2.5 Изучение соотношения нарушений социального интеллекта и клинической симптоматики у больных шизофренией
Важнейшим аспектом исследуемых нарушений СИ при шизофрении являются соотношения, взаимосвязи между такими нарушениями и клинической симптоматикой заболевания. Трудности обнаружения подобных связей в первую очередь предопределены пестротой и многообразием собственно клинических проявлений шизофрении, вариабельностью симптоматики и сочетаний симптомов. С учетом разнообразия и сложности клинических характеристик больных, сопоставительный анализ был проведен в нескольких вариантах, с использованием разных процедур. Заметим, что распределение больных по клиническим формам заболевания представлено выше, при характеристике испытуемых (Таблица 3), здесь не приводятся. В таблице 19 отражены результаты клинической оценки больных исследованной группы на основе шкал PANSS (средневзвешенные оценки); результаты даны в целом по группе и с учетом гендерных отличий. Кроме того, в таблице 19 представлены и результаты по методикам депрессии и социальной ангедонии.
Как можно видеть из таблицы 19, степень клинического неблагополучия больных исследованной группы значительная, отражает наличие симптомов различных классов. У части больных присутствуют остаточные проявления продуктивной симптоматики, где доминируют подозрительность, настороженность больных, отрывочные бредовые идеи, чаще персекуторные. У отдельных пациентов сохраняются явления в виде отрывочных галлюцинаций (вербальных), слуховых обманов, с последующей бредовой интерпретацией. Обнаруживают больные и нарушения мышления: ошибки соскальзываний, проявления расплывчатости, резонерские высказывания.
Более отчетливыми у пациентов обследованной группы являются симптомы негативного круга. Подчеркнем, что часть этих проявлений была квалифицирована не только клинически, но и психологически - как свидетельства нарушений поведенческого компонента СИ (поэтому описание конкретных проявлений дано выше, в разделе 2.2 настоящей главы). Несмотря на полемический характер такой интерпретации, в ее пользу говорит возможность использования экспертной оценки трудно квалифицируемых поведенческих проявлений (фактически, экспертная оценка является единственным методом объективации характеристик поведения). Использованные для оценки поведенческого компонента СИ субшкалы PANSS содержательно отражают описания именно социального поведения больных. Однако такое «двойное» использование части субшкал PANSS исключает возможность оценки влияния на иных клинических характеристик на поведенческий компонент; отсюда в данном разделе оцениваться будет влияние клинических симптомов на операциональный и мотивационный компоненты СИ.
На начальном этапе анализа вся группа больных была разделена исходя из установленных клиницистами форм заболевания и типов течения (выделено 7 подгрупп). Далее были подсчитаны средневзвешенные оценки по исследованным параметрам; данные приведены в таблица 2.5.2 (Приложение Б). В указанной таблице представлены оценки по клиническим и относящимся к СИ показателям. Затем было проведено попарное сравнение значений всех представленных параметров между подгруппами больных, для оценки значимости различий подсчитывался U-критерий Манна- Уитни. Подробно в работе весь массив расчетов не представлен, поскольку число значимых различий между параметрами в подгруппах оказалось небольшим. В Таблице 2.5.2 (Приложение Б) выделены (курсивом) те немногие показатели, что значимо различались в подгруппах, образованных на основе выделения типов шизофрении.
Резюмируя изложенный анализ массива данных, отметим, что результаты оказались мало информативными. Во-первых, число параметров, по которым выделенные подгруппы значимо различаются, невелико, в большинстве случаев больные дают сходные результаты по использованным тестам - независимо от формы заболевания. Во-вторых, выявленные различия касаются фактически только двух форм: «F20.6 - Простая шизофрения» (11 пациентов) и «F20.23 - Эпизодическая ремитирующая (рекуррентная) шизофрения» как вариант течения параноидной шизофрении (29 больных). По этим двум формам заболевания значимо различаются как клинические показатели, что закономерно в связи с различиями клинической картины состояний, так и параметры, замеряющие СИ.
