Первой модель интеллекта, в которой нашлось место для социального интеллекта, был Г.Айзенк, предложивший выделять три типа (уровня) интел­лекта - биологический (как основу), общий и социальный. Последний опреде­лялся как умение применять общий интеллект для адаптации в обществе Eysenck, 1979). Не останавливаясь подробно на концепции Г.Айзенка и ее критике (см. Дружинин, 1995), отметим, что утверждать что-либо о специ­фичности СИ в данной модели нельзя, и что как минимум часть области, обо­значенной как социальный СИ, фактически является аналогом кристаллизо­ванного интеллекта по R.B.Cattell (Cattell, 1963), тогда как места для умений и действий, специфичных для решения задач социального взаимодействия, в модели не нашлось.
В последние десятилетия ХХ в. недостатка в работах, предлагающих модели интеллекта, включая социальный, не было, что хорошо отражено в об­зорах (см., напр., Стернберг с соавт., 2002). Рассмотрим несколько общепри­знанных трактовок.
Самой известной и цитируемой является модель, предложенная Дж.Гилфордом, являющимся также автором широко используемого теста СИ. Ученый внес в психологию и тестологию много оригинальных идей, и осо­бенно известны многофакторная «кубическая» модель интеллекта, различение конвергентного и дивергентного мышления - как вклад в проблематику креа­тивности. Выше мы отмечали, что ученый не отказался от концепта социаль­ный интеллект даже в период, когда последний перестал быть предметом ак­тивных разработок. В основу своей модели СИ автор положил идеи о необхо­димости его разделения на когнитивный и поведенческий компоненты, и ис­пользования дивергентного мышления для решения социальных задач как все­гда сложных, неоднозначных, требующих нестандартного подхода (позже эта идея получила развитие в понятии «социальной креативности» у многих за­рубежных и отечественных авторов). Автор обосновал выделение шестиспо- собностей в структуре СИ: познание элементов поведения (cognition of behavioral units), познание классов поведения (cognition of behavioral classes), познание связей или отношений (cognition of behavioral relations), познание систем поведения (cognition of behavioral systems), познание изменений или преобразований поведения (cognition of behavioral transformations) и, наконец, познание последствий поведения (cognition of behavioral implications) (O’Sullivan, Guilford, deMille, 1965). Каждая способность включает когнитив­ную и поведенческую составляющие, что отражает генеральный взгляд на СИ как на прагматический, обеспечивающий именно социальное поведение чело­века. Были разработаны тесты: для оценки познания поведения - собственно известный тест «Социальный интеллект» (O’Sullivan, Guilford, deMille, 1965), и тест для оценки дивергентной продуктивности, то есть социальной креатив­ности (Hendricks, et al., 1969). Первый получил широкое распространение и признание в несколько модифицированном виде - как построенный на основе четырехфакторной модели (O’Sullivan, Guilford, 1976); был впоследствии адаптирован для российской популяции (Михайлова, 1996). Несмотря на су­щественные сомнения в конструктивной валидности теста (Люсин, Михеева, 2004), он сохраняет свою значимость как исследовательский инструмент, осо­бенно если необходима опора на невербальные, тестовые задания (что акту­ально для исследований в клинике психических расстройств).
Вопрос о соотношении когнитивных и поведенческих компонентов СИ неоднократно вызывал полемику, и ряд авторов полагали именно поведен­ческие параметры высоко значимыми (Ford, Tisak. 1983). Другие, напротив, объявляли когнитивную составляющуюСИ наиболее ценной и важной, как это сделано в «теории множественных интеллектов» (Thetheory of multiple intelligences), предложеннойH.Gardner (Gardner, 1983). Не останавливаясь на последней подробно, отметим, что среди многих выделенных видов интеллек­та, H.Gardnerназывает интраперсональный (self-smart), интерперсональный (people smart), отражающие способность человека владеть собой, в том числе - расшифровывать свои чувства, намерения, мотивы и распознавать чувства и состояния других людей, их намерения, мотивы; для каждого из видов интел­лекта акцентировано понимание, то есть когнитивная составляющая (Gardner, 2004). В последние годы автор расширил число «интеллектов» за счет экзи­стенциального (problem solving smart), близкого к термину «мудрость» (wisdom), как в ранних моделях Р.Стернберга, или к метакогнициям (как части СИ).
