1826 год считался началом второй пандемии. Как и в первый раз, эпидемия началась в Индии.
В 1827 г. холера появилась в Афганистане и оттуда по караванным дорогам дошла до Бухары и Хивы, распространилась дальше на север и северо-запад, в 1828 г. проникла в киргизские орды, а в августе 1829 г. появилась в Оренбурге.
Кроме того, продвигаясь из Индии на запад, холера в 1828 г. захватила всю юго-восточную часть Ирана, достигла берегов Каспийского моря и была занесена в Баку.
В Оренбург холера была завезена с караванами бухарских купцов. Еще до прихода караванов до оренбургского генерал-губернатора дошли слухи о неизвестной болезни, эпидемия которой свирепствует в Бухаре. Для выяснения, «действительно ли в г. Бухаре существует заразительная или повальная болезнь», в киргизские степи был направлен чиновник, а штаб-доктору Пятницкому было приказано составить для врачей инструкцию по «освидетельствованию» караванов, идущих из Бухары в Оренбург 9 июля 1829 г. чиновники пограничной комиссии встретили бухарский караван в степи. При расспросе выяснилось, что в Хиве и Бухаре действительно распространилась какая-то заразная болезнь и что дорогой умерло 20 человек. Это насторожило чиновников, и они приняли меры к осмотру каравана и выявлению больных, но убедившись, что больных в караване нет, они «...окурили караваны, т. е. зажгли навоз, стреляли из ружей»[374], а потом пропустили его в Орен-
Первое время все было благополучно, но через 35 дней в Оренбурге разразилась жестокая эпидемия. Из города болезнь стала распространяться по соседним уездам.
Сохранились замечательные исторические документы, рисующие историю распространения холеры в 1829—1830 гг. «Собрание актов и наблюдений, относящихся к холере, бывшей в конце 1829 и в начале 1830 годов в Оренбургской губернии» (СПБ, 1830). В этих актах отчетливо прослежены пути распространения холеры и установлена эпидемиологическая связь между отдельными эпидемиями в губернии. Важно также отметить, что составители актов, очевидно, понимали эту связь и отстаивали мысль о заразительности холеры.
Холера держалась в Оренбургской губернии до февраля 1830 г. Всего за это время заболело 3590 человек и умерло 865.
Летом 1830 г. холера снова появилась на Нижнем Поволжье. Хорошо прослежен путь ее движения с юго-восточных берегов Каспия до Астрахани: в марте болезнь была отмечена в иранском городе Реште, 15 июня она появилась в устье р. Куры, на Сальенских рыбных промыслах, 17 июня — в Баку, вслед затем — в Астраханской губернии. В июле эпидемия широкой волной разлилась по Закавказью, а в августе через Кизляр и Ставрополь проникла в Ростов-на-Дону и дальше на Украину.
В Астрахани умирало до 200 человек ежедневно. В городе началась паника, многие жители бежали. С 20 июня по 15 августа в городе заболело 3633 человека, из них умерло 2935. Из Астрахани болезнь стала распространяться вверх по Волге. 7 августа она была в Саратове, 25 августа— в Самаре, 7 сентября — в Казани, а 15 сентября — в Москве.
Кроме основного пути движения вдоль большой водной артерии, холера, свив себе прочное гнездо в больших городах, разносилась из них как из новых эпидемических центров.
