Вопрос о роли механизма передачи инфекции в эпи­демиологии заразных болезней, несомненно, заслужи­вает детального изучения, поскольку именно механизм передачи является самым активным компонентом среди других обязательных условий эпидемического процес­са. Особенно рельефно это выявляется при сравнении заразных болезней человека, относящихся по механизму передачи к разным группам. Если, например, сравнить такие три заразные болезни как брюшной тиф, чесотка, и корь, восприимчивость к которым среди людей все­общая, то степень их распространения, как известно, резко различна, что связано с особенностями механизма передачи заразного начала.
Инфекции д&хательных путей относятся к наиболее распространенным заразным болезням человека (грипп, корь, коклюш, скарлатина, ветряная оспа и т. д.). При­чина этого — в сравнительно очень легком механизме передачи заразного начала. Болезнями с длительным (практически пожизненным) иммунитетом (корь, кок­люш и т. п.) люди в современном обществе болеют все по одному разу, а болезнями с относительно не дли­тельным иммунитетом (грипп) — по нескольку раз, а если учесть, что вирусный грипп представлен несколь­кими формами, то в общем люди за свою жизнь болеют гриппом по многу раз.
В обшей массе инфекционных болезней инфекции дыхательных путей занимают львиную долю.
Инфекциям этой группы давно присвоено эмпири­ческое' название— «детские инфекции». Иначе говоря, болезнями этой группы, оставляющими пожизненный иммунитет, люди поражаются обычно в детском воз­
расте. Причина этого опять-таки в легком механизме капельной инфекции, обеспечивающем массовое зара­жение людей, как только они начинают более или ме­нее интенсивно общаться с внешним миром, с другими людьми. Указания некоторых авторов на то, что при­чиной массовой переболеваемости этими инфекциями детей является их повышенная восприимчивость к ним, ошибочны и трактуют этот вопрос практически наиз­нанку. Конечно, поскольку речь идет о болезнях, остав­ляющих человеку после перенесения их пожизненный иммунитет, взрослые к ним обычно действительно не­восприимчивы, но не в силу каких-либо возрастных фи­зиологических особенностей, а потому, что ранее при­обрели к ним иммунитет. В тех случаях, когда заболе­вания корью длительно не наблюдаются (известно мно­го исторических примеров в давнем и недавнем прош­лом— Фаррерские острова, острова Фиджи, Колыма, Северная Гренландия, Северная Канада и др.), и люди корью в детстве не болели, они оказываются также вы­соко восприимчивыми к ней в пожилом возрасте, как и дети, и при заносе кори заболевают ею поголовно в любом возрасте. Теми же болезнями, которые после себя не оставляют длительного иммунитета, взрослые болеют примерно так же часто, как и дети, хотя и ме­нее тяжело (грипп и т. п.).
На том основании, что люди могут болеть корью в любом возрасте, если с этой инфекцией они ранее не встретились, В. А. Вашенин указывает, что «корь по существу не детская болезнь», а «скарлатина — ти­пичная детская инфекция, ибо восприимчивость к ней детей неизмеримо выше, чем взрослых». Однако и корь, и скарлатина одинаково детские инфекции, восприим­чивость людей к ним обеим одинаково общая и в лю­бом возрасте (до приобретения специфического имму­нитета) .
О преимущественном заболевании важнейшими дет­скими инфекциями (коклюшем, корью, скарлатиной и дифтерией) в детском возрасте свидетельствуют дан­ные, приводимые в табл. 1.
• О том, что в этом процессе решающую роль играет механизм передачи, говорит и тот факт, что чем более активен механизм капельной инфекции, тем более пе­редвигается заболеваемость на более младшие возра-
339
сты, что также легко проследить по материалам, при­веденным в табл. 1. Из этой таблицы видно, что до 5 лет включительно из числа всех зарегистрированных заболевают коклюшем — 84,6%, корью — 63,2, скарла­тиной— 54,6 и дифтерией — 46,3%, а до 15 лет соот­ветственно— 100, 99,4, 96,9, 77,2% от числа всех болев­ших.
Таблица 1