Рассмотрим также модель, предложенную немецкими авторами S.Weis, H.-M. SuB (Weis, SuB, 2005-2007), ставшую основой Магдебургского теста социального интеллекта. Модель является многомерной, построенной на основе тестовых методик, измеряющих когнитивные составляющие (базовые группы способностей) СИ, и включает:
Социальное понимание (social understanding) - признано важнейшей способностью, для его осуществления важно умение понимать не только изо­лированные социальные стимулы, но делать это широко, с использованием данных о контексте, социальной ситуации в целом, сочетая трактовку вер­бальных и невербальных выражений другого человека, чтобы в итоге сделать вывод о состоянии, переживаниях другого, его намерениях, мотивах, индиви­дуальных чертах. Важно, что речь идет именно о «понимании» на основе ана­лиза ранее воспринятой информации (социальная перцепция не синонимична социальному пониманию).
Социальная память (social memory) - трактуется широко, включает как память на простые элементы (лица или имена), так и на сложные, ком­плексные и причастные к межличностному взаимодействию (запоминание по­следовательности взаимодействий при построении определенных отношений). Концепт встречается и у других авторов, чаще операционализируется как па­мять на имена и лица (Kosmitzki, John, 1993).
Социальное восприятие (socialperception) - с учетом реальных обстоя­тельств жизни авторы модели не просто обозначили необходимость умения правильно воспринимать социальные стимулы, но делать это быстро, нередко основываясь на фрагментированных, зашумленных стимулах, то есть в слож­ных условиях. Социальное восприятие является основой названных выше компонентов СИ, и, в свою очередь, дополняется ими, тем самым результируя в единую сложную деятельность социального познания. Единство и сложность такой деятельности рождает проблему вычленения социальной перцепции при ее оценке.
Социальная креативность (social creativity) - аналогична дивергентно­му мышлению по Дж.Гилфорду, но применительно к социальным ситуациям. Житейские наблюдения и экспериментальные исследования (Jones, Day, 1997; Lee, et al., 2002) показывают, что для точного понимания сложных социаль­ных взаимодействий важно уметь представить себе различные варианты их интерпретации (или развития событий), для чего необходимо воображение, умение быстро перебирать варианты, отказываться от некоторых и находить новые, в том числе оригинальные (как это важно и для обычной, несоциальной креативности).
Социальные знания (social knowledge) - для обоснования выделения та­кого компонента модели легче всего обратиться к аналогии с тестами общего интеллекта, где со времен Р.Кеттелла существует представление о «культурно­связанном» компоненте интеллекта, за которым стоит весь приобретенный в процессе научения опыт индивида. Применительно к СИ такой культурный компонент имеет особое содержание - причастное к миру социальных объек­тов, причем у разных людей содержание может сильно различаться, даже в случае проживания в одной культуре. Уровень социальных знаний касается как простых вопросов (этикета, поведения за обеденным столом), так и более серьезных знаний о людях и ситуациях, житейской мудрости (Lee, et al., 2000).
На основе выделенных компонентов авторы (Weis, SuB, 2005) предла­гают две модели СИ, где первая может быть определена как структурная (см. Рисунок 1.), а вторая - иерархическая (см. Рисунок 2).

Рисунок 1- Структурная модель СИ по S.Weis, H.-M. SuB

Рисунок 2 - Иерархическая (уровневая) модель СИ по S.Weis, H.-M.SuB

Вторая модель построена в результате факторного анализа, данные ко­торого позволили соединить социальные восприятие, память, понимание и креативность в некий аналог «g^-фактора, но для СИ; социальные знания сто­ят особняком, по аналогии с культурно-связанным интеллектом. И, наконец, все виды социальных когнитивных процессов тесно связаны между собой и с социальным поведением.
Заметим, что наряду с созданием моделей СИ аналогичная работа ве­дется в отношении таких близких понятий, как эмоциональный интеллект (о нем скажем ниже), «практический интеллект» (Стернберг, с соавт., 2002), «мудрость» (wisdom) (Kunzmann, Baltes, 2005). Но особое значение для иссле­дований в клинике шизофрении имеет понятие «социальная когниция» (social cognition), широко представленное в исследованиях клинически ориентиро­ванных авторов. Остановимся на последнем подробнее.
