Значительную сложность представляет оценка регуляторного компо­нента СИ, поскольку большой объем тестовых методов исследования сделал невозможным использование дополнительных экспериментальных процедур, при том, что опросниковые методы мало применимы в группе больных ши­зофренией. В итоге была использована самооценочная процедура, опреде­ляющая отношение больных к результатам собственной деятельности, так как оценка результатов является предпосылкой коррекции своих действий, и важным компонентом системы саморегуляции: искаженное видение результа­тов значительно снижает эффективность целенаправленной регуляции дея­тельности.
Больные по завершении тестирования операционального компонента СИ оценивали по 5-тибалльной шкале эффективность выполнения ими заданий. Самооценочная проба показала, что больные не только ставили себе хорошие или удовлетворительный оценки, но и высказывали убеждение в том, что их результат «не хуже, чем у других людей» (здесь тоже обнаруживает себя де­фицит способности понимать и правильно оценивать другого человека, его ре­сурсы и возможности, различия между собой и другим человеком). Средний балл в группе пациентов-мужчин в итоге составил 3,51 ± 0,73, пациенток- женщин 3,62 ± 0,73, гендерные различия несущественны. С учетом уже уста­новленной низкой эффективности реального выполнения больными тестов, диагностирующих операциональный компонент СИ, самооценка результатов своей деятельности должны быть квалифицирована как завышенная. Она сви­детельствует о нарушении способности больных к рефлексии имеющихся у них затруднений. Для сравнения - данные аналогичной самооценочной пробы в группе нормы составили 4,13 ± 0,65 у психически здоровых мужчин, 4,23 ± 0,59 у женщин при значительно более высокой результативности тестирова­ния операционального компонента СИ.
Полученные в обеих группах средневзвешенные оценки сравнивались с использованием статистических методов, но значимых отличий выявлено не было. Однако кроме абсолютного значения балла самооценочной пробы, не­обходимо рассмотреть этот балл в контексте реальной эффективности выпол­нения тестовых заданий. То есть речь идет не просто об уровне самооценки, но о ее адекватности. С учетом крайне низких показателей при тестировании операционального компонента СИ в группе больных, считать оценки, уста­новленные ими самим себе адекватными нельзя. Это подтверждается тем, что реальным трудностям выполнения тестовых заданий не сопутствовало осозна­ние этих затруднений, у больных не отмечались переживаний по поводу соб­ственной неуспешности в деятельности социального познания. Это свидетель­ствует о привычном неосознании больными сложностей в области социально­го познания (и анализ клинических случаев подтверждает данное наблюде­ние).
Регуляторная составляющая исследовалась также в ходе качественного анализа выполнения больными основной группы заданий, направленных на диагностику операционального компонента СИ При тестировании СИ у боль­ных наблюдались паузы, иногда длительные, отражающие возникающие за­труднения, затем использовались особые стратегии разрешения таких за­труднений и поиска ответа. В числе наиболее часто наблюдаемых стратегий следующие:
- часть больных, обнаружив сложный и фактически неприятный для них стимульный материал, стремились минимизировать степень своего с ним кон­такта, выбирали путь быстрых, поверхностных, небрежных ответов, без по­пытки оценить самостоятельно соответствие высказанного суждения стимулу или уточнить адекватность ответа у проводящего обследование психолога;
- наблюдалась тактика множественных решений, когда больные путем перебора различных вариантов ответа пытались фактически уйти от выбора единственно верного решения, иногда при этом стремились прибегнуть к по­мощи экспериментатора, многократно обращаясь к нему с просьбой подтвер­дить правильность своего выбора;
- близкой была тактика проб и ошибок при решении заданий из области СИ, когда больные перебирали разные варианты решения и просили экспери­ментатора дать свою оценку очередному варианту ответа - чтобы его опро­вергнуть или, напротив, утвердить, то есть оставляли выбор ответа за экспе­риментатором;
- при распознавании эмоциональных состояний изображенных лиц ис­пытуемые прибегали к попытке имитации выражения лица изображенного че­ловека, пытаясь таким образом расшифровать смысл данного выражения; по­добная тактика наблюдалась и у психически здоровых лиц, но у больных такие действия редко давали нужный результат;
- у больных шизофренией бедным является вербальное сопровождение выполнения задач, диагностирующих СИ, до степени невозможности объяс­нения своего выбора, или расплывчатости, противоречивости объяснения, его несоответствия выбранному ответу (даже если ответ был верным); можно ут­верждать дефицитарность словаря, описывающего социальную реальность;