Распределение заболевших коклюшем, корью, скарлатиной и дифтерией по возрастам в Москве за 1941—1952 годы (без 1949 года) Воз- Количество заболевших по возрастам в процентах по каждой инфекции к итогу раст в голах коклюш корь скарла­ тина дифте­ рия Воз­раст в годах коклюш корь скарла­ тина дифте­ рия До 1 15,0 4,3 2,2 5,4 8 2,6 8,9 7,4 ' 3,7 1 19,4 10,1 8,9 8,3 9 1.1 4,6 5,5 3,0 2 16,1 11,9 11,7 9,5 10 0,7 2,1 4,1 3,2 3 13,6 11,9 10,9 8,8 11 0,3 1,0 2,7 2,9 4 11,7 13,3 10,4 7,5 12 0,2 0,6 2,2 3,2 5 8,8 11,9 10,3 6,8 13 0,1 0,4 1,5 2,7 6 6,2 9,8 9,7 6,0 14 и старше 0,1 0,7 4,0 24,7 7 3,9 8,4 1 8,5 4,2 неиз­ вестен 0,2 0,1 0,1

Как уже упоминалось, кроме «периодичности», т. е. волнообразной смены повышения и понижения заболе­ваемости, захватывающей ряд лет, инфекционным бо­лезням, передающимся капельным механизмом, свой­ственна также «сезонность» или точнее — неравномер­ность заболеваемости и на протяжении года с повыше­нием и понижением ее в определенные месяцы. Однако, прежде чем приступить к разбору вопроса о значении механизма передачи при этом, необходимо коротко ос­тановиться на установлении характера этого процесса при рассматриваемых инфекциях.
Именно различие в механизме передачи определяет ряд существенных черт в эпидемиологии заразных бо­лезней. Рассмотрим с этих позиций некоторые эпиде­миологические закономерности, характерные для ряда инфекций дыхательных путей. Только последним в от­личие от всех других заразных болезней человека свой­ственна волнообразность (периодичность) хода эпиде­мического процесса, при которой наблюдаются чере­дующиеся через известные промежутки времени подъе­мы и спады заболеваемости. Такой волнообразный ход эпидемического процесса при кори, скарлатине, коклю­ше и многих других болезнях из этой группы много­кратно описан в литературе и может быть прослежен на современных данных, обработанных нами (табл. 2).

Таблица 2 Движение заболеваемости корью (1), скарлатиной (2), коклюшем (3) и дифтерией (4) в РСФСР за 1939—1950 гг. (1939 г. условно принят за 100). 1939 1940 1941 1942 1943 1944 1945 1946 1947 1948 1949 1950 1. 100.0 110.9 пб,1 43,7 18,8 79,7 60,9 74,9 75,5 68,0 96,6 98,2 2. 100.0 65,0 64,9 41,8 19,2 20,4 96,6 129,9 81,5 124,0 153,1 173,9 3. 100.0 92,5 90,6 60,5 49,6 62,5 40,8 25,9 54,5 80,1 32,8 73,1 4. 100.0 96,3 91,7 168,9 87,4 52,8 34,4 31,1 32,2 45,5 44,5 42,7

