Необходимость выделения социального интеллекта как особой спо­собности, отличной от академического интеллекта обозначил Э.Торндайк в начале ХХ в. Из более поздних источников, цитирующих Э.Торндайка, из­вестно, что он предлагал выделять абстрактный (измеряемый стандартными тестами интеллекта), механический (связанный с возможностью оперировать предметами физического мира), и СИ, определяя последний как «способность успешно функционировать в социальных ситуациях» (цит. по http://www.intelltheory.com). Определение свидетельствует: измерять СИ пред­полагалось на основе анализа поведения, что логично для приверженца бихе- виоральной модели, которым являлся автор.
В дальнейшем о необходимости выделения СИ писали авторы различ­ных теоретических взглядов. Г.Олпорт, создатель диспозициональной теории личности, мыслил его как социальную одаренность или социальный дар (social gift), относя к нему способности быстро говорить, свободно судить о людях и предсказывать наиболее вероятные их реакции на события (Олпорт, 2002). При этом СИ трактовался как одна из черт личности. К числу ранних эмпири­ческих разработок концепта можно отнести изучение социальной зрелости де­тей (Doll, 1935), изучение феноменов социального влияния как особой спо­собности оказывать таковое влияние на других - с разработкой шкал для ее оценивания (Chapin, 1942), равно как и введение в известный тест общего ин­теллекта Д.Векслера субтестов «Понятливость» и «Последовательность собы­тий». Последние прямо обращены к оценке понимания человеком социальных ситуаций, логики их развития, и длительное время использовались исследова­телями для оценки уровня социального понимания, фактически - социального интеллекта (Wechsler, 1943). Еще один теоретик психометрического подхода к интеллекту - P.E.Vernon, определял СИ как «способность ладить с людьми, социальные технологии (social technique) или непринужденность в социуме, знания о социально-значимых вещах, чувствительность к стимулам, идущим от других членов группы, способность к пониманию сиюминутных настрое­ний и устойчивых личностных черт незнакомых людей» (цит. по Kihlstromor, Cantor, 2000, с 361).
Как видим, с концептуальными разработками понятия СИсоседствовали экспериментальные исследования и попытки измерения свойств, что позволяет определить период 1920-40-х г.г. как «психометриче­ский» этап в развитии концепции (Лунева, 2008). В отсутствие достаточных теоретических разработок в отношении структуры СИ, предлагавшиеся для его измерения тестовые инструменты отражали имплицитно складывающуюся модель изучаемого явления. Поэтому рассмотрим предлагавшиеся тесты под­робнее.
Одной из первых методик стал специализированный тест - GWSIT (George Washington University Social Intelligence Test), разработанный Т.Хант с соавторами. В редакцию от 1935 г. были включены блоки заданий для оценки общего и социального интеллекта; последний блок состоял из суб­тестов «Оценка социальных ситуаций», «Распознавание состояния человека», «Наблюдательность (в отношении поведения человека)», «Запоминание имен и лиц» и «Чувство юмора». Тест многократно критиковался, но использовался длительное время, предлагались поздние его редакции и укороченные формы (Moss, et al. 1955). Важнейшим признаком СИ психологи полагали способ­ность человека судить о состоянии других людей, понимать это состояние, и воплощением такой способности считали понимание настроения и особенно­стей личности незнакомых людей (Vernon, 1933), способность судить о чувст­вах, мотивах, мыслях, намерениях и установках других (O’Sullivan, et al., 1965), понимание собственных чувств и мыслей (Marlowe, 1986), понимание социальных ситуаций и распознавание состояния другого человека по выра­жению лица и экспрессии (Moss, et al., 1955). Важными признавались способ­ность интерпретировать реплики других людей, предсказывать дальнейшее развития социальных ситуаций (O’Sullivan, Guilford, 1966; Barnes, Sternberg, 1989), воспринимая происходящее в контексте широких социальных обстоя­тельств (Wong, et al., 1995).