- больные использовали тактику предъявления замещающих ответов, ко­гда вместо обозначение требующей своего распознавания эмоции давали не­эмоциональный ответ, описывая некие действия персонажа (что кодировалось по отдельной графе), или описывали, анализировали стимульный материал теста «Социальный интеллект» с точки зрения его качества, содержания и стиля изображений, продуцировали отвлеченные рассуждения (тем самым ук­лоняясь от продуктивного выполнения заданий);
- вариантом предыдущей тактики стало отмеченное «застревание» боль­ных на однажды выполненном задании, когда последующие стимулы (напри­мер, при распознавании лицевой экспрессии) объявлялись аналогичными, и однажды данный ответ дублировался многократно, невзирая на его несоответ­ствие последующим стимулам;
- для больных с доминированием симптоматики параноидного круга бы­ли характерны многословные, монологического типа комментарии в ходе по­пыток выполнения тестовых заданий, направленных на оценку операциональ­ного компонента СИ; так, больные рассуждали о сложности понимания дру­гих людей, их истинных намерений и логики их поведения, предлагали не­сколько сценариев развития событий или вариантов ответов (в числе которых могли быть и правильные), подвергали собственные интерпретации вторичной оценке, тем самым утрачивая целенаправленность, возможность лаконичного и точного ответа;
- в ряде случаев мы сталкивались со скептичным, деструктивно­уничижительным отношением к стимульному материалу; в норме в качестве некоего аналога такого отношения мы иногда наблюдали проявления иронии, оценку заданий как забавных, но без попыток дискредитации;
- отмечены завуалированные отказы со ссылкой на ухудшение самочув­ствия, и попытки перепоручить фактическое выполнение теста психологу - через вызывание жалости, требования пояснений и показов на примере;
- часть больных в ходе тестирования все более отчетливо обнаруживала проявления негативизма, фактического отказа от попыток выполнения зада­ний, давая любые, случайные ответы. Заметим, что если такого рода тактика полностью разрушала деятельность социального познания, в ряде случаев мы исключали такие неполные протоколы из анализа (хотя исключить протоколы с отдельными ответами этого типа сложно вследствие распространенности описанной тактики и отсутствия прямых на нее указаний со стороны боль­ных).
На этапе оценки собственной деятельности (при выполнении самооце­ночной процедуры) наблюдались следующие проявления: несмотря на отно­сительно высокую оценку, нельзя утверждать, что у больных наблюдается полная уверенность в правильности данных ими ответов (что было бы свиде­тельством грубого снижения критичности). Напротив, больные нередко гото­вы признать неточность, неправильность или неполноту своих ответов, не на­стаивают на верности выбранного ими решения. Однако полагают сложность поиска верного решения следствием характеристик стимулов, тогда как несо­вершенство собственной деятельности социального познания больными не осознается. За этим также прослеживаются особые (и привычные) защитные стратегии, направленные на самооправдания. Это могут быть уже упомянутые попытки дискредитации самих тестовых заданий, либо ссылки на «неваж­ность», незначимость тестов такого рода, выбор среди предложенных заданий некоторых, на которых больные сосредотачивают свое внимание, доказывая возможность развернутого анализа (то есть свою состоятельность при выпол­нении тестов такого рода), при небрежном выполнении всех других; или иные «камуфлирующие» неуспех тактики.
Последнее соображение предопределяет особое видение нами больного шизофренией испытуемого в соотношении с его позицией как личности, как субъекта собственной деятельности социального познания. И это видение сви­детельствует о фактическом отказе больных от такого рода «субъектной» по­зиции, отказе от проявлений инициативы, попытки саморазвития, самореали­зации в деятельности социального познания. Ценностное отношение больного к деятельности социального познания, и к себе, как субъекту этой деятельно­сти, характеризуется как негативное, с объявлением их несущественными, не­ценными, неважными. Очевидно, что это исключает постановку целей позна­ния социальной реальности либо, в некоторых случаях (чаще при параноидной настроенности), познание этой реальности может признаваться важным, но в контексте неприятности, враждебности других людей и социального мира в целом, когда интерес к ним выглядит скорее вынужденным, а видение - иска­женным под влиянием болезненных переживаний.