В литературе такой ход эпидемического процесса при этих болезнях обычно объясняют тем, что регуля­тором его является иммунитет населения, т. е. относи­тельное число восприимчивых людей в коллективе. Но такое объяснение следует признать односторонним и недостаточным. Ведь не оказывает в обычных условиях практически заметного влияния на ход эпидемического процесса при брюшном тифе число восприимчивых людей и весьма часто, как хорошо известно, при одном и том же относительном числе восприимчивых к брюшному тифу людей уровень заболеваемости может быть и фак­тически бывает весьма различным. Тот «общеизвестный факт», что при болезнях дыхательных путей состав на­селения по восприимчивости (иммунитету) является весьма важным условием, могущим затормозить ход эпидемического процесса или, наоборот, не препятст­вовать его интенсивности, находит рациональное объяс­нение в том, что механизм передачи, свойственный этим инфекциям, реализуется просто и легко.
Иначе говоря, кажущееся проявление значения им­мунитета населения в волнообразности эпидемического процесса при инфекциях дыхательных путей само яв­ляется результатом действия данного механизма пере­дачи инфекции. И тогда становится ясным, почему фак­тор иммунитета не оказывает, как сказано выше, тако­го же влияния на ход эпидемического процесса и в частности, не обусловливает волнообразности при ин­фекциях, обладающих более сложным и трудно осу­ществимым механизмом передачи заразного на­чала.
Возможность реализации механизма передачи в та­ком объеме, который приводит к большему или мень­шему исчерпанию восприимчивых контингентов среди населения, определяется, конечно, при участии факторов социального порядка, точнее говоря, характера общения между людьми. Для иллюстрации этого положения при­вожу заимствованные из работы С. Н. Каменева неко­торые данные. •
Так, по г. Щербакову, в 1944—1947 гг. переболело детскими инфекциями в процентах к общей численно­сти детей каждой возрастной группы: 0—1 года—
5,7%; 1—3 года — 15,7%; 3—5 лет — 30%; 5—7 лет — 33,1%; 7—9 — 15,5%. Таким образом, несмотря на то, что в более старших возрастных группах количество восприимчивых детей убывает, заболеваемость в них не­уклонно возрастает, что, несомненно, связано с увели­чивающейся с возрастом интенсивностью общения меж­ду детьми, и падение заболеваемости наступает лишь тогда, когда под давлением интенсивнейшего меха­низма передачи, стимулируемого поведением людей, процесс приобретения невосприимчивости в результате перенесенных заболеваний близится к завершению.
За это же говорит и то обстоятельство, хорошо зна­комое эпидемиологам, что спад заболеваемости любой «капельной» инфекцией после ее подъема может насту­пать и ранее того момента, когда. достигнуто исчерпа­ние всех восприимчивых контингентов, если при этом наступило значительное изменение форм массового об­щения населения. Такой характер имеют, например, се­зонные повышения заболеваемости болезнями этой ка­тегории, сменяющиеся затем сезонным же спадом забо­леваемости, который не мешает в следующем году на­ступить' новому подъему. Последний был бы невозмо­жен, если бы в предыдущем сезоне спад заболеваемо­сти был обусловлен наступившим сплошным отсутст­вием восприимчивости.
Вот почему многочисленные попытки, главным обра­зом. зарубежных авторов, математически предсказывать ход эпидемического процесса, исходя лишь из численного соотношения восприимчивых и невосприимчивых инди­видуумов, всегда терпели и, безусловно, впредь будут терпеть провал.
Таким образом, и в этих случаях ход эпидемическо­го процесса, внешне как бы зависимый от наличия того или иного числа восприимчивых в коллективе, на самом деле связан с возможностью и вероятностью реализации механизма передачи инфекции. Конечно, исключитель­ная легкость осуществления капельного механизма пе­редачи по сравнению со всеми другими должна быть при этом учтена.
Кроме «периодичности», т. е. волнообразной смены повышения и понижения заболеваемости, захватываю­щей ряд лет, инфекционным болезням, передающимся капельным механизмом, свойственна также сезонность. Однако прежде чем приступить к разбору вопроса о значении механизма передачи при этом, необходимо ко­ротко остановиться на установлении характера сезон­ности при рассматриваемых инфекциях.
Анализ опубликованной литературы, вопреки широ­ко распространенному мнению, показывает с полной убедительностью, что заметный рост заболеваемости дифтерией и скарлатиной начинается уже в летние ме­сяцы (май, июнь, июль, август). Об этом говорят почти единогласно данные ряда авторов (Заметин, Укке, Ува­ров, Корчак-Чепурковский, Сегаль, Шверин, Васильев­ский, Успенский, Долженков, Левицкий, Тезяков, Сю- зюмов, Тимошок, Игумнов, Лебедев, Дьяков, Экель, Глаголев, Легкое, Козлов, Ульянов, Агин, Марцинов- ский, Покровская, Равикович, Фридлянд, Романов, До­рофеева, Титерина, Андреев, Берсенев, Мительман, Будже, Ицкович, Железнова, Муштареева, Островская, Мстибовский, Корсаков, Вайндрах, Вострикова, Фейер- штейн и др.).
Таковы же, по существу, и приводимые ниже данные по РСФСР за последние годы (1939—1950) (табл. Зи4).
Приведенные цифры свидетельствуют о том, что рост заболеваемости дифтерией начинается с августа,
а в сельской местности РСФСР даже с мая, заболевае­мость скарлатиной — с июля, в сельской местности РСФСР — даже с мая-июня месяца.
Таблица 3

Помесячная заболеваемость дифтерией в РСФСР за 1939—1950 гг. в процентах к годовому итогу I II Ш IV V VI VII VIII IX X XI XII 1. 9,2 8,3 8,1 6,7 6,4 6Д 6,0 7,5 10,3 11,8 10,2 9,4 2. 9,7 8,8 8,7 7,5 6,9 6,0 5,7 6,6 9,3 11,0 10,0 9,8 3. 8,2 7,2 7,1 5,2 5,9 6,4 6,8 9,0 12,1 13,0 10,5 8,6 Примечание. 1 — суммарная, 2 — в городах и рабочих поселках, 3 — в сельской местности.

