Термин ангедония был введен в 1896 г. Т.Рибо для обозначения отсутст­вия положительных эмоций при заболеваниях печени, и трактовался как от­сутствие желания испытывать удовольствие и избегать боль, т.е. отсутствие гедонизма. Психолог У.Джеймс считал ангедонию типом патологической де­прессии или меланхолии, а дословный перевод данного термина означает пол­ное равнодушие к радостям жизни - отказ или неспособность испытать удо­вольствие (Snaith, 1993).
Одним из первых неспособность испытывать удовольствие у больных с психическими расстройствами отметил З.Фрейд; он не использовал понятие ангедонии, но стремление человека к удовольствию определял как важнейший компонент мотивации, и способность/неспособность к переживанию удоволь­ствия - как характеристику инстинктивной части личности человека (ид). Если учесть, что в генетическом аспекте ид становится источником развития эго и супер-эго, что ид обеспечивает энергетическую составляющую мотивации, очевидно значимое влияние дефицита ид (включая ангедонию как его прояв­ление) на иные составляющие личности, особенно - аффективной сферы. Прямых ссылок на нарушение способности к получению удовольствия при шизофрении у З.Фрейда нет, его рассуждения касались скорее депрессии, хотя в упомянутом выше «случае Шребера» З.Фрейд отмечал снижение у него спо­собности получать удовольствие, в том числе - сексуальное (Фрейд, 2007).
Э.Блейлер отмечал у больных шизофренией уплощение аффекта - как один из ключевых признаков, это касалось и способности испытывать удо­вольствие. Изменения аффекта были одним из четырех «А» Э.Блейлера (Bleuler, 1920), ставших главным лозунгом в понимании шизофрении для по­колений психиатров. Однако изучение эмоциональной сферы больных шизоф­ренией не было предметом широких исследований до момента, когда в 60-е г.г. ХХ в., два независимых автора обратили пристальное внимание на неспо­собность больных с шизофренией испытывать удовольствие от жизни, и вы­двинули идею об ангедонии как ключевом дефиците при шизофрении. Это были S.Rado (Rado, 1962) и P.E.Meehl (Meehl, 1962).
S.Rado предположил, что ангедония есть следствие накопленного боль­ными опыта переживания отрицательных эмоций (Rado, 1962); в его концеп­ции важны социальные и психосоциальные факторы, что роднит ее с психо­аналитическими моделями. P.E.Meehl полагал, что люди с выраженной пер­вичной ангедонией воспринимают жизнь с отрицательной стороны, как на­пряженную, полную опасностей, сохраняют при этом (или благодаря этому) высокий уровень тревоги и напряжения; со временем такой тип реагирования может предопределить развитие шизофрении (Meehl, 1962). Также P.E.Meehl утверждал, что явление ангедонии лежит в основе социальной изоляции, на­блюдаемой при шизофрении, и даже если ангедония не результирует в развитие шизофренической симптоматики, человек остается носителем особенностей личности в виде шизоидных, шизотипических черт, или можно говорить о проявлениях латентной шизофрении. Шизотипию как особый личностный склад P.E.Meehl обосновывал как предиспозицию шизофрении, а ангедонию полагал ее «кардинальной» чертой (Meehl, 1990). Благодаря работам P.E.Meehl констелляция социальной ангедонии и шизотипальных черт стала общепри­знанной, что отражено во многих исследованиях (Tsuang, et al., 2000; Blanchard, et al., 2000; Gooding, et al., 2002; Schurhoff, et al., 2003). Заметим, что оба названных автора придавали чрезвычайное значение ангедонии в видении шизофренической патологии, и их подход роднит шизофрению с расстрой­ствами аффективной сферы.