Вот как описывают современники эту эпидемию в Москве: «В первых числах сентября под Москвой разразилась губительная холера. Паника была всеобщая. Массы жертв гибли мгновенно. Зараза приняла чудовищные размеры. Университет, все учебные заведения, присутственные места были закрыты, публичные увеселения запрещены, торговля остановилась, Москва была оцеплена строгим военным кордоном и учрежден карантин. Кто мог и успел, бежал из города. С болью в душе вспоминаешь теперь тогдашнее грустное и тягостное существование наше. Из шумной веселой столицы Москва внезапно превратилась в пустынный, безлюдный город. Полиция силой вытаскивала из лавок и лабазов арбузы, дыни, ягоды, фрукты и валила их в нарочно вырытые (за городом) глубокие наполненные известью ямы. Оставшиеся жители заперлись в своих домах. Никто без крайней необходимости не выходил на улицу, избегая сообщаться между собой. Это могильное, удручающее безмолвие московских улиц по временам нарушалось тяжелым, глухим стуком колес больших четырехместных карет, запряженных парой тощих лошадей, тянувшихся небольшой рысью по направлению к одному из временно устроенных холерных лазаретов. Внутри карет или мучился умирающий, или уже лежал обезображенный труп. На запятках этих злополучных экипажей для видимости ставили двух полицейских солдат— будочников, как их тогда называли. Мрачную картину изображали эти движущиеся рыдваны, заставляя робкого, напуганного прохожего бросаться опрометью в ворота или калитку первого попавшегося дома, во избежание встречи с этими вместилищами ужасной смерти» '.
Всего в течение 1830 г. в России была поражена 31 губерния, заболело 68 091 человек и умерло 37 595. Особенно пострадали Астрахан- 1 ская, Ставропольская, Оренбургская, Саратовская и Херсонская губернии. В большинстве этих губерний эпидемии, начавшись в июне — августе, продолжались до октября и даже января 1831 г.
К числу наиболее пораженных нужно отнести также Московскую губернию, где с 15 сентября 1830 г. по март 1831 г. переболело 8798 и умерло 4846 человек.
К декабрю 1830 г. в подавляющем числе мест России эпидемии холеры прекратились.
Однако в юго-западной части Европейской России—Бессарабской области, Подольской, Волынской и Киевской губерниях, а также в Москве и некоторых близлежащих уездах—сохранились отдельные эпидемические очаги. В 1831 г. эти районы стали центром, откуда болезнь с наступлением тепла снова распространилась по всей территории России.
Уже в январе 1831 г. эпидемия холеры продвинулась из Киевской в близлежащую Черниговскую губернию и снова появилась в Тамбовской. В марте заболевания отмечены в Минской, Гродненской, Новгородской, Полтавской губерниях. В апреле эпидемия вспыхнула в Серпуховском уезде под Москвой. Количество пораженных холерой населенных мест непрерывно росло. В апреле эпидемией было охвачено 18 губерний, в мае — 30, а в июле — уже 48.
Эпидемия приняла небывалые до того масштабы и продолжалась все лето. Только в сентябре — октябре она начинает постепенно стихать, а в декабре случаи заболевания отмечены лишь в Виленской, Волынской, Лифляндской, Минской губерниях и Белостокской области.
Наибольшая интенсивность распространения болезни в 1831 г. имела место в Бессарабской области, Черниговской, Полтавской, Ека- терииославской, Харьковской, Таврической губерниях. Количество умерших здесь от холеры составляет от 9,3 до 20,3 на 1000 населения.
Всего в России в 1831 г., по далеко неполным данным, заболело холерой 466 457 человек и умерло 197 069.
Нужно также сказать, что в этом году холера впервые перешагнула через границы Российской империи и вызвала большие эпидемии в Молдавии и Валахии, в Галиции, Венгрии, Трансильвании, достигла Вены, где по данным Гезсра, из 330 000 жителей заболело 4362 человека. Случаи холеры имели место в Богемии, Моравии, Австрийской Силезии, а эпидемии — в Пруссии и Польше.
В отдельных округах Пруссии количество умерших составляло от ИЛ Д° 14,07 на 1000 жителей. В царстве Польском заболело холерой 22 718 человек и умерло 10 103. Как указывают Гезер и Гирш, значительное влияние на распространение холеры имели начавшиеся тогда военные действия.