Таблица 4 Помесячная заболеваемость скарлатиной в РСФСР за 1939—1950 гг. в процентах к годовому итогу. I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII 1. 8,3 7,4 7,2 5,5 5,4 5,3 6,2 8,4 12,5 13,3 10,9 9,6 2. 8,9 7,5 7,3 5,9 5,4 5,0 5,8 7,9 11,5 13,3 11,3 10,2 3. 7,3 7,1 5,0 5,6 5,6 6Д 7,0 9,3 13,1 13,5 10,2 8,6 Примечая и е. 1 — суммарная, 2 — в городах и рабочих по­селках, 3 — в сельской местности.

Небезынтересно заметить, что, по материалам В. А. Левицкого, рост заболеваемости дифтерией и скар­латиной за 1883—1908 гг. в Московской губернии так­же начинался с мая месяца, причем автор указывает, что кривая распределения заболеваемости этими инфек­циями по месяцам в других губерниях сохраняет «тип московской кривой». Это не помешало однако В. А. Ле­вицкому выступать с его теорией осеннего понижения сопротивляемости зева как причины «осеннего макси­мума» заболеваемости дифтерией и скарлатиной.
Вопрос о сезонности при кори еще менее разработан, чем при дифтерии и скарлатине. Даже опубликованных фактических данных по сезонности при этой инфекции мы находим значительно меньше.
По сводным данным Долженкова (Курская губ. за 1886—1889 гг.), Шингарева (Воронежская губ. за 1898—1902 гг.), Экеля (Европейская часть РСФСР за 1902—1914 гг. и Украина за тот же период времени), Тезякова, а также Романовского (Саратовская губ. за 1904—1907 гг.) и Шостака (Ульяновская губ. за 1902—1917 гг.) заболеваемость корью имеет два подъе­ма в течение года — осенью и ранней весной с соответ­ствующими максимумами в ноябре и апреле, минимум заболеваемости регистрируется обычно в конце лета — в августе и редко в сентябре.
Примерно таковы же материалы по сезонности кори и послереволюционные: Шостака — по Ульяновской гу­бернии за 1918—1925 гг., Златогорова и Буровой—по СССР и РСФСР за 1925 год, Сысоева — по г. Омску за 1921 —1936 гг., Бубновой с соавторами — за 1931 — 1932 гг., Каушанской — по г. Ленинграду за 1935— 1940 гг., обработанные нами данные по Орехово-Зуеву за 1934—1950 гг., Каменева — по г. Рыбинску за 1928— 1947 гг. и группе поселков за 1939—1947 гг. В отличие от дореволюционных данных здесь можно отметить лишь то, что осенний подъем обычно менее выражен, а ми­нимум заболеваемости корью на протяжении года чаще приходится на сентябрь (здесь надо также учесть изме­нение в календаре после Октябрьской революции — переход на Григорианский стиль). От указанных мате­риалов резко отличаются данные Каушанской по г. Ле­нинграду за 1941 —1945 гг. (годы войны), где картина сезонности кори, особенно в 1942—1944 гг., резко изме­нилась, а с августа 1943 по январь 1944 года корь в Ле­нинграде вовсе исчезла.
Представляем обработанные нами материалы по месячной заболеваемости корью в РСФСР в целом и отдельно в городах и рабочих поселках, а также в сель­ских местностях за 1939—1950 гг. (табл. 5).
Как видно из приводимых цифр, во всех случаях выражен майский подъем с последующим снижением заболеваемости в летние месяцы и снова подъем в сен­тябре, октябре, ноябре. Следует при этом подчеркнуть, что как майский, так и октябрьский подъемы заболе­ваемости корью (подобно дифтерии и скарлатине) в сельской местности по сравнению с городами и рабочи­ми поселками более выражены; наоборот, заболевае-
мость в зимние месяцы в сельской местности находится на сравнительно более низком уровне, что объясняется меньшим общением сельского населения в зимние меся­цы и относительно большим — с наступлением теплого времени.
Таблица 5

Помесячная заболеваемость корью в РСФСР за 1939—1950 гг. в процентах к годовому итогу I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII 1. 10,9 8,9 8,2 6,9 8,4 7,3 5,4 4,3 5,5 9,5 12,2 12,5 2. 12,1 9,8 8,9 7,8 8,8 7,5 5,0 3,5 3,9 7,9 11,8 13,0 3. 9,5 8,2 7,4 5,9 7,8 7,2 5,9 5,2 7,3 11,2 12,5 11,9 Примечание. 1—суммарная, 2 — в городах и рабочих по селках, 3 — в сельской местности.