Прицельное рассмотрение различающихся показателей свидетельствует, что для простой шизофрении характерны особенно низкие значения ряда субтестов, оценивающих СИ, тогда как при рекуррентной форме результат распознавания эмоций по мимике значимо выше, чем в других подгруппах, а показатели социальной ангедонии (и депрессии) заметно ниже. Несмотря на статистическую значимость полученных различий, они отражают данные лишь по 40 больным (суммарно), и потому представляются недостаточными. Описанный способ анализа не позволил проверить выдвинутые в настоящем исследовании гипотезы о связи клинических характеристик и параметров социального интеллекта. Поэтому от анализа результатов на основании деления больных по форме шизофрении, мы перешли к корреляционному и иным видам анализа данных (независимо от формы течения заболевания).
Были подсчитаны корреляции между клиническими показателями и показателями, использованными для оценки компонентов СИ в целом по группе больных. Выявлен ряд значимых корреляций, которые сведены в Таблицу 20 (заметим, что отсутствие в данной таблице какого-либо частного показателя Шкалы PANSS означает отсутствие для него установленных значимых корреляций).
субшкалы PANSS, Шкала депрессии)
В Таблице 20 отражены корреляции практически всех показателей, использованных для диагностики уровня СИ у больных с суммарным баллом по шкале PANSS; исключением стал только субтест 3 теста «Социальный интеллект». Значимость корреляционных связей различна, и наиболее отчетлива она для общего результата по тесту и субтеста 1. Несмотря на то, что сами коэффициенты корреляции невысоки (г = - 0,32 и г = - 0,299), уровень значимости корреляционной связи высокий (p < 0,001). Это объясняется тем, что большой объем выборки позволяет оценивать даже не столь очевидные, тонкие взаимосвязи параметров. Поскольку значения указанных коэффициентов корреляций отрицательные, можно уверенно утверждать, что возрастание клинического неблагополучия больного шизофренией будет сопровождаться снижением эффективности в тестах на социальный интеллект - независимо от того, за счет какой именно симптоматики возрастает суммарный показатель по шкале PANSS.
Анализ взаимосвязей показателей СИ с результатами по «Шкале позитивных симптомов» свидетельствует о том, что отрицательных корреляци
онных связей между результатами двух групп параметров не установлено, но встречаются положительные (!). Это конкретизируется в ряде корреляций частных субшкал PANSS с показателями СИ. Так, можно утверждать, что возрастание балла по «Шкале позитивных симптомов» ведет к некоторому улучшению показателя по субтесту 4 теста «Социальный интеллект». Содержательно это говорит о несколько лучшей способности понимать логику развития ситуаций взаимодействия и значение поведения людей для больных с более отчетливой позитивной симптоматикой. Неожиданность такого результата необходимо скорректировать указанием на то, что речь идет о небольшом улучшении данной способности, поскольку в целом она страдает у всех больных исследованной группы (средневзвешенный балл по субтесту 4 у больных всего 3,1±1,43 сырых балла, при 7,6±2,06 балла у здоровых). Аналогично и увеличение значения по «Шкале позитивных симптомов» невелико, так как пациенты с выраженной продуктивной симптоматикой не исследовались (поскольку не отвечали использованным критериям включения в основную группу). То есть фактически скорее следует сказать, что у больных с отсутствием продуктивных симптомов (и с превалированием негативных или симптомов дезорганизации) показатели по субтесту 4 будут несколько ниже, чем у больных с остаточной продуктивной симптоматикой.
Проанализируем, за счет каких именно симптомов возникает эффект некоторого улучшения показателей СИ. Положительные корреляции с параметрами, измеряющими операциональный компонент СИ установлены для ряда частных субшкал. Так, повышение показателя П-4 «Возбуждение» ведет к некоторому улучшению понимания логики сюжета (субтест 4), чуть повышает суммарный балл по тесту «Социальный интеллект», равно как и распознавание эмоций по мимическим проявлениям (тест «Распознавание эмоций»). Наличие идей величия в соответствии с ростом показателя по субшкале П-5 («Идеи величия») ведет к некоторому возрастанию способности понимать действия другого человека (субтест 1), распознавать его эмоциональное состояние (субтест 2) и понимать логику сюжета (субтест 4); тем самым у боль-
ных с идеями величия показатель по тесту «Социальный интеллект» в целом несколько выше. Повышению по субшкале П-6 («Подозрительность, идеи преследования») сопутствует некоторое улучшение способности понимать вербальные реплики в контексте ситуации, то есть учитывать контекст сообщения (субтест 3), и распознавать эмоции по мимике другого человека (тест «Распознавание эмоций»).