В январе 1832 г. эпидемии холеры в России полностью прекратились, и с февраля по июль случаи заболевания больше не регистрировались. Однако 26 июля холера появилась в Кронштадте и продолжалась здесь до 28 сентября, заболело 294 человека и умерло 141.
В первых числах августа случаи заболевания были обнаружены в етербурге, где со 2 августа до 3 декабря заболело 753 человека, из которых умерло 441.
В сентябре болезнь занесена в Псковскую и Новгородскую губернии, в октябре — в Лифляндскую и Тверскую, но широкого распростране- 1Я она не получила, дело ограничилось несколькими десятками случаев. 653 °Сего в 1®^2 г- в Р°ссии заболело холерой 1177 человек и умерло
Но если в России эпидемия холеры явно пошла на убыль, то в Западной Европе она совершила в это время неудержимый марш. В 1832 г.
холера появилась в Англии, Франции, Голландии, Норвегии, Пруссии. Только в Париже в течение этого года умерло от холеры 18 402 человека.
В 1833 г. в ряде губерний Европейской России разразился голод, цены на хлеб удесятирились, крестьяне вынуждены были делать хлеб из дубовых желудей и древесной коры. В порыве чиновничье-бюрократиче- ского усердия Министерство внутренних дел вместо хлеба, разослало наставление о способе приготовления хлеба из соломы...
В это время в губерниях, охваченных голодом, появилась холера. Наиболее пострадало от нее население Воронежской, Курской, Тульской, Рязанской губерний и Донской области. Однако большого распространения, несмотря на все благоприятные для этого условия, болезнь не приняла, хотя случаи заболеваний имели место в 25 губерниях и в течение года было зарегистрировано 14428 заболеваний.
В 1834 г. случаи заболеваний были отмечены в двух губерниях: в Екатеринославской на юге России и в Архангельской на севере. Была ли это действительно холера, установить невозможно.
В 1835 и 1836 гг. территория России оставалась совершенно свободной от холеры. В 1837 г. холера появилась в пограничных с Россией округах Пруссии и Галиции, а отсюда была занесена в Варшаву, в Волынскую, Грозненскую, Виленскую, Лифляндскую губернии и Белостокскую область.
«Холера, — писал Н. Варадинов, — началась в июне в Варшаве и Новогеоргиевской крепости, потом свирепствовала в сильной степени между судорабочими, приехавшими на барках с хлебом по Висле в Данциг, наконец, в означенных губерниях, продолжалась эта болезнь все лето и осень, заболело от нее 7000 человек, а умерли почти пятая часть больных» '.
В 1838 г. отмечались лишь отдельные случаи холеры в Волынской, Гродненской, Виленской, Минской губерниях, в Белостокской области и Москве. Затихли эпидемии холеры и в странах Западной Европы.
Для борьбы с холерой первое время прибегали к старым и испытанным мерам: оцеплению районов, пораженных болезнью, и карантинам.
В октябре 1829 г. Медицинским советом Министерства внутренних дел было издано «Наставление о лечении болезни, называемой холерой» и в заключении этого наставления сказано: «Медицинский совет полагает, что скорый ход и жестокость сей болезни требует таких же предохранительных против оного мер, как и самая заразительная болезнь». Однако в 1830 г. Медицинский совет, а с ним и высшая администрация, очевидно, изменили свое мнение на этот счет, и Министерство внутренних дел заявило: «Холера сообщается более посредством воздуха, чем через прикосновение, и поэтому карантинные меры не нужны» [375] [376].
Мнение же оренбургских врачей Пятницкого и Анофриева, доказывавших необходимость карантина, было особо рассмотрено Медицинским советом, который его отверг, считая, что вопрос о заразительности и прилипчивости холеры не разрешен. Поэтому в указе, изданном 12 августа 1830 г., о мнении Пятницкого говорится: «Мнение сие совершенно неосновательно и Медицинским советом Министерства внутренних дел опровергнуто» [377].