Что касается коклюша, то, по материалам Шостака (Ульяновская губ. за 1902—1925 гг.), Каушанской (г. Ленинград) и собранным нами по г. Орехово-Зуево за 1940—1950 гг. и г. Москве за 1940—1952 гг. (без 1949 г.), сезонность коклюша характеризуется тем, что кроме летнего подъема, наблюдавшегося на всех ука­занных территориях, иногда бывает второй незначитель­ный подъем заболеваемости, например, в Ульяновской губернии и в Ленинграде в ноябре-декабре, а в Орехо- во-Зуеве — в январе. По Громашевскому и Вайндраху, на Украине в 1926—1927 гг. наибольшая заболевае­мость коклюшем наблюдалась в июле-сентябре, а, по Башенину, максимум заболеваемости в СССР при­ходится на май-июль. Таковы же данные и некоторых других авторов — наших и зарубежных. Однако наряду с этим в литературе существуют самые разнообразные и притом диаметрально противоположные точки зрения по этому вопросу. Де-Руддер и другие зарубежные ав­торы признают осенне-зимнюю сезонность при коклю­ше, а иные вовсе отрицают какую-либо сезонность при этой инфекции (Самет и Лондар).
Представляем обработанные нами материалы по общей заболеваемости коклюшем в РСФСР и отдельно в городах и рабочих поселках, а также в сельских мест­ностях за 1939—1950 гг. (табл. 6).

Помесячная заболеваемость коклюшем в РСФСР за 1939—1950 гг. в процентах к годовому итогу 1 П III IV V VI VII VIII IX X XI XII 1. 6,8 6,1 5,8 4,9 6,4 9,1 11,6 12,6 11,1 9,1 8,5 7,9 2. 7,2 6,3 5,8 5,1 6,8 8,4 11,0 11,9 10,4 9,5 9,2 8,9 3. 6,4 5,8 5,8 4,7 8,8 8,9 12,2 13,2 11,8 8,9 7,7 7,0 Примечание. 1 — суммарная, 2 — в городах и рабочих по­селках, 3 — в сельской местности.