Как уже отмечено, речь идет не столько о повышении показателей СИ - вслед за усилением клинических проявлений, отраженных перечисленными шкалами, сколько о не столь значительном снижении параметров СИ при наличии отдельных позитивных симптомов. Наиболее приемлемое объяснение обнаруженных феноменов заключается в том, что позитивной симптоматике параноидного круга сопутствует повышение бдительности, настороженности, а симптомам идей величия - рост уровня активации, уверенности больных в себе, самооценки. То есть возрастание психической активации повышает эффективность деятельности социального познания (впрочем, как и любой другой деятельности); при этом уровень активации у больных шизофренией сопряжен с появлениями ряда клинически значимых симптомов.
Заметим, что для симптомов из числа продуктивных обнаружено и отрицательное их влияние на эффективность выполнения тестов, диагностирующих СИ. Так, наличие галлюцинаторной симптоматики (П-3) и повышение по субшкале П-7 «Враждебность» снижают показатели СИ (Таблица 20). В целом выявленные взаимосвязи позволяет утверждать, что влияние позитивной психосимптоматики на эффективность деятельности социального познания у больных шизофренией не является однозначно негативным. Такое влияния является сложным, дифференцированным, базируется на характеристиках тонуса, активации, эмоциональной сферы, личности, и требует в перспективе более тщательного изучения в рамках отдельного исследования.
Анализ влияний симптоматики негативной показал иную картину: нет ни одной положительной корреляционной связи между эффективностью выполнения тестов для диагностики СИ и клиническими симптомами, но обнаружено большое число отрицательных значимых связей. Это позволяет уверенно утверждать, что многие негативные симптомы отрицательно влияют на эффективность решения задач из области СИ. Поэтому все использованные нами для оценки последнего показатели отрицательно коррелируют с суммарным баллом по «Шкале негативных симптомов» PANSS (причем ряд связей очень высоко значимы, и в числе таковых - связь с суммарным баллом по тесту «Социальный интеллект», равная г = - 0, 32 при уровне значимости р< 0,001).
Наиболее существенными оказались связи показателей тестов с теми параметрами, которые ранее были включены нами в анализ социального интеллекта как сигнализирующие о поведенческом его компоненте. Сильные корреляционные связи с показателями операционального компонента СИ установлены для субшкал Н-4 «Пассивно-апатическая социальная отгороженность», Н-1 «Притупленный аффект», Н-3 «Трудности в общении» и Н-6 «Нарушения спонтанности и плавности речи». Эти связи уже были ранее квалифицированы как свидетельство системных нарушений СИ у больных шизофренией (см. разделы 2.2 и 2.3 настоящей главы).
И, наконец, остановимся на анализе связей параметров СИ с симптомами из числа общепсихопатологических. В целом влияние этих симптомов на параметры СИ отчетливо отрицательное: значение суммарного показателя «Шкалы общих психопатологических симптомов» обратно пропорционально значению практически всех параметров операционального компонента СИ. Тем не менее, есть в ряду частных проявлений примеры положительных корреляций: присущая больным манерность (субшкала О-5) и необычное содержание мыслей (субшкала О-9) повышают эффективность опознания эмоций по позе и жесту (хотя и в пределах низких значений). Полагаем оправданным предположить, что наличие манерности в поведении больного может отражать его повышенное внимание к внешним проявлениям социального поведения (как собственным, так и других лиц). Что касается необычного содержания мыслей, то наличие такового может стать основой не только ошибочных, но и верных решений. Важно заметить, что иные нарушения мышления, например, отражаемые субшкалой П-2 «Расстройства мышления», не оказывают подобного влияния. С учетом содержания признаков, отраженных в названных субшкалах, можно говорить о более позитивном влиянии на эффективность социального познания тех нарушений мышления, которые не сопряжены с разрушением мыслительной деятельности за счет ее дезорганизации, и которым сопутствует увеличение числа ассоциативной продукции, общей продуктивности мыслительной деятельности.
Для большинства общепатологических симптомов верно то, что их рост сопровождается ухудшением показателей СИ, и особенно явственно это заметно для показателей, непосредственно причастных к социальному поведению: субшкала О-8 «Малоконтактность» и О-16 «Активная социальная устра- ненность». Степень взаимосвязи названных субшкал с эффективностью тестов, измеряющих операциональный компонент СИ столь значительна, что достигает редкого для эмпирических значений уровня: показатель по субшкале О-16 коррелирует с суммарным баллом по тесту «Социальный интеллект» с г = - 0,61. Названные показатели (О-8 и О-16) включены в число характеристик поведенческого компонента СИ.
