Еще в XVI столетии Джироламо Фракасторо описал болезнь, в которой можно узнать сыпной тиф. Тем не менее до XIX века врачи так и не могли окончательно выделить его из группы многочисленных лихора- ток и горячек. Тиф скрывался тогда под различными названиями: злокачественная лихорадка, пятнистая болезнь, нервная повальная горячка, госпитальная горячка, пятнистый тиф и т. п.
Даже в середине XIX века не существовало еще четкого определения сыпного тифа как самостоятельной нозологической единицы. Так, на заседании комиссии, организованной для выработки мер, могущих остановить распространение эпидемий в осажденном Севастополе, 18 февраля 1856 г. Н. И. Пирогов говорил: «В Крыму появились уже повальные болезни: тиф простой, тиф с пятнами и крымский, тифозный понос и дизентерия, которые с октября прошлого года господствуют между нашими войсками...».
В 1856 г. на заседании Физико-медицимского общества в Москве был поднят вопрос о существовании различных видов тифозных заболеваний, но обнаружились такие разногласия, что решено было запросить врачей других городов. В ответ на запрос Общество архангельских врачей сообщило, что оно «...признает только один typhus и его легчайшую форму febris typhoidea; все же остальные подразделения... считает одним в сущности процессом». То же заявили и вилепские врачи. В ХаРьков" ском медицинском обществе признали необходимость различать тифы в 1869 г., а в Киеве еще в 1868 г многие врачи считали тифозную болезнь единой '.
Только в 70-х годах прошлого столетия в нашей официальной медицинской статистике стали отличать сыпной тиф от брюшного, но и то часто выделяя группу «неопределенных тифов».
Большой вклад в изучение сыпного тифа сделали отечественные врачи. В 1812 г. полковой врач Я- И. Говоров, наблюдавший во время наполеоновских войн эпидемии сыпного тифа, дал подробное описание болезни, отметив ее большую заразительность [418] [419].
В это же время клиническая картина тифа описана и другим военным врачом Я- Д- Шировским [420].
Ряд мелких замечаний об эпидемических особенностях сыпного тифа сделал в своем труде профессор Виленского университета Иосиф
Франк, выделивший из всех лихорадок группу «скоротечных», а из последних— тифозную скоротечную горячку. Приводимое им описание картины болезни не оставляет сомнения, что Франк имел в виду сыпной тиф.
Очень подробно болезнь описана русскими врачами, наблюдавшими ее во время Крымской войны 1853—1856 гг. Эпидемия 1854 г. в Кавказской Армии описана Квятковским и Годзеевским, в Севастополе — П. Дьяковым, в Николаеве — М. Соколовым и Ф. Кияковским.
Классическое описание клиники и дифференциальная диагностика гифов даны в 1868 г. С. П. Боткиным, окончательно выделившим его из пестрой группы «тифозных болезней».
В 1874 г. прозектор городской больницы в Одессе Г Н. Мипх на основании опыта самозаряжения кровью больного возвратным тифом высказал, а в 1878 г. опубликовал свое мнение о передаче сыпного и возвратного тифов кровососущими насекомыми. В 1876 г. О. О. Мочутков- ский там же и тоже героическим опытом самозаряжения доказал присутствие возбудителя болезни в крови больного.
Благодаря работам С. П. Боткина и его школы, а также Г Н. Минха и О. О. Мочутковского отечественные врачи стали четко различать и определять сыпной, брюшной и возвратный тифы. До появления этих работ в России не разделяли эти болезни.
Поэтому сведения о распространении сыпного тифа в первой половине XIX столетия весьма отрывочны и неполны. Только по некоторым характерным эпидемиологическим особенностям и по клиническому течению заболеваний часть из описанных в то время эпидемий можно ретроспективно определить как эпидемии сыпного тифа.
Широкое распространение тиф получил в начале XIX века. «В ряду бедствий, — указывал Гезер,— постигших Европу в течение первых двух десятилетий нашего столетия, одно из первых мест занимают тифозные эпидемии, распространявшиеся от границ Азии до Португалии, от Скандинавии до Сицилии» '.
Среди болезней, производивших колоссальные опустошения в воюющих армиях, сыпной тиф обычно занимал первое место. Говоров писал, что во время похода 1808 г. в русской армии эпидемия нервной повальной горячки началась в апреле, сильнее всего свирепствовала в мае и прекратилась в июне, редкий солдат не пострадал от нее.
Сохранились многочисленные свидетельства об огромных эпидемиях во время Отечественной войны 1812 г. Так, во французской армии эпидемические болезни появились уже после перехода русской границы, и количество больных все время нарастало. Численность третьего армейского корпуса, когда он подошел к Москве, вместо 43 000 была 12 000 человек. Эпидемии достигли своего максимума во время отступления наполеоновских полчищ из России. Например, с декабря 1812 г. по январь 1813 г. в Вильно из 30000 пленных французов умерло, по Гезеру, 25000 2.
Утверждать, однако, что это была эпидемия только сыпного тифа, нельзя; скорее имело место эпидемическое распространение ряда болезней, быстро сокращавших ряды деморализованных войск Наполеона.
В связи с той же войной большое распространение получили тифы и среди гражданского населения. Так, в медицинском описании русской столицы того времени указывалось: «Тифус, именуемый в просторечии нервной горячкой, показывается здесь иногда часто, а иногда повально. Не проходит почти ни одного месяца, в котором бы он не встречался, а