Аспектсоциальных знаний или знания о социальных обстоятельствах (knowledge of social matters) присутствовал либо в определении социального интеллекта (Vernon, 1933), либо обозначался как основа способности знать и познавать себя и других (Gardner, 1983). Отсюда позже возник концепт «тео­рии психического» или «модели психического» (theory of mind), получившей широкое распространение (о котором подробно сказано выше). Для диагно­стики СИ предлагалось учитывать знания о социальном мире, взаимоотноше­ниях людей (Cantor, Kihlstrom, 1987), навыки проблемно-разрешающего мыш­ления (Cantor, Harlowe, 1994), обосновывалась даже необходимость знания правил этикета (Orlik, 1978). Существенным дополнением полагали характе­ристики восприятия в виде способности чувствовать настроение и состояние другого человека, памяти - на имена и лица, чувства юмора (Moss, et al.,1955; Sternberg, et al., 1981), и показатели особого вида креативности, имеющей от­ношение к социальным ситуациям, воображения, позволяющего представлять возможные сценарии развития событий (Hendricks, et al., 1969).
Нередко исследователи полагали необходимым обращаться к анализу поведения, и в качестве диагностически-значимых характеристик указывали способность взаимодействовать с людьми и оказывать влияние на их поведе­ние, манипулировать окружающими (Orlik, 1978; Weinstein, 1969), действовать в соответствии с переживаниями, размышлениями и реакциями других людей и самого себя (Marlowe, 1986), достигать поставленных целей, имея в виду со­циальный характер последних, умение нивелировать результат от влияния окружающих (Ford, 1982). Отмечались и такие частные проявления, как спо­собность быть эффективным в диалоге, отзывчивым к репликам партнера, и умеющим использовать язык невербального поведения (Ford, Tisak, 1983), ус­пешность в построении гетеросексуальных отношений (Wong, et al., 1995) или эффективность проблемно-разрешающего поведения в ситуации возникнове­ния социальных проблем (Cantor, Harlowe, 1994).
Столь разнообразная трактовка компонентов СИ не могла не привести к определенному разочарованию концептом, почему О.В.Лунева правомерно определяет время с 1935 по 1965 годы как период «исчезновение социального интеллекта из предметного поля психологии» (см. Лунева, 2008; с. 181); кон­цепт в этот период был признан бесперспективным, а «исследования были свернуты практически всеми, кроме Дж.Гилфорда» (там же). Заметим, что та­кая оценка ситуации, на наш взгляд, несколько чрезмерна, поскольку шло ин­тенсивное накопление эмпирического материала, в том числе - на модели клинических расстройств. Кроме того, в указанный период отмечено исполь­зование в исследованиях близких (хотя и не идентичных) концептов. Так, изу­чались частные аспекты социального познания, с разработкой тестов для их оценки (Moss, et al., 1955), концепта «знание о людях» (Bruner, Tagiuri, 1954). В этот же период активно заявляла себя школа «New Look», и понятия пер­цепции и апперцепции, равно как и тезис об активной роли личности в аппер­цепции находили свое отражение во многих работах, в том числе - за преде­лами представителей этой школы. Итогом большого числа исследований, про­веденных в 1950-1960-х г.г., стали публикации данных исследований воспри­ятия социальных и несоциальных стимулов в зависимости от внутренних пе­ременных, трактуемых как факторы влияния (Heider, 1958), по проблематике социальной коммуникации, социальной перцепции (Asch, 1946; Back, 1951; Jones, Dave, Gergen, 1961).
В качестве теоретического дополнения к складывающемуся направле­нию, необходимо отметить теорию каузальной атрибуции (Jones, Davis, 1965; Kelley, 1967) и теорию личностных конструктов Дж.Келли (Kelly, 1955); их роднит внимание к психологическим механизмам, с помощью которых чело­век конструирует социальную реальность; на положения данных теорий часто ссылаются исследователи СИ.