И еще один аспект взаимосвязей общепсихопатологических симптомов и дефицитов СИ необходимо отметить. Это связи, которые выявлены для субшкал О-2 («Тревога»), О-3 («Чувство вины»), О-6 («Депрессия»), О-7 («Моторная заторможенность»); перечисленные субшкалы характеризуют эмоциональную сферы больных. Названные показатели при их повышении снижают результативность измеряющих СИ тестов, и тем самым дают нам основания предполагать наличие еще одного фактора влияния, причастного к дефициту СИ - эмоционального; анализ роли данной составляющей представлен ниже.
С учетом большого числа корреляций клинических параметров с общим баллом по методике «Распознавание эмоций» и методике «Поза и жест», необходимо проанализировать связи частных клинических показателей с эффективностью распознавания частных же эмоций (см. таблицы 21 и 22).
Примечание. Особо выделены (жирным шрифтом) положительные корреляции
Анализ таблиц 21 и 22 позволяет конкретизировать некоторые из описанных выше влияний. Очевидно, что влияние симптоматики на эффективность социальной перцепции не является простым. Удалось установить, что позитивная симптоматика способствует лучшему распознаванию эмоции страха по мимическим проявлениям; полагаем, что это подтверждает действие механизма сверхбдительности. Другие продуктивные симптомы повышают вероятность верного опознания страха, страдания и презрения по мимическим, радости - по парамимическим проявлениям. Влияний клинических характеристик на распознание мимических и парамимических эмоциональных проявлений разнятся; это свидетельствует об относительной независимости последних. Наиболее сильное влияние на распознавания эмоций установлено для показателя социальной ангедонии, из клинических субшкал - для О-16 «Активная социальная устраненность».
Было проанализировано соотношение таких характеристик эмоциональной сферы больных как социальная ангедония и депрессия. При всей, казалось бы, феноменологической близости, их вклад в деятельность социального познания видится различным. И это имеет место несмотря на тесную связь обеих характеристик с иными клиническими параметрами, что видно из приведенных в Таблице 23 данных корреляционного анализа.
Таблица 23 - Корреляционные связи клинических параметров с показателями депрессии и социальной ангедонии (методики PANSS «Социальная ангедония», Шкала депрессии)
Таблица 19 - Значения клинических параметров больных исследованной группы (PANSS, Шкала депрессии, Шкала социальной ангедонии)
|
Продолжение таблицы 19 | ||||
Параметры | Взвешенная
оценка пациентов- мужчин (N=105) |
Взвешенная
оценка пациенток- женщин (N=105) |
Взвешенная оценка по группе пациентов (N=210) | |
Показатель «Шкалы общих психопатологических симптомов» | 40,6 ± 6,7 | 39,0 ± 5,7 | 39,8 ± 6,1 | |
Суммарный балл по шкале PANSS | 71,8 ± 9,7 | 70,0 ± 8,6 | 70,1 ± 9,2 | |
5-факторная модель PANSS | Ф-1 Негативная симптоматика | 18,7 ± 4,3 | 18,4 ± 4,3 | 18,5 ± 4,3 |
Ф-2 Продуктивная симптоматика | 17,1 ± 3,7 | 16,6 ± 2,7 | 16,9 ± 3,2 | |
Ф-3 Дезорганизация мышления | 17,3 ± 3,7 | 15,8 ± 2,4 | 16,5 ± 3,2 | |
Ф-4 Неконтролируемые враждебность и возбуждение | 8,5 ± 2,4 | 8,8 ± 1,9 | 8,6 ± 2,2 | |
Ф-5 Тревога и депрессия | 10,5 ± 2,0 | 10,6 ± 2,1 | 10,6 ± 2,1 | |
Показатель «Шкалы депрессии» | 22,3 ± 11,89 | 24,1 ± 13,36 | 23,2 ± 12,65 | |
Показатель «Шкалы социальной ан- гедонии» | 18,5 ± 7,56 | 19,3 ± 6,45 | 18,9 ± 7,02 |
Как можно видеть из таблицы 19, степень клинического неблагополучия больных исследованной группы значительная, отражает наличие симптомов различных классов. У части больных присутствуют остаточные проявления продуктивной симптоматики, где доминируют подозрительность, настороженность больных, отрывочные бредовые идеи, чаще персекуторные. У отдельных пациентов сохраняются явления в виде отрывочных галлюцинаций (вербальных), слуховых обманов, с последующей бредовой интерпретацией. Обнаруживают больные и нарушения мышления: ошибки соскальзываний, проявления расплывчатости, резонерские высказывания.