1. Гезер. История повальных болезней. Ч. II, СПБ, 1867, стр. 4.
2. Тан же.

всего чаще в марте, апреле, мае и осеннее время. Он здесь бывает самою опустошительною болезнию и кажется за несколько уже лет (с 1800) весьма распространился. В несчастливый 1812 год похитил он в Петербурге до 2200 человек и почти столько же в следующий год» '.
Большинство эпидемиографов считают, что уже в начале столетия сыпной тиф встречался во всех частях обширной империи, в особенности же на севере и в средней полосе, в обеих столицах, Варшаве, Одессе Киеве, Риге.              ’
Эпидемии тифа продолжались в России и после 1812 г. Булгаков отмечал, что среди населения Черниговской губернии нередко появлялась «повальная горячка», которую он называл «typhus»[421] [422]. Воскресенский, описывая эпидемию гриппа в 1827 г. в Сибири, указывал, что нередко к нему присоединялась нервная горячка, протекающая с бредом и высокой температурой, которая критически падает на 9-й, 10-й или 14-й день[423]. Значительная эпидемия тифа имела место в 1821 —1822 гг. в Новгородской губернии.
Главный доктор Тифлисского военного госпиталя И. А. Прибиль описал эпидемию тифа в 1827 г. среди военнопленных турок. Они были размещены в тесных и грязных жилищах, осенью между ними появились тифозные заболевания, количество которых быстро увеличивалось и достигло максимума зимой. Болезнь была очень заразительна, один за другим заболело 3 ординатора тифозного отделения, а «... в самые опасные декабрьские дни ежедневно нужно было посылать туда новых фельдшеров и служителей». Прибиль отметил огромную завшивленность военнопленных и показал, что после мойки больных в жарко натопленной русской бане заболеваемость быстро пошла на убыль. Хотя автор приписывал наблюдавшуюся им эпидемию брюшному тифу, однако его клиническое описание не позволяет сомневаться, что речь шла о сыпном тифе[424].
Широкое распространение болезнь получила в русской армии. Так, в 1835 г. в войсках, расположенных в Курляндии, Лифляндии, Белоруссии, Подолье и Малороссии, при списочном составе в 231 099 человек, было 35 518 больных, страдающих «послабляющими горячками, простыми и сложными» и 3302 больных «нервной горячкой». Первые преобладали в декабре и январе, вторая — в апреле и мае[425] [426].
Большая эпидемия «жестокой воспалительной нервной горячки» наблюдалась в сентябре и октябре того же года в воинских частях, расположенных в Киевской губернии.
В 1836 г. в той же армии, заболел нервной горячкой 3761 человек, из которых */з умерла.
В обзоре санитарного состояния армии за 1837—1838 гг. упоминалось, что нервная горячка отличалась особой жестокостью и была «с темноцветными пятнами на груди, брюхе и конечностях».
Четвертая часть всех умерших от болезней умерла от тифа. Особен но пострадали войска, расположенные в Царстве Польском е.
Среди гражданского населения к этому времени относится эпидемия сыпного тифа в Тамбове, свирепствовавшая в городе в течение всей зимы 1834—1835 гг. В 1836 г. эпидемии тифа отмечены во Владимирской губернии, где «...зараза передавалась из дома в дом, из деревни в деревн
Табл. 16. Распространение тифозных заболеваний d Европейской России в 1853—1855 гг
по губерниям. Номера губерний те же, что в табл. 11.