L.J.Chapman и J.P.Chapman продолжили развитие идеи о роли ангедонии, полагая, что склонность к развитию шизофрении позволяет идентифицировать физическая ангедония; связанная с общим физическим дискомфортом, гло­бально плохим самочувствием, она отражает биологический дефект, ранее обо­значенный в теоретических моделях З.Фрейда, S.Rado и P.E.Meehl (Chapman, Chapman, Raulin, 1976). В своих исследованиях L.J.Chapman и J.P.Chapman на­ходили многочисленные подтверждения наличия физической ангедонии у больных, ее связи с бедными социальными и сексуальными отношениями. Со­циальная ангедония трактовалась как вторичная, как результат социального давления. Позже были созданы шкалы для измерения уровня физической анге­донии - «Physical Angedonia Scale», социальной ангедонии - «Social Angedonia Scale»; эти опросники в сочетании со «Шкалой перцептивных отклонений» («Perceptual Aberration Scale») и «Шкалой нонконформности» («Nonconformity Scale») предлагалось использовать для оценки предрасположенности к разви­тию психоза.
Особенно удачной стала новая версия опросника социальной ангедонии - «Revised Social Anhedonia Scale (RSAS)» (Eckblad, et al., 1982), показатель ко­торой оказался наиболее надежным для определения предрасположенности к шизофрении, тогда как измерение физической ангедонии не доказало своей предсказательной силы (Kwapil, 1998; Meehl, 1990); этот вывод нашел под­тверждение в лонгитюде длительностью более 10 лет (Chapman, et al., 1994). Подчеркнем, что в рамках широко известного, в свое время передового проекта по изучению предикторов шизофрении, известного как Нью-Йоркский проект изучения лиц из группы риска (The New York High-Risk Project), значимое ме­сто было отведено ангедонии как одному из факторов риска психоза (Erlenmeyer-Kimling, et al., 1993).
На фоне проводимых эмпирических исследований появлялись все новые работы, посвященные теоретическому анализу данного конструкта (Berrios, Olivares, 1995), изучался вопрос о соотношении ангедонии и негативного аф­фекта (Blanchard, Panzarella, 1998). Было обнаружено, что при шизофрении степень выраженности социальной ангедонии связана с уровнем негативных эмоций в целом, а с уровнем положительных отрицательно связаны как соци­альная, так и физическая ангедония (Blanchard, et al., 1998). Для лиц с прояв­лением ангедонии были установлены поведенческие паттерны, связанные с неспособностью или отсутствием желания участвовать в жизненных ситуаци­ях (Klein, 1984; Kring, 1999); более того, у психически здоровых лиц, характе­ризующихся наличием ангедонистических тенденций, ответы на сложные со­циальные стимулы были значительно более краткими, менее компетентными и социально квалифицированными (Haberman, et al., 1979; Beckfield, 1985). Важно, что концепт социальная ангедония хорошо встраивается в логику дефи- цитарного развития социального познания человека. Так, человек с ангедони- стическими установками нередко лишен возможности участвовать в жизнен­ных событиях из-за социальной отчужденности, это порождает кольцевую за­кономерность: ангедония фиксирует отчужденность, социальный неуспех, а они, в свою очередь, подкрепляют ангедонию (Krupa, Thornton, 1986).
Вопрос о механизмах ангедонии изучался с позиций психологии науче­ния. Была использована модель антиципации удовольствия (anticipatory pleasure), в которой основным побудителем к действиям, предопределяющим целенаправленное поведение, полагают ожидания будущей награды или пред­вкушения успеха (Corr, et al., 1995; Gard, et al., 2007). Мотивация социального взаимодействия, приближения (approach motivation) точно отражает уровень социальной ангедонии, и даже предлагалась в качестве одного из способов измерения последней (Germans, Kring, 2000). Причастность ангедонии к ког­нитивным процессам была доказана в ряде работ, анализирующих процесс за- шифровывании и/или запечатления субъективно положительных эмоций (Heinrichs, Zakzanis, 1998; Ashby et al., 1999; Aleman, et al., 1999; Horan, et al., 2006). Исследователи говорят как о дефиците способности пациентов, стра­дающих шизофренией, удерживать в памяти приятные впечатления, так и на­личии у них «контаминаций», зашумления этих приятных впечатлений не­приятными, что сопровождается негативными эмоциями (Horan, et al., 2006); нельзя не вспомнить давно подмеченную амбивалентность больных шизоф­ренией, невозможность для них однозначного отношения к эмоциогенному стимулу и опыту.