Более отчетливыми у пациентов обследованной группы являются симптомы негативного круга. Подчеркнем, что часть этих проявлений была квалифицирована не только клинически, но и психологически - как свидетельства нарушений поведенческого компонента СИ (поэтому описание конкретных проявлений дано выше, в разделе 2.2 настоящей главы). Несмотря на полемический характер такой интерпретации, в ее пользу говорит возможность использования экспертной оценки трудно квалифицируемых поведенческих проявлений (фактически, экспертная оценка является единственным методом объективации характеристик поведения). Использованные для оценки поведенческого компонента СИ субшкалы PANSS содержательно отражают описания именно социального поведения больных. Однако такое «двойное» использование части субшкал PANSS исключает возможность оценки влияния на иных клинических характеристик на поведенческий компонент; отсюда в данном разделе оцениваться будет влияние клинических симптомов на операциональный и мотивационный компоненты СИ.
На начальном этапе анализа вся группа больных была разделена исходя из установленных клиницистами форм заболевания и типов течения (выделено 7 подгрупп). Далее были подсчитаны средневзвешенные оценки по исследованным параметрам; данные приведены в таблица 2.5.2 (Приложение Б). В указанной таблице представлены оценки по клиническим и относящимся к СИ показателям. Затем было проведено попарное сравнение значений всех представленных параметров между подгруппами больных, для оценки значимости различий подсчитывался U-критерий Манна- Уитни. Подробно в работе весь массив расчетов не представлен, поскольку число значимых различий между параметрами в подгруппах оказалось небольшим. В Таблице 2.5.2 (Приложение Б) выделены (курсивом) те немногие показатели, что значимо различались в подгруппах, образованных на основе выделения типов шизофрении.
Резюмируя изложенный анализ массива данных, отметим, что результаты оказались мало информативными. Во-первых, число параметров, по которым выделенные подгруппы значимо различаются, невелико, в большинстве случаев больные дают сходные результаты по использованным тестам - независимо от формы заболевания. Во-вторых, выявленные различия касаются фактически только двух форм: «F20.6 - Простая шизофрения» (11 пациентов) и «F20.23 - Эпизодическая ремитирующая (рекуррентная) шизофрения» как вариант течения параноидной шизофрении (29 больных). По этим двум формам заболевания значимо различаются как клинические показатели, что закономерно в связи с различиями клинической картины состояний, так и параметры, замеряющие СИ.
Прицельное рассмотрение различающихся показателей свидетельствует, что для простой шизофрении характерны особенно низкие значения ряда субтестов, оценивающих СИ, тогда как при рекуррентной форме результат распознавания эмоций по мимике значимо выше, чем в других подгруппах, а показатели социальной ангедонии (и депрессии) заметно ниже. Несмотря на статистическую значимость полученных различий, они отражают данные лишь по 40 больным (суммарно), и потому представляются недостаточными. Описанный способ анализа не позволил проверить выдвинутые в настоящем исследовании гипотезы о связи клинических характеристик и параметров социального интеллекта. Поэтому от анализа результатов на основании деления больных по форме шизофрении, мы перешли к корреляционному и иным видам анализа данных (независимо от формы течения заболевания).
Были подсчитаны корреляции между клиническими показателями и показателями, использованными для оценки компонентов СИ в целом по группе больных. Выявлен ряд значимых корреляций, которые сведены в Таблицу 20 (заметим, что отсутствие в данной таблице какого-либо частного показателя Шкалы PANSS означает отсутствие для него установленных значимых корреляций).