В 1839—1840 гг. эпидемии сыпного тифа описаны в Казани, Воронежской губернии, Петербурге. В 1841 —1842 гг. жестокая эпидемия наблюдалась среди рабочих и солдат, занимавшихся земляными работами в Ново-Георгиевской крепости. Заболевших было так много, что пришлось на некоторое время прекратить работу 1 [427].
В 1845—1846 гг. губернии Западного края сильно пострадали от неурожая, резко ухудшившего и без того бедственное положение крестьян, и к голоду присоединились болезни. Особенное опустошение вызвала эпидемия сыпного тифа, распространившаяся в губерниях Витебской, Могилевской, Минской, Новгородской, Псковской, Виленской, Гродненской, Лифляндской. О количестве умерших во время этой эпидемии можно судить хотя бы по тому, что, например, в Псковской губернии в 1845 г. смертность превысила рождаемость на 12 655 душ, тогда как даже в особенно сильный холерный 1848 г. рождаемость на 8216 душ превышала смертность *.
Огромная эпидемия сыпного тифа разразилась в 1845 г. среди рабочих, занятых на постройке Николаевской железной дороги. Из 45000 ра ботавших заболело около 9000 человек и умерло 6000. С этой же эпидемией связывали и эпидемию в Петербурге, начавшуюся в октябре 1845 г. и продолжавшуюся до июня 1846 г.
Эпидемии наблюдались также в Бессарабской области, Киевской и Подольской губерниях, в Царстве Польском.
В 1850—1852 гг. описаны эпидемии тифа в войсках, расположенных в Западном крае. Всего в армии заболело тифом 8657, из которых умерло 1849 человек. В зимние месяцы преобладал сыпной тиф, летом же он уступил место брюшному.
В 1853 г эпидемии тифов регистрируются в 29 областях и губерниях страны: Петербургской, Виленской, Пермской, Казанской, Костромской, Калужской, Орловской, Пензенской, Курской, Харьковской, Минской, Черниговской, Екатеринославской и в ряде других1 2.
Начавшаяся в 1853 г. Крымская война сопровождалась быстрым распространением эпидемических болезней и в том числе тифа. Количество пораженных эпидемиями губерний непрерывно возрастало (табл. 16).

Колоссальные эпидемии были зарегистрированы в действующей армии, о чем свидетельствуют следующие официальные цифры 3.
вторых, представляют собой цифры заболеваемости и смертности не от сыпного тифа, а от тифов вообще.
Однако Н. И. Рагоза на основании сделанных военными врачами многочисленных клинических описаний пришел к выводу, что «...описания дают ясную картину сыпного тифа и позволяют не сомневаться в том. что именно эта инфекция имела место в войсках обеих воюющих сторон в 1854 г., значительно распространилась зимой 1854—1855 гг. и, наконец, обусловила опустошительную эпидемию зимой 1855—1856 гг.1.
Эпидемия, начавшаяся в Южной армии, быстро распространилась на юго-западную часть России. Огромного размера достигла она в течение героической 11-месячной обороны Севастополя. В осажденном городе свирепствовали поносы, «пятнистый тиф», «Крымская лихорадка», цинга. Вместе с транспортами больных зараза разносилась по всему Новороссийскому краю. Значительно пострадало по эпидемии гражданское население Таврической, Екатерипославской, Херсонской губерний.
Сильно были поражены болезнями и армии противников. Так, французская армия потеряла за время этой войны убитыми и умершими от ран 20 193, а умерло от болезней 75 375 человек. В Британской армии убито и умерло от ран 4602, умерло от болезней 17 580 человек. В Сардинских войсках убито и умерло от ран 28 человек, умерло от болезней 2166- Вместе с транспортами больных зараза была завезена в госпитали Стамбула и Скутари, где развились большие эпидемии с огромной смертностью 3
В Кавказской армии в 1851 —1852 гг. тиф составлял 3,5% всех заболеваний с летальностью в 23%.
Во время скопления войск на кавказско-турецкой границе заболеваемость тифом усилилась, а в Александропольском и Ахалкалакском отрядах возникли большие эпидемии. Заболеваемость здесь достигла цифры 50 на 1000 личного состава. Тифозные больные составляли 'U всех больных, поступавших в Александропольский госпиталь (Квятковский)
Летальность при «тифозной горячке» колебалась в больших пределах. В Южной армии она составляла 27,7% (Н. Я. Чернобаев), в Кавказской— 26,3% (Годзеевский), в Севастополе в 1854—1855 гг. — 25,9%, (Шрейбер) Летальность от тифа во французской армии достигала 66,6%.
С началом военных действий увеличилось количество тифозных эпидемий и во внутренних районах страны. В 1855 г. тифозные эпидемии свирепствовали в губерниях Ковенской, Черниговской, Смоленской, Виленской, Минской, Курляндской, Бессарабской, Тверской, Гродненской, Орловской, Волынской, Харьковской, Херсонской, Таврической, Тобольской, Калужской, Могилевской, Иркутской, Вологодской, Лифляндской, Олонецкой, Ярославской, Эстляндской, Полтавской, Московской, Архангельской, Оренбургской и Подольской [428].
В городах Калуге и Пензе сыпной тиф составлял 'h, в Орле и Курске Vs, в Харькове 'U, в Костроме Чъ всех тифозных заболеваний 5.