Анализ заболеваемости этими инфекциями за рубе­жом (при всей условности, ввиду весьма низкого уров­ня регистрации этих болезней в ряде зарубежных стран) показывает, что их сезонность там принципиально та­кова же независимо от географического пояса, а следо­вательно, климатической зоны местности.
Причины такой, как указано выше, сезонности ко­ри, а также дифтерии и скарлатины обычно и наиболее широко трактовались с позиции теории В. А. Левицкого о роли в этом процессе похолодания и повышения от­носительной влажности и в результате этого повыше­ния восприимчивости детей к этим болезням.
В рамках данной работы мы лишены возможности исчерпать вопрос о причинах сезонности перечисленных инфекций, однако нельзя не отметить того, что сезон­ные кривые кори, коклюша, дифтерии и скарлатины весьма сходны в разных странах (и областях у нас) не­зависимо от географических и климатических условий. Это обстоятельство, а также рост заболеваемости в ве­сенне-летние месяцы позволяет отвергнуть определяю­щую роль климатических факторов в этом процессе.
К сказанному необходимо добавить следующее. Когда говорят о роли природно-биологических или иных факторов внешней среды, могущих вредно воздейство­вать на макроорганизм и тем самым ослабить его рези­стентность, следует, на наш взгляд, учитывать, по край­ней мере, следующие три положения.
Во-первых, в процессе болезни действие указанных факторов, оказанное на макроорганизм в прошлом или настоящем, может, несомненно, привести к ослаблению
сопротивляемости человеческого (или животного) орга­низма, а следовательно, к утяжелению заболевания и в известных случаях к роковому исходу (обострение хро­нической дизентерии, туберкулеза и т. д.). Влияния же на степень распространения данной инфекции это не оказывает.
Во-вторых, вредные воздействия факторов внешней среды, ослабляя сопротивляемость макроорганизма, мо­гут быть важнейшей причиной возникающего заболева­ния, вызванного условно-патогенными микробами (на­пример, простудные катары верхних дыхательных путей, пневмония и т. п.). И на этот счет мы имеем прямые указания И. П. Павлова. «Что такое простуда?» — спрашивает И. П. Павлов и отвечает: «Медицина ут­верждает, что простудный элемент существует. А что он такое? Я представляю, что это есть специальный раздражитель кожи холодом вместе с сыростью; это специальное раздражение ведет к возбуждению задер­живающего (трофического) нерва, понижает жизнедея­тельность вашего организма, его отдельных органов, легких, почек и др. И тогда все виды инфекции, кото­рые всегда в наличности и которым, так сказать, только не дается ходу, берут перевес и дают то нефрит, то пневмонию» '.
Не лишне подчеркнуть, что И. П. Павлов говорит здесь о тех случаях, о той ситуации, когда инфекция имеется «в наличности», а примеры, им приводимые (нефрит, пневмония), не оставляют места для произволь­ных толкований. Весьма демонстративно роль резистент­ности макроорганизма выявлена при заболеваниях, вы­зываемых условнопатогенными микробами, в экспери­ментах Н. Н. Аничкова. Он весьма убедительно показал, что только при понижении резистентности организма удается вызвать подобные заболевания. Небезынтерес­но, что причина, приводящая к понижению резистент­ности, оказывалась для каждого случая специфической. Эти, несомненно, интересные опыты академика Н. Н. Аничкова намечают пути подхода к изучению этой проблемы в применении к человеку.
И, наконец, в-третьих, когда мы переходим к обсуж­дению' вопроса о роли факторов внешней среды на эф- ^[30] фективность (и интенсивность) заражения людей прм заболеваниях, вызываемых безусловно патоген­ными возбудителями, следует соблюдать крайнюю осторожность. Так, например, к кори все люди воспри­имчивы. А эпидемиологические наблюдения показыва­ют, что массовые заражения людей могут возникать в любое время года, нередко с поголовным охватом всех восприимчивых и общавшихся с источником ин­фекции. И уже на этом только основании можно усом­ниться в том, что восприимчивость к результативному (т. е. влекущему за собой заболевание) заражению ко­рью меняется существенно по сезонам года. Вместе с тем и теоретически этого ожидать вряд ли следует в си­лу паразитической природы возбудителей заразных бо­лезней. Едва ли имеются основания допускать, что при­способление к паразитированию в организме человека (или животного) у безусловнопатогенных возбудителей заразных болезней выработалось в процессе эволюции только применительно к особым состояниям микроорга­низма, в частности, при условии ослабления его рези­стентности. Как известно, приспособляемость патоген­ных возбудителей заразных болезней к паразитирова­нию есть видовое свойство, обеспечивающее существова­ние данного вида в природе.
Иначе говоря, можно сказать, что сезонность при инфекционных болезнях определяется не изменением восприимчивости людей по временам года и изменяю­щимися по сезонам года возможностями для реализа­ции соответствующего механизма передачи инфекции.
ВЫВОДЫ
1. Степень распространения различных заразных бо­лезней при одинаковой степени восприимчивости к ним оказывается весьма различной в зависимости от различ­ных механизмов передачи их возбудителей. Наиболее легко осуществляющийся из всех известных механизмов передачи капельный механизм, присущий инфекциям дыхательных путей, обусловливает ряд эпидемиологиче­ских особенностей этой группы болезней, среди которых первое место занимает их наибольшая распространен­ность и преимущественное поражение людей в детском возрасте.
2. Наблюдающаяся только при некоторых болезнях этой группы волнообразность (периодичность) хода за­болеваемости обусловливается действием капельного механизма передачи, а не наличием контингентов вос­приимчивого населения, как это часто определяют, так как наличие таких контингентов само по себе не влечет среди них повышения заболеваемости, если они не нахо­дятся под воздействием данного механизма передачи.
3. Капельный механизм передачи реализуется в со­ответствии с формами общения среди соответствующих групп населения, в чем и проявляется в данном случае воздействие социального фактора на ход эпидемическо­го процесса.
4. Сезонность, проявляющаяся в ходе заболеваемости рядом инфекций дыхательных путей, при скарлатине и дифтерии проявляется началом повышения заболевае­мости в летние месяцы (май-август) с достижением максимума в осенние месяцы (октябрь-ноябрь), что отражает на себе меняющиеся на протяжении года фор­мы общения соответствующих детских контингентов. Такова же природа летнего повышения заболеваемости коклюшем.