субшкалы PANSS, Шкала депрессии)
Таблица 20 - Корреляционные связи клинических характеристик и параметров СИ у больных основной группы (тесты «Социальный интеллект», «Распознавание эмоций», «Поза и жест», «Социальная ангедония»,
|
В Таблице 20 отражены корреляции практически всех показателей, использованных для диагностики уровня СИ у больных с суммарным баллом по шкале PANSS; исключением стал только субтест 3 теста «Социальный интеллект». Значимость корреляционных связей различна, и наиболее отчетлива она для общего результата по тесту и субтеста 1. Несмотря на то, что сами коэффициенты корреляции невысоки (г = - 0,32 и г = - 0,299), уровень значимости корреляционной связи высокий (p < 0,001). Это объясняется тем, что большой объем выборки позволяет оценивать даже не столь очевидные, тонкие взаимосвязи параметров. Поскольку значения указанных коэффициентов корреляций отрицательные, можно уверенно утверждать, что возрастание клинического неблагополучия больного шизофренией будет сопровождаться снижением эффективности в тестах на социальный интеллект - независимо от того, за счет какой именно симптоматики возрастает суммарный показатель по шкале PANSS.
Анализ взаимосвязей показателей СИ с результатами по «Шкале позитивных симптомов» свидетельствует о том, что отрицательных корреляци
онных связей между результатами двух групп параметров не установлено, но встречаются положительные (!). Это конкретизируется в ряде корреляций частных субшкал PANSS с показателями СИ. Так, можно утверждать, что возрастание балла по «Шкале позитивных симптомов» ведет к некоторому улучшению показателя по субтесту 4 теста «Социальный интеллект». Содержательно это говорит о несколько лучшей способности понимать логику развития ситуаций взаимодействия и значение поведения людей для больных с более отчетливой позитивной симптоматикой. Неожиданность такого результата необходимо скорректировать указанием на то, что речь идет о небольшом улучшении данной способности, поскольку в целом она страдает у всех больных исследованной группы (средневзвешенный балл по субтесту 4 у больных всего 3,1±1,43 сырых балла, при 7,6±2,06 балла у здоровых). Аналогично и увеличение значения по «Шкале позитивных симптомов» невелико, так как пациенты с выраженной продуктивной симптоматикой не исследовались (поскольку не отвечали использованным критериям включения в основную группу). То есть фактически скорее следует сказать, что у больных с отсутствием продуктивных симптомов (и с превалированием негативных или симптомов дезорганизации) показатели по субтесту 4 будут несколько ниже, чем у больных с остаточной продуктивной симптоматикой.
Проанализируем, за счет каких именно симптомов возникает эффект некоторого улучшения показателей СИ. Положительные корреляции с параметрами, измеряющими операциональный компонент СИ установлены для ряда частных субшкал. Так, повышение показателя П-4 «Возбуждение» ведет к некоторому улучшению понимания логики сюжета (субтест 4), чуть повышает суммарный балл по тесту «Социальный интеллект», равно как и распознавание эмоций по мимическим проявлениям (тест «Распознавание эмоций»). Наличие идей величия в соответствии с ростом показателя по субшкале П-5 («Идеи величия») ведет к некоторому возрастанию способности понимать действия другого человека (субтест 1), распознавать его эмоциональное состояние (субтест 2) и понимать логику сюжета (субтест 4); тем самым у боль-
ных с идеями величия показатель по тесту «Социальный интеллект» в целом несколько выше. Повышению по субшкале П-6 («Подозрительность, идеи преследования») сопутствует некоторое улучшение способности понимать вербальные реплики в контексте ситуации, то есть учитывать контекст сообщения (субтест 3), и распознавать эмоции по мимике другого человека (тест «Распознавание эмоций»).
Как уже отмечено, речь идет не столько о повышении показателей СИ - вслед за усилением клинических проявлений, отраженных перечисленными шкалами, сколько о не столь значительном снижении параметров СИ при наличии отдельных позитивных симптомов. Наиболее приемлемое объяснение обнаруженных феноменов заключается в том, что позитивной симптоматике параноидного круга сопутствует повышение бдительности, настороженности, а симптомам идей величия - рост уровня активации, уверенности больных в себе, самооценки. То есть возрастание психической активации повышает эффективность деятельности социального познания (впрочем, как и любой другой деятельности); при этом уровень активации у больных шизофренией сопряжен с появлениями ряда клинически значимых симптомов.