1. Н. И. Рагоза. Исторический очерк изучения сыпного тифа. Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941 —1945 гг. Т. 31, М., 1955, стр. 31.
2. Л. С. Каминский и С. А. Новосельский. Потери в прошлые войны

1947, стр. 24—25.

3. Нет сомнения в том, что, кроме сыпного тифа, в Крымскую кампанию свирепствовал и брюшной, о чем неоднократно сообщал по начальству Н. И. Пирогов, находившийся тогда при армии в Крыму. Он делил сыпной («экзантематический») тиф на спорадический и эпидемический (см. подробнее: М. К. Даль, Суждения и замечания Н. И. Пирогова об эпидемических заболеваниях. Киев, 1956) —Р е д.
4. Н. В а р а д и н о в. История Министерства внутренних дел. Ч. III, кн. 4, СПБ. 1858, стр. 209.

6 Друг здравия, 1857, стр. 45.
В последующие после Крымской войны десятилетия сведения о распространения сыпного тифа в России по-прежнему скудны. Большинство врачей еще не выделяет его из массы тифозных заболеваний.
Только на основании косвенных данных можно предполагать, что ряд эпидемий так называемой «тифозной горячки», описанных в России до 1870 г., были эпидемиями сыпного тифа. К ним относятся эпидемии в Казанской и Пермской губерниях (1858), в Петербурге и Вильно (1859) Киевской, Пермской, Вятской, Симбирской, Ярославской, Вологодской' Тверской губерниях^ (1860—1862), Казанской, Пермской, Вятской, Иркутской, Херсонской, Черниговской, Киевской, Волынской, Тверской губерниях (1863—1864).
Этот перечень, однако, далеко не полон и в него вошли только эпидемии, характер которых достаточно четко определен наблюдавшими их врачами. Но и он уже позволяет говорить о широком, если не повсеместном, распространении сыпного тифа в России в то время.
Постоянными очагами болезни были крупные города, особенно Петербург и Москва. Характерны следующие данные о количестве заболевших сыпным тифом в Петербурге: 1869 г. — 1804 человека, 1870 г —718 человек, 1871 г.— 606, 1872 г,— 794, 1873 г,— 718, 1874 г. — 1475, 1875 г — 3522, 1876 г, —786, 1877 г.— 1581, 1878 г, —8215, 1879 г.— 1962 человека ’.
Крупные эпидемии наблюдались среди рабочих-строителей железных дорог: Курско-Харьковской, Тамбовско-Козловской, Тамбово-Сара- товской, Грязе-Царицынской, Московско-Курской.
Большие эпидемии сыпного тифа были в 1869 г. в Киеве (заболело 1144 человека и умерло 166), в 1869—1870 гг. — в Орле, Чернигове, в 1872 г. — в Казани.
Описано много эпидемий и в тюрьмах России.
При появлении заболеваний «тифозными горячками» никаких особых мер для борьбы с ними по существу не принималось.
Указом от 3 июня 1837 г. было предусмотрено, что при получении достоверных известий «... о том, что в селениях оказывается много людей, одержимых одинаковою болезнью, как-то: горячкою, кровавым поносом, оспою, корью, скарлатиною, судорожным кашлем и подобными тяжелыми недугами...», представители местной власти и уездный врач обязаны немедленно выехать на место для освидетельствования больных. В случае если болезнь будет признана «прилипчивой или заразной», для помещения больных отдельно от здоровых требовалось отводить особые дома. «Пользование и лечение больных» возлагалось на уездного врача. Лекарства, «коих в селении достать нельзя», следовало выписывать из ближайших аптек «для крестьян помещичьих на счет помещиков, а для казенных за счет казны» 2.
Если же учесть, что врачей и больниц было очень мало, а эпидемии были обычным явлением, то немудрено, что все предписанное указом в значительной степени оставалось лишь добрым пожеланием. О какой борьбе с эпидемиями могла идти речь, если, например, в Пермской губернии, имевшей 2 212 564 души населения, до введения земских учреждений из 12 (!) положенных по штату сельских врачей на службе состоял один, а небольшие больнички были только в городах...
Даже в Петербурге и Москве описаны случаи, когда во время эпи демии тифа, бездомные больные умирали на улице, не имея возможности попасть в больницу. Так было, например, в Москве в 1865 г., когда [429] *
«...тифозные вновь переполнили Чернорабочую больницу и даже часто умирали без всякой помощи на улицах, причем существование сыпного тифа было доказано вскрытиями...» К
Значительные эпидемии сыпного тифа были отмечены в России во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг
Еще до начала военных действий во многих губерниях страны регистрировались многочисленные вспышки тифа. Только по официальным данным в 1876 г. сыпной тиф имел место в 28 губерниях: Московской, Варшавской, Смоленской, Новгородской, Ярославской, Саратовской, Пермской, Вологодской, Херсонской, Тобольской, Енисейской, Томской и в ряде других.
Общее эпидемическое неблагополучие страны в предвоенные годы обусловило развитие громадной эпидемии и в период войны. Вместе с маршевыми пополнениями болезнь была занесена в действующую армию, где затем эпидемии тифов (брюшного, сыпного, возвратного) унесли почти в 2 раза больше жертв, чем погибло от оружия.
Заболеваемость тифами и смертность от них в русской армии во время войны 1877—1878 гг.2.