Обратимся к зарубежному обзору, авторы которого исследуют содер­жание «social cognition», считая это направление разделом социальной психо­логии, или применением информационно-процессных моделей когнитивной психологии к познанию социальной реальности (Bless, Fiedler, Strack 2004). Авторы обосновывают членение «social cognition» на ряд составляющих, осу­ществляющих функции, относящиеся к социальному познанию: восприятие и внимание, декодирование, интерпретация, хранение и воспроизведение ин­формации - как отдельная (и единая) функция. Анализ приведенной модели позволяет не только находить параллели между трактовкой «social cognition» и СИ, но рассматривать их как синонимичные (см. выше модель S.Weis, H.-M. SuB).
В работах, посвященных тематике шизофрении, модели нарушений «social cognition» несколько отличаются. Так, в известной монографии, подго­товленной P.W.Corrigan и D.L.Penn, к нарушениям социального познания от­несены пять блоков (Social Cognition and Schizophrenia, 2001):
1. Нарушения социальной перцепции, включающие восприятие как простых стимулов (изображений лиц, мимики, пантомимических проявлений), так и более сложных - связанных с социальными ситуациями, их динамикой;
2. Нарушения социального функционирования (то есть поведения) больных, рассматриваемого в связи и как следствие нарушений социального познания; причем авторы подчеркивают роль эмоций и собственного Я боль­ного (степени интеграции «Я»), как причастных к успешности функциониро­вания в социуме;
3. Важным компонентом нарушений социального познания, выделен­ным в отдельный пункт, являются типичные для больных шизофренией иска­жения атрибутивного стиля; авторы аргументируют возможность трактовки бредовых убеждений больных как вытекающих из типичных для них ошибок атрибуции, а процессов нарушенного восприятия как причастных к система­тическим ошибкам суждений, и, тем самым, к поддержанию бредовых идей. Атрибутивный стиль включается в число параметров, значимых для понима­ния «social cognition», что в моделях психологов, не работающих с клиниче­ским материалом, не встречается.
4. Следующий компонент - «модель психического», отражающая спо­собность человека строить в своей голове представления о размышлениях, на­мерениях, желаниях других людей; подробно описана в предыдущей главе.
5. Еще одним компонент нарушений «social cognition» при шизофре­нии - проявления социальной стереотипизации, которые авторы связывают со стигматизацией и самостигматизацией больных. На наш взгляд, речь идет ско­рее не об отдельной группе нарушений, но о механизмах возникновения или, по крайней мере, стабилизации нарушений социального познания. Гуманисти­ческий пафос концепции стигматизации трудно отрицать, но при введении феноменологии стигматизации как составляющей «social cognition» страдает строгость самой модели изучаемого конструкта.
Как можно видеть, приведенная модель не имеет единой теоретиче­ской платформы, методологической четкости, грешит эмпиризмом и неполно­той. Так, нарушения социального познания выглядят вырванными из контек­ста более широкого круга когнитивных нарушений, в частности, нейрокогни­тивного дефицита. Последнее можно объяснить тем, что авторы целенаправ­ленно отошли от нейробиологической модели шизофрении, предпочли ей психологическую. Важно, что факт неполноты использованной модели авторы не отрицают, полагая уточнение ее составляющих, строгое обоснование мето­дологии изучения нарушений социального познания при шизофрении важной перспективной задачей.
Заметим, что рассмотренная монография издана более 10 лет назад, почему интересны последние изменения в подходах к изучению «social cognition». В одной из недавних работ (Roder, 2010) мы находим такие компо­ненты «social cognition»: эмоциональный процессинг (распознавание эмоций, то есть оценку способности восприятия и использования эмоций для облегче­ния адаптивного функционирования), социальную перцепцию, социальные знания, атрибутивные искажения и «модель психического». Аналогичные па­раметры замеряются и в других современных исследованиях в области «social cognition» (Ziv, Leiser, Levine, 2011), что свидетельствует об отсутствии серь­езных теоретических новаций в анализируемой области.