Заметим, что для симптомов из числа продуктивных обнаружено и отрицательное их влияние на эффективность выполнения тестов, диагностирующих СИ. Так, наличие галлюцинаторной симптоматики (П-3) и повышение по субшкале П-7 «Враждебность» снижают показатели СИ (Таблица 20). В целом выявленные взаимосвязи позволяет утверждать, что влияние позитивной психосимптоматики на эффективность деятельности социального познания у больных шизофренией не является однозначно негативным. Такое влияния является сложным, дифференцированным, базируется на характеристиках тонуса, активации, эмоциональной сферы, личности, и требует в перспективе более тщательного изучения в рамках отдельного исследования.
Анализ влияний симптоматики негативной показал иную картину: нет ни одной положительной корреляционной связи между эффективностью выполнения тестов для диагностики СИ и клиническими симптомами, но обнаружено большое число отрицательных значимых связей. Это позволяет уверенно утверждать, что многие негативные симптомы отрицательно влияют на эффективность решения задач из области СИ. Поэтому все использованные нами для оценки последнего показатели отрицательно коррелируют с суммарным баллом по «Шкале негативных симптомов» PANSS (причем ряд связей очень высоко значимы, и в числе таковых - связь с суммарным баллом по тесту «Социальный интеллект», равная г = - 0, 32 при уровне значимости р< 0,001).
Наиболее существенными оказались связи показателей тестов с теми параметрами, которые ранее были включены нами в анализ социального интеллекта как сигнализирующие о поведенческом его компоненте. Сильные корреляционные связи с показателями операционального компонента СИ установлены для субшкал Н-4 «Пассивно-апатическая социальная отгороженность», Н-1 «Притупленный аффект», Н-3 «Трудности в общении» и Н-6 «Нарушения спонтанности и плавности речи». Эти связи уже были ранее квалифицированы как свидетельство системных нарушений СИ у больных шизофренией (см. разделы 2.2 и 2.3 настоящей главы).
И, наконец, остановимся на анализе связей параметров СИ с симптомами из числа общепсихопатологических. В целом влияние этих симптомов на параметры СИ отчетливо отрицательное: значение суммарного показателя «Шкалы общих психопатологических симптомов» обратно пропорционально значению практически всех параметров операционального компонента СИ. Тем не менее, есть в ряду частных проявлений примеры положительных корреляций: присущая больным манерность (субшкала О-5) и необычное содержание мыслей (субшкала О-9) повышают эффективность опознания эмоций по позе и жесту (хотя и в пределах низких значений). Полагаем оправданным предположить, что наличие манерности в поведении больного может отражать его повышенное внимание к внешним проявлениям социального поведения (как собственным, так и других лиц). Что касается необычного содержания мыслей, то наличие такового может стать основой не только ошибочных, но и верных решений. Важно заметить, что иные нарушения мышления, например, отражаемые субшкалой П-2 «Расстройства мышления», не оказывают подобного влияния. С учетом содержания признаков, отраженных в названных субшкалах, можно говорить о более позитивном влиянии на эффективность социального познания тех нарушений мышления, которые не сопряжены с разрушением мыслительной деятельности за счет ее дезорганизации, и которым сопутствует увеличение числа ассоциативной продукции, общей продуктивности мыслительной деятельности.
Для большинства общепатологических симптомов верно то, что их рост сопровождается ухудшением показателей СИ, и особенно явственно это заметно для показателей, непосредственно причастных к социальному поведению: субшкала О-8 «Малоконтактность» и О-16 «Активная социальная устра- ненность». Степень взаимосвязи названных субшкал с эффективностью тестов, измеряющих операциональный компонент СИ столь значительна, что достигает редкого для эмпирических значений уровня: показатель по субшкале О-16 коррелирует с суммарным баллом по тесту «Социальный интеллект» с г = - 0,61. Названные показатели (О-8 и О-16) включены в число характеристик поведенческого компонента СИ.
И еще один аспект взаимосвязей общепсихопатологических симптомов и дефицитов СИ необходимо отметить. Это связи, которые выявлены для субшкал О-2 («Тревога»), О-3 («Чувство вины»), О-6 («Депрессия»), О-7 («Моторная заторможенность»); перечисленные субшкалы характеризуют эмоциональную сферы больных. Названные показатели при их повышении снижают результативность измеряющих СИ тестов, и тем самым дают нам основания предполагать наличие еще одного фактора влияния, причастного к дефициту СИ - эмоционального; анализ роли данной составляющей представлен ниже.
С учетом большого числа корреляций клинических параметров с общим баллом по методике «Распознавание эмоций» и методике «Поза и жест», необходимо проанализировать связи частных клинических показателей с эффективностью распознавания частных же эмоций (см. таблицы 21 и 22).