	Дунайская		армия	Кавказская армия			Всего
Тиф	дело	умерло	заболело на 1000 наличного состава	заболело	умерло	заболело на 1000 наличного состава	заболело	умерло
Брюшной	25 088	7 207	42,4	24 473	8 908	99,1	49561	16 115
Сыпной	32 451	10081	54,8	15 660	6 506	64,5	48 111	16 587
Возвратный Неопреде-	39 337	4 849	66,4	14 576	3 775	59,1	53 913	8 624
ленный	38 363	1 615	64,8	9 589	1 044	38,8	47 952	2 659

Общее количество умерших от тифов составляет 43985 человек (54 % из общего числа умерших), тогда как от оружия погибло 22 391.
Военно-медицинская служба принимала меры для предупреждения рассеивания инфекции больными при эвакуации их в тыл, а также заноса болезни из внутренних губерний в войска.
По предложению Н. И. Пирогова на пути следования транспортов с ранеными было устроено несколько обсервационных (карантинных) пунктов. Лечебные учреждения для эвакуированных больных предлагалось размещать в районах, лежащих в стороне от главной артерии войскового движения.
1 И. Взоров. Сыпной тиф в войсках Кавказской армии в 1880—1882 гг., 1887, стр. 45.
1 Л. С. Каминский и С. А. Новосельский. Потери в прошлых войнах. М., 1947, стр. 167.
Наряду с потерями, вызванными тифозными заболеваниями, паши войсКа, как и во время Крымской кампании, а также и в войну с Японией (1904—1905) сильно страдали и от эпидемий дизентерии. Так, по данным этих же авторов, в войну с Турцией заболело дизентерией 57 182 человека и умерло из них 13 095, в войну же с Японией заболело 9о48 человек (12,9 па 1000 среднего наличного состава), умерло 1099, т. е. 11,5% (стр. 172). Однако дизентерийные заболевания привлекали к себе внимание врачей прошлого века меньше, чем тифозные. Даже Н. И. Пирогов, отмечавший, что во время вс-нны па Балканах дизентерия временами наблюдалась у 33% всех заболевших, определял эту болезнь как «климатическую болезнь», причинами которой, по распространенным в то время воззрениям, служили бивуачная жизнь с ее лишениями, еда незрелых Фруктоз и «худая вода» (М. К. Даль. Суждения и замечания Н. И. Пирогова об эпидемических заболеваниях. Киев, 1956).— Р е д.
На Кавказе была организована небольшая сеть санитарно-контрольных пунктов '.
Однако эти меры едва ли имели значение, так как без основного оздоровления общего санитарно-эпидемического состояния страны они