Изучалась ангедония и за пределами клиники шизофрении. Традицион­ными можно считать эмпирические исследования ангедонии при депрессив­ных расстройствах (Schuck, et al., 1984; Bernstein, Riedel, 1987; Katsanis, et al., 1992), применительно к патологии личности, особенно - шизотипальной (Brown, et al., 2008), в сравнительном аспекте при разных видах психических расстройств (Katasanis, et al., 1990; Blanchard, et al., 1994; Romney, Candido, 2001). В числе значимых результатов сравнительных исследований - демонст­рация того, что при депрессивных расстройствах ангедония является скорее временным состоянием, тогда как при шизофрении - устойчивой характери­стикой, чертой (Loas, 2000; Blanchard, et al., 2001).
Эти данные перекликаются с результатами отечественных исследовате­лей. Так, Н.С.Курек, исследуя проблематику снижения психической активно­сти при психических расстройствах, изучал особенности эмоциональной сфе­ры и личности при шизофрении (Курек, 1988-1998). Им был описан феномен «истинного дефицита положительных эмоций» у больных шизофренией, за­ключавшийся в «снижении интенсивности, частоты переживаний удовольст­вия, радости» (Курек, 1998). В проведенном совместно с Н.Г.Гаранян исследо­вании было установлено, что у больных шизофренией имеет место недооценка собственных эмоций в ситуации успеха-неуспеха, причем недооцениваются преимущественно положительные эмоции (Гаранян, 1986). Н.С.Курек аргу­ментированно обосновывал влияние установленных особенностей на наруше­ния выбора цели, реакции на неуспех, и, более широко, на нарушения психи­ческой активности (Курек, 1996-1998). Другие отечественные авторы также указывали на отказ больных шизофренией вступать в социальное взаимодей­ствие вследствие большого количества негативных эмоций, испытываемых больными в период такого взаимодействия (Вид, 2008).
Подводя итог, отметим, что в зарубежных работах последних лет пред­лагается трактовка ангедонии (точнее, гипогедонии) как сложного фено­мена, в котором можно выделить первичную гипогедонию - как предиспози­цию, основанную на генетическом факторе, и порождающую шизотипию. Она, в свою очередь, может стать базисом для развития вторичной гипогедо­нии, сопровождающей опыт взаимоотношений личности с жизнью в целом, и уже более непосредственно причастной к развитию шизофрении (Meehl, 2001). Указывая на сложность разделения первичной и вторичной составляю­щей гипогедонии, автор модели - P.E.Meehl, склоняется к признанию ключе­вой роли искаженного социального опыта, - в духе концепции «отказа» от жизни или «разочарование» в жизни (given up on life) Г.С.Салливена. Связь ангедонии с мотивацией социального поведения и социального научения, а также ее причастность к выбору целей поведения и общей его ориентации (на социальную активность, взаимодействие, или против нее, с отказом и изоля­цией), объявляются гипотезами, требующими эмпирической проверки.
Отечественные ученые значительно увереннее утверждают связь нару­шений социального мышления и поведения при шизофрении с мотивацион­ными и эмоциональными характеристиками больных, их отказом от активного социального взаимодействия; такая связь логично вытекает из теоретических разработок отечественной психологии (см. обзор Холмогорова, 2012). Полага­ем, что в работах западных авторов роль социальной ангедонии недооценива­ется, она рассматривается как одна из особенностей эмоциональной сферы, но не системообразующая характеристика (Saperstein, et al., 2004). В логике оте­чественной науки включение социальной ангедонии как одой из переменных при изучении нарушений социального познания у больных шизофренией представляется обязательным.