Первые наблюдения феноменов нарушений социального познания при шизофрении в экспериментальной психопатологии возникали как дополни­тельные, когда экспериментатор стремился оценить влияние контекста на вос­приятие несоциальных стимулов. Так межличностный контекст, который со­провождал выполнение больным задачи на восприятие, стал первой независи­мой переменной из числа социальных стимулов, которая подвергалась анализу (или, по крайней мере, учету). В отдельных работах в рамках теории нарушен­ной переработки информации при шизофрении (information-processing models) оценивалась роль контекста (см. обзор Phillips, Silverstein, 2003). Точно на­звать момент или работу, когда исследователей заинтересовал вопрос о спе­цифике именно восприятия социальных стимулов, не получается, скорее про­исходило постепенное смещение акцентов с изучения социального познания как второстепенного наблюдения, артефакта, на исследование его феноменов в качестве основного предмета. Одной из причин постепенного, эволюционно­го перехода, по-видимому, являются трудности организации исследований на­рушений социального познания, поскольку последнее непросто моделируется в экспериментальных условиях. И сегодня общепризнанное требование «эко­логической валидности» экспериментов (Brewer, 2000) остается трудно вы­полнимым применительно к области изучения социального познания.
Каковы отличия социальных и несоциальных стимулов при взгляде гла­зами исследователя? Социальные в значительной большей степени «нагруже­ны» контекстуальными характеристиками, связанными с влиянием культуры, опыта субъекта, личностным значением для субъекта, поэтому их сложнее унифицировать как предъявляемый материал. Социальные стимулы сложны, часто двусмысленны, неясны, и потому больными шизофренией воспринима­ются как несущие угрозу. Также этому виду стимулов присущи значительные искажения под влиянием эмоций, так сказать аффективная нагруженность, роль и влияние которой трудно (но необходимо) объективно оценить. Оценка социальных стимулов - в том числе мимики другого человека, его взгляда, интонации, развернутого поведения, намека, истинных намерений и т.д. - тре­буют полимодального восприятия, сопоставления получаемых данных с хра­нящимися в памяти ранее полученными впечатлениями о людях вообще, о конкретном человеке, о типичных и нетипичных для него проявлениях эмо­ций, и многого другого. Процессы восприятия здесь тесно связаны с памятью, мышлением, необходима иная степень контроля своего состояния и ре­зультата действий - в связи с более высокой вероятностью ошибки (предска­зать дальнейшую траекторию движения, например, футбольного мяча несо­поставимо легче, нежели дальнейшие действия в сложной социальной ситуа­ции даже хорошо известного человека). Если же воспринимать субъекту необ­ходимо не одного человека и характеристики его состояния, но группу людей, отношения между двумя и более людьми, развернутое во времени и изменчи­вое поведение, то задача все более усложняется, причем не только для вос­принимающего, но и для того, кто исследует это восприятие. Не следует забы­вать об особых отношениях социального познания и речи, когда при тесной их связи необходимость вербализации искажает восприятие (Социальный и эмо­циональный интеллект, 2009).
И, тем не менее, число работ в области социального познания и соци­ального поведения, в том числе их нарушений при шизофрении, растет.