Табл. Распространение сыпного тифа в Европейской России в конце XIX века по губерниям (1896—1901). Номера губерний те же, что в табл. II.
не приносили большой пользы. Только по ежегодным отчетам Медицинского департамента за 2 года войны (1877 и 1878) в стране было учтено
1 Во время этой войны были развернуты в нашей армии широкие дезинфекционные работы под руководством таких специалистов по вопросам гигиены, как Ф. Ф. Эрисман и А. П. Доброславин. — Ред.
80 783 случая сыпного тифа. В Петербурге больные переполнили все больницы. У врачей лечилось 11 000 больных, из которых умерло 1307.
Рост заболеваемости сыпным тифом был отмечен почти во всех губерниях, и по существу эпидемией была охвачена вся Россия.
После войны заболеваемость несколько уменьшилась. В 1879 г. заболело 20 521 против 35 154 в 1878 г. Но в 1880 г. снова наблюдался подъем в заболеваемости тифом, а в 1881 г вспыхнула эпидемия, по размерам превосходившая даже эпидемию военных лет '. В этом году сыпной тиф был в 65 губерниях, где заболело 90 956 человек и умерло 8262. Опустошительная эпидемия наблюдалась среди казахов Астраханской губернии, и только в ставке Внутренней букеевской орды из 2459 душ населения заболело 1208 человек и умерло около 49%. В Петербурге заболело 9945 человек и умерло 1610, в Москве заболело 3279, умерло 494.
Описаны крупные эпидемии в варшавской, рижской, енисейской, иркутской и тобольской тюрьмах.
В конце XIX века сыпной тиф регистрировался в России повсеместно, поразив преимущественно малообеспеченные группы населения (табл. 17).
Тиф постоянно гнездился в ночлежных домах, на постоялых дворах, в тюрьмах. Земские врачи подчеркивали, что в сельской местности тиф держится главным образом в уездах с более плохими землями, с плохим урожаем, а жертвами его чаще становятся члены наиболее бедных семей.
Весьма нередким явлением было заражение сыпным гифом медицинских работников. С 1887 по 1896 г. в Петербурге коэффициент заболеваемости сыпным тифом среди лиц врачебной профессии составлял 100,6 на 100 000 населения и по своей величине занимал второе место в таблице распределения заболевших от сыпного тифа по роду занятий, составленной П. П. Орловым 2.
Официальные данные о заболеваемости сыпным тифом в России за период с 1881 по 1900 г. приведены в отдельной таблице. Хотя эти цифры, без сомнения, сильно преуменьшены, тем не менее в известной мере они позволяют судить о распространении болезни в России того времени.
Заболеваемость сыпным тифом в России с 1881 по 1900 г.3

Год	Заболело	Год	Заболело
1881	90 956	1891	74 462
1882	46 631	1892	184 142
1883	32 050	1893	147 952
1884	32 419	1894	105 316
1885	33 412	1895	71 552
1886	46 332	1896	49 421
1887	65 163	1897	35 782
1888	64 679	1898	38 482
1889	60 018	1899	51 407
1890	60 766	1900	53 232

1. Отчет Медицинского департамента Министерства внутренних дел Российской перни за 1881 г.
2. П. П. Орлов. Заболеваемость и смертность от сыпного тифа в С.-Петербурге с 1887 по 1896 год. СПБ, 1897, стр. 83.
3. Отчет о состоянии народного здравия и организации врачебной помощи в России. СПБ, 1905, стр. 39.

