между механической и логической памятью. При легкой степени дебильности между показателями, характеризующими оба вида памяти, нет существенной разницы. Зато при выраженной дебильно- cfи механическая память страдает меньше. Больным с
глубокой степенью дебильности опосредствованное заучивание очень трудно, а проба на ассоциативную память дается труднее, чем заучивание десяти слов — ассоциации в парах слов этими больными не улавливаются и поэтому задание оказывается для них большим но объему (содержит двадцать слов).
Эта методика может быть использована в тех случаях, когда надо решить вопрос о глубине интеллектуальной недостаточности. Следует отметить, что этот вопрос имеет большое практическое и в первую очередь экспертное значение. Решается же он лишь при всестороннем исследовании с привлечением как можно большего числа методик. Кроме того, различные методики должны использоваться в нескольких вариантах — более легких и более трудных. Существенное значение приобретает попытка обследующего корригировать суждения обследуемого. Успешность коррекции свидетельствует о более легкой степени дебильности.