Так продолжалось до 29 августа 1830 г., когда правительство, обеспокоенное быстрым распространением болезни, учредило «Централь
ную комиссию для прекращения холеры» под председательством министра внутренних дел, а при ней медицинский совет. Одним из первых результатов деятельности этой комиссии был указ о борьбе с холерой, данный 12 сентября 1830 г. В нем предписывалось всем начальникам губерний принять против болезни карантинные меры. В губернии, прилегающие к Поволжью, были посланы предписания «... сделать оцепление губерний и принять нужные меры к удержанию дальнейшего хода болезни холеры...». Но так как, несмотря на оцепление, болезнь быстро распространялась по России, через неделю были изданы правила для «внутреннего оцепления пораженных холерой мест».
В правилах указывалось: «Если болезнь появится в одном каком- либо доме, то немедленно оцепить оный; ежели откроется она в нескольких домах одного квартала, то оцепить весь квартал, а буде язва покажется в разных местах города или уезда, то оцепить весь город или селение. Вообще к оцеплению употреблять военных чинов, отставных солдат и жителей, как городских, так и сельских, из мест, благополучных и следовательно не подвергшихся оцеплению» '.
Попавшая в оцепление территория подразделялась на кварталы, и в каждый из них назначался комиссар, на обязанности которого лежало «попечение об отводе помещения больным и продовольствии, как больным, так и вообще всем оцепленным жителям», врач для лечения и полицейский чиновник «для открытия больных и соблюдения всякого порядка в местах оцепленных», а также «служители обоего пола для ухода за больными и для выноса покойников».
Полицейские чиновники не менее 2 раз в день были обязаны осведомляться в домах, нет ли больных, и смотреть, чтобы «не собирались жители толпами, не пьянствовали, не выходили на двор или на улицу босиком или в одних рубашках, чтобы с 7 часов вечера никто не ходил по улицам, кроме назначенных служителей».
По мере распространения холеры вся Европейская часть России покрылась густой сетью оцеплений и карантинов. Всякое сообщение даже между близлежащими городами было фактически прервано.
В сентябре 1831 г. Н. В. Гоголь писал из Петербурга в Царское Село В. А. Жуковскому: «... карантины превратили эти 24 версты в дорогу из Петербурга до Камчатки» 2.
Выезд из пораженных болезнью мест разрешался только после 14- дневного пребывания в карантине. Все карантинизированные ежедневно обмывались раствором хлорной извести, а их платье после обливания зтим раствором еще окуривалось и проветривалось.
Сохранилось интересное описание холерного карантина того време- чи, сделанное одним врачом Воронежской губернии: «Среди степи стоит станционный дом и больше ничего. Две комнаты назначены для больных, две для сомнительных. На дворе большая конюшня, устланная соломой, в ней помещается чернь, следующая в казацкие станицы. Жизнь -'Десь скучная, приготовить что-нибудь и нечего и некому» 3.
Оцепление и карантины ложились тяжелым бременем на население осени. Нарушались сложившиеся веками экономические связи, подвоз хлеба в центральные губернии почти прекратился. Стоимость продуктов питания в оцепленных местах значительно возросла. Крестьяне, жившие отхожими промыслами, вынуждены были сидеть дома и голодать.
! И. Г1. Тар              'Гр уды Воронежского государственного университета, 192/,
,v стр. 561
Н. В. Г и г о л ь. Собрание сочинений. Т. VI, М., 1953, стр. 270.
К. Фелис иск . Воронежский юбилейный сборник. Т. II, Воронеж. 1886.
В то же время карантины далеко не всегда оправдывали свое назначение. Людей, посаженных в карантин, обмывали, окуривали, строго берегли от болезни, но они терпели нужду в пище и часто голодали. Крестьяне и горожане, посаженные в карантин, бросали в нем свой скарб и разбегались, разнося болезнь все дальше и дальше.