В среднем за 6 лет с 1896 по 1901 г. заболеваемость сыпным тифом составляла 0,4 на 1000 жителей, но этот коэффициент колебался для различных губерний от 0,1 до 1,3. Совершенно не были зарегистрированы случаи заболеваний в районах средней Азии.
Россия занимала одно из первых мест в мире по распространению сыпного тифа, и ее огромная территория никогда не бывала вполне свободной от этой болезни. Регистрируясь ежегодно, заболеваемость сыпным тифом увеличивалась, как только происходили какие-либо изменения в благосостоянии населения. Эпидемии тифа постоянно следовали за неурожайными годами, сопровождали войны, возникали при скоплении больших масс людей. Постоянными очагами болезни были большие города и промышленные районы страны.
Болезнь была типичным зимне-весенним заболеванием. Усиливаясь обычно с осени, она достигала максимума в марте—апреле, а затем шла па убыль, доходя до минимума в августе—сентябре.
Сыпной тиф постоянно регистрировался и в первые десятилетия XX столетия. По степени распространения паразитарных гифов Россия занимала в то время одно из первых мест в мире наряду с Египтом, Мексикой и Тунисом.
В отчете Министерства внутренних дел за 1903 констатируется, что сыпной тиф в стране «... существует эндемически и ежегодно в отдельных губерниях и областях принимает размеры более или менее значительной эпидемии».
Представление о распространении болезни дают следующие данные, опубликованные в этих отчетах.
Заболеваемость сыпным тифом в России с 1901 по 1914 г.
Заболело
В 1908 г. заболеваемость резко увеличилась, достигнув наибольшей интенсивности в южных губерниях Европейской России и прикавказских областях.
В 1909 г. она продолжала усиливаться, причем центр тяжести ее переместился в центральные и северо-западные губернии. Наиболее пораженными в этом году оказались Орловская, Тамбовская, Смоленская, Харьковская, Таврическая, Екатеринославская, Воронежская, Волынская, Тульская, Курская губернии Европейской России, а также Кубанская область на Кавказе, Тобольская губерния в Сибири и Акмолинская область в Средней Азии. Коэффициент заболеваемости в них колебался от 10 до 22,4
В 1910 г. заболеваемость несколько уменьшилась, но все же остава лась довольно высокой, особенно в губерниях Тамбовской, Смоленской.
Орловской, Волынской, Подольской, Харьковской, Херсонской, Бессарабской, Тобольской.
В годы, предшествовавшие мировой войне, коэффициент заболеваемости сыпным тифом в России колебался в пределах от 5,9 до 7,5. Случаи заболеваний регистрировались почти во всех районах страны.
Постоянными очагами болезни были промышленные города. За период с 1905 по 1914 г в городах, число жителей которых составляло всего 14,9% населения страны, было зарегистрировано 24% всех случаев сыпного тифа.
Случаи сыпного тифа постоянно регистрировались в русской армии и составляли в среднем за 1910—1912 гг. около 0,2 на 1000 среднесписочного состава.
Мероприятия по борьбе с сыпным тифом стали проводиться в России после введения земской медицинской организации и в особенности с момента основания городской санитарной организации. Основой их была изоляция инфекционных больных и проведение дезинфекции в очагах.
К мысли же о необходимости дезинсекционных мероприятий практически врачи пришли позднее. Только в начале XX века, когда в результате многочисленных исследований русских и иностранных ученых факт передачи паразитарных тифов кровососущими насекомыми стал общепризнанным, в практику противоэпидемических мероприятий вводится дезинсекция.
Однако условия жизни населения и работы медицинского персонала в царской России были таковы, что добиться сколько-нибудь значительного снижения эпидемической заболеваемости врачи не могли. В своей работе они наталкивались на непреодолимые препятствия: не хватало инфекционных больниц, медикаментов, медицинского персонала. Губернские и уездные комитеты общественного здравия, обязанные возглавлять борьбу с эпидемиями, носили чисто бюрократический характер и не имели в своем распоряжении ни санитарно-исполнительного органа, ни денежных средств.
Население часто избегало обращаться за медицинской помощью, скрывая инфекционных больных.
В силу этих обстоятельств и несмотря на достаточно высокий уровень развития отечественной медицинской науки в борьбе с сыпным тифом, Россия в этой борьбе значительно отставала от передовых капиталистических стран *.
Необходимо, однако, заметить, что русские ученые вложили свои исключительно ценные достижения в теорию и практику борьбы с паразитарными тнфами. Достаточно указать, кроме упомянутых уже наблюдений Я. И. Говорова, И. А. Прибиля, С. П. Боткина с его многочисленными учениками и героических опытов Г Н. Минха и О. О. Мо- чутковского, на длительные и систематические исследования Н. Ф. Гамалеи, доказавшего значение борьбы со вшами как основного мероприятия против сыпного и возвратного тифов. Он же впервые ввел в нашу литературу и термин «дезинсекция» (см. подробнее: А. И. Метелкин. Русское первенство в установлении роли насекомых — распространителей инфекции, Журнал микробиологии, эпидемиологии и иммунобиологии, 1953, № 2, стр. 79—87). — Ред.
к              ^
V"