Таблица 21 - Корреляционные связи клинических характеристик и эффективности распознавания эмоций по мимике (методики PANSS, «Распознавание эмоций», «Социальная ангедония», Шкала депрессии)
Примечание. Особо выделены (жирным шрифтом) положительные корреляции |
Таблица 22 - Корреляционные связи клинических характеристик и эффективности распознавания эмоций по парамимическим проявлениям (методики PANSS, «Поза и жест», «Социальная ангедония», Шкала депрессии)
|
Примечание. Особо выделены (жирным шрифтом) положительные корреляции
Анализ таблиц 21 и 22 позволяет конкретизировать некоторые из описанных выше влияний. Очевидно, что влияние симптоматики на эффективность социальной перцепции не является простым. Удалось установить, что позитивная симптоматика способствует лучшему распознаванию эмоции страха по мимическим проявлениям; полагаем, что это подтверждает действие механизма сверхбдительности. Другие продуктивные симптомы повышают вероятность верного опознания страха, страдания и презрения по мимическим, радости - по парамимическим проявлениям. Влияний клинических характеристик на распознание мимических и парамимических эмоциональных проявлений разнятся; это свидетельствует об относительной независимости последних. Наиболее сильное влияние на распознавания эмоций установлено для показателя социальной ангедонии, из клинических субшкал - для О-16 «Активная социальная устраненность».
Было проанализировано соотношение таких характеристик эмоциональной сферы больных как социальная ангедония и депрессия. При всей, казалось бы, феноменологической близости, их вклад в деятельность социального познания видится различным. И это имеет место несмотря на тесную связь обеих характеристик с иными клиническими параметрами, что видно из приведенных в Таблице 23 данных корреляционного анализа.
Таблица 23 - Корреляционные связи клинических параметров с показателями депрессии и социальной ангедонии (методики PANSS «Социальная ангедония», Шкала депрессии)
Показатели Шкалы PANSS | Социальная
ангедония |
Депрессия |
П-3 Галлюцинации | + 0, 14 р< 0,05 | + 0, 23
р< 0,001 |
П-4 Возбуждение | - | - 0, 14 p< 0,05 |
П-5 Идеи величия | - 0, 14 p< 0,05 | - 0, 33
р< 0,001 |
П-7 Враждебность | + 0, 15 p< 0,05 | - |
Н-1 Притупленный аффект | + 0, 38
р< 0,001 |
+ 0, 43
р< 0,001 |
Н-2 Эмоциональная отгороженность | + 0, 23
р< 0,001 |
+ 0, 34
р< 0,001 |
Н-3 Трудности в общении | + 0, 33
р< 0,001 |
+ 0, 32
р< 0,001 |
Н-4 Пассивно-апатическая социальная отгороженность | + 0, 38
р< 0,001 |
+ 0, 37
р< 0,001 |
«Шкала негативных симптомов» | + 0, 41
р< 0,001 |
+ 0, 41
р< 0,001 |
О-3 Чувство вины | + 0, 24
р< 0,001 |
+ 0, 43
р< 0,001 |
О-5 Манерность и позирование | - | - 0, 21 р< 0,01 |
О-6 Депрессия | + 0, 50
р< 0,001 |
+ 0, 70
р< 0,001 |
О-7Моторная заторможенность | + 0, 36
р< 0,001 |
+ 0, 53
р< 0,001 |
Продолжение таблицы 23 | |||
Показатели Шкалы PANSS | Социальная
ангедония |
Депрессия | |
О-8 Малоконтактность | + 0, 41
р< 0,001 |
+ 0, 34
р< 0,001 |
|
О-13 Нарушения воли | + 0, 28 р< 0,001 | + 0, 29
р< 0,001 |
|
О-15 Загруженность психическими переживаниями | + 0, 15 р< 0,05 | + 0, 17 p< 0,05 | |
О-16 Активная социальная устраненность | + 0, 59
р< 0,001 |
+ 0, 57
р< 0,001 |
|
«Шкала общих психопатологических симптомов» | + 0, 39
р< 0,001 |
+ 0, 46
р< 0,001 |
|
Суммарный балл по Шкале PANSS | + 0, 41
р< 0,001 |
+ 0, 42
р< 0,001 |