Само карантинное начальство часто сквозь пальцы смотрело на свои обязанности. Вот как, например, описывает нравы, царившие в карантинах, один из современников: «Когда мы приехали на границу своей губернии и остановились ночевать в карантине, то одна из наших женщин почувствовала припадок холеры. При пособии добрых людей бывших при карантине земского исправника и советника губернского правления, кажется, и доктора, ей оказали возможную помощь. И хотя по правилам карантина следовало задержать нас, но по знакомству нас решили отпустить» [378].
Мимо карантинов пропускали, очевидно, не только «по знакомству». После прекращения холеры в 1830 г. в суды поступала масса жалоб на чинов карантинной стражи, злоупотреблявших своим положением и пропускавших через оцепления за некоторую мзду.
Распространение холеры сопровождалось невероятной паникой, охватившей все сословия государства. Все, кто мог, бросали города и бежали в деревню.
Начались холерные бунты, вызванные чрезмерным тупым усердием и самоуправством царских чиновников и полицейских. В наспех созданные холерные больницы помещали больных совершенно без разбору. Очевидцы рассказывали, что «... достаточно было быть под хмельком или присесть у ворот, у забора, на тумбу, чтобы, не слушая никаких объяснений, полицейские хватали и отвозили в больницу, где несчастного ожидала зараза — если он был здоров и почти неизбежная смерть, если он был болен...».
Холерные бунты жестоко подавлялись правительством, но существенных мер к облегчению положения населения не принималось. Не хватало ни врачей, ни средств для ухода[379]. Смертность от холеры была очень высокая и доходила в 1830 г. до 53%.
«Все пришло в какой-то хаос, все смешалось: бестолковая сутол- ка, неурядица, хищение и голод царили по всей южной России, заставляя страдать еще больше пораженный всеобщим бедствием народ и давая возможность нечестным, мелким спекулянтам набивать карманы, пользуясь народной бедой» [380].
Врачи самоотверженно боролись с эпидемиями холеры, и многие из них стали жертвами этой болезни. Так, в 1831 г. заразился и умер от холеры член медицинского совета при Центральной комиссии известный отечественный ученый Матвей Яковлевич Мудров. Однако оказать сколько-нибудь действенную помощь населению врачи не имели возможности. Все же ими собрано много ценных эпидемиологических наблюдений. Именно в отечественной медицине впервые в мировой науке
была четко сформулирована мысль о заразительности холеры и значении люден в ее распространении.
Эту мысль отстаивали оренбургские врачи Пятницкий и Анофриев. Московский профессор Христиан Лодер в 1830 г. писал: «Холеру в Москву занесли люди, зараженные ею, потому что воздуху нельзя приписать заразительность». Мысль о заразительности холеры высказывал в «Замечаниях о холере, поразившей Астрахань в июле 1830 г.» штаб-лекарь Соломон. То же утверждали С. Ф. Хотовицкий и К. В. Пупырев, причем последний указывал на людей, переболевших холерой или соприкасавшихся с больными, как на возможные источники заражения. Он писал, что сам «...был очевидцем, что прибывшие из мест зараженных (без карантинного очищения) ...служили причиною появления этой болезни в сих местах» '.
Огромный материал эпидемиологических наблюдений был собран членами медицинского совета при Центральной комиссии по борьбе с холерой. Членами этого совета А. С. Венедиктовым, И. Е. Дядьковским, М. Я- Мудровым и Л. Я. Нагумовичем было составлено сочинение о холере, в котором более или менее полно были отражены господствовавшие тогда взгляды на эпидемиологию, клинику, терапию и профилактику этой болезни. Это сочинение называется «Трактат о повально-заразительной болезни холере, бывшей в России в 1830 и 1831 годах» (СПБ, 1831, стр. XXXV и 566). Авторы трактата считают холеру болезнью эпидемической («повальной») и заразительной. Распространение болезни происходит, по их мнению, «...через прикосновение, через воздух, через вещи, через испражнения больного и через трупы» 2.