Развивался методический инструментарий: психометрически ориенти­рованные авторы предлагали тесты для оценки «чувствительности к невер­бальной коммуникации» (sensitivity to nonverbal communications) или «умений невербальной коммуникации» (skill in nonverbal communication) (Rosenthal, et al. 1979), способности человека к невербальной экспрессивности (Friedman, Riggio, 1981), так как названные характеристики считались взаимосвязанными и предопределяющими привлекательность и харизматичность личности (Friedman, Riggio, Casella, 1988). H.S.Friedman с коллегами предложили тест­опросник для оценки способности к эмоциональной коммуникации - «The Affective Communication Test» (Friedman, et al., 1980), построенный по прин­ципу самоотчета, который считается одним из предшественников первых тес­тов измерения эмоционального интеллекта. Отдельные тесты, как, например, «Профиль невербальной сензитивности» (Profile of Nonverbal Sensitivity - PONS), использовался и в клинических работах (Sergi, et al., 2006). Стоящие за измеряемыми параметрами характеристики авторы трактовали в логике лич­ностных черт, некоторые не отказались от этой позиции даже на фонепосле- дующего широкого распространения концепций социального и эмоционально­го интеллекта (Friedman, Riggio, 1999).
Экспериментальная психология, особенно исследования социальной перцепции и социальной компетентности, во множестве поставляли данные о влиянии эмоций на когнитивные процессы, как особо значимое для суждений о социальных объектах. Было доказано существенное влияние настроения на способность к социальным суждениям и категоризации (Isen, Daubman, 1984), на интерпретацию поведения других людей (Erber, 1991), на суждение о соци­альных стимулах в целом (Isen, 1984; Forgas, 2001). Данные свидетельствовали о положительном влиянии устойчиво хорошего настроения на способность к творчеству, когнитивную гибкость (Ashby, Isen, Turken, 1999), на запоминание положительно эмоционально окрашенного социального материала (Forgas,
Bower, Krantz, 1984; Forgas, Bower, 1987), и, наконец, на социальное поведе­ние (Carnevale, Isen, 1986); последнее связывалось с более адекватным воспри­ятием партнера (по переговорам).
Для теоретического осмысления данных J.P.Forgas (Forgas, 1995) пред­лагал гипотезы «аффекта как источника информации» (affect-as-information- model) и «прайминг-эффекта эмоций» (affect-priming model). В первой пред­полагается, что переживаемая реципиентом социальных стимулов эмоция предопределяет выбор им стратегий решения задач, причем на основе высоко эвристичных моделей переработки информации (см. также Schwarz, Clore, 1983). В соответствии со второй гипотезой, «эмоция может инициировать расшифровку, исправление, выборочное использование информации для кон­структивного осуществления социального понимания» (Forgas, 1995, с. 44). Для отрицательных эмоций было доказано, что они сужают диапазон рассмат­риваемых вариантов решения, затрудняют социальное познание и порождают большее число ошибок суждений (Fredrickson, 2001). Приведенные эмпириче­ские данные свидетельствуют в пользу положительных эмоций как предикто­ра более точного социального восприятия и познания. Заметим, что имелись и иные результаты, например, свидетельствующие, что находясь в хорошем на­строении, люди иногда упрощают перцептивную обработку социальных сти­мулов, используют более глобальные, огрубленные стратегии оценивания (Bless, Mackie, Schwarz, 1992), поскольку находящийся в хорошем настрое­нии субъект воспринимает ситуацию как комфортную и не опасную, а потому позволяющую поверхностный анализ (Bless, et al., 1996; Mackie, Worth, 1989). Исследовались влияния эмоций на атрибутивный стиль (Lyubomirsky, Tucker, 1998; Lyubomirsky, Ross, 1999; Ryan, Deci, 2001; др.), и результаты бы­ли созвучными: при наличии у личности устойчиво положительного настрое­ния обычно наблюдается персонифицированный атрибутивный стиль, с локу­сом контроля, сдвинутым к интернальному, с более высокой устойчивостью к критике и негативным социальным сигналам.
Важно, что по мере проведения приведенных (и иных) исследования, психология социального интеллекта постепенно не только оформлялась в ка­честве отдельной предметной области исследований, но встраивалась в широ­кий контекст психологии личности и психологии интеллекта, психологии межличностных взаимодействий, с активной разработкой проблемы взаимо­связей, взаимовлияний аффективных и интеллектуальных, личностных и ин­теллектуальных феноменов.