Еще недавно психология эмоций и психология когнитивных процессов казались весьма далекими друг от друга сферами, изучаемыми на основе раз­личных концептуализаций, а необходимость их соединения в рамках более общей теории скорее декларировалась. Исключение составляли отдельные теоретические модели, в которых эмоции трактовались с учетом когнитивной, информационной составляющей. Первой из теорий, гдеобозначена необходи­мость учета когнитивного компонента эмоциональных переживаний, стала «двухфакторная теория эмоций» С.Шехтера (Schachter, Singer, 1962). Эта ли­ния рассуждений получила развитие в когнитивно-ориентированных моделях эмоций: концепции эмоции как интуитивной оценки объекта М.Арнольд или модели Р.Лазаруса (Lazarus, 1982), где когнитивная оценка определена как обязательный компонент эмоции. Психоаналитическая теория первоначально признавала эмоции (аффекты) синонимичными влечениям, мотивам, однако позже наметился переход к пониманию эмоций как функции эго. Влияние сигнальной интерпретации эмоций распространилось благодаря работам Д.Рапапорта и Е.Якобсона; тесное взаимодействие эмоций и когнитивных процессов также нашло отражение в психоаналитической литературе. В отече­ственной психологии «потребностно-информационная теория эмоций» П.В.Симонова (Симонов, 1981) гласит: «... эмоция есть отражение мозгом че­ловека и животных какой-либо актуальной потребности (ее качества и вели­чины) и вероятности (возможности) ее удовлетворения», в оценке последней имеют значение как индивидуальный опыт, так и генетические механизмы (там же, с. 20); здесь когнитивный аспект генеза эмоции не только обозначен, но фактически играет главную роль.
Однако все указанные модели эмоций недостаточно учитывают соци­альный, культуральный характер эмоций человека. А.Н.Леонтьев подчерки­вал, что даже низшие эмоции человека есть продукт общественно­исторического развития, результат трансформации предшествовавших биоло­гических форм, и формирования новых, социальных по характеру эмоций. С.Л.Рубинштейн также полагал ошибочным перенос трактовки эмоций жи­вотных, понимаемых в контексте их жизнедеятельности, на человека. Он ука­зывал, что на уровне исторических форм существования человека, когда ин­дивид выступает как личность, а не как организм, эмоциональные процессы связаны не только с органическими, но и с духовными потребностями, с тен­денциями и установками личности и многообразными формами ее деятельно­сти (Рубинштейн, 2000). И социальный фактор в эмоции - это в первую оче­редь ее когнитивное наполнение, осмысление, называние, рефлексия.
Полагаем, не будет преувеличением сказать, что изменения представ­лений об эмоциях, их развитии в онтогенезе, направлено ко все более отчетли­вому акцентированию когнитивного компонента, логическим следствиемчего стала концепция эмоционального интеллекта. Ключевой для ее формирования период -1980-90-е г.г., когда у многих исследователей возник интерес к изуче­нию взаимосвязей, взаимовлияний когнитивных и эмоциональных процессов.
Популярной в экспериментальной психологии стала идея разведения «холод­ных» и «горячих» когниций (hot cognition, cold cognition) (Величковский, 2006); тогда же взаимодействия эмоций и мышления изучались в психиатрии и психотерапии. В этот период научная общественность заинтересовалась концептом «эмоциональный интеллект» (ЭИ), хотя он предлагался и ранее (Leuner, 1966).
Первыми серьезными научными разработками стали труды P.Salovey, J.D.Mayer и их соавторов (Salovey, Mayer, 1990, 1997); в этот период издана и работа D.Goleman (Goleman, 1995), ставшая бестселлером, но вызвавшая по­лемический отклик (Mayer, 1999; Matthews, Zeidner, Roberts, 2002). Заявленная в первых работах роль эмоционального интеллекта - как предиктора жизнен­ного успеха, оказалась существенно преувеличенной, как ясно из более позд­них публикаций (VanRooy, Visveswaran, 2004), но научный интерес к концеп­ту остается высоким, обнаруживает себя во многих областях психологии (воз­растной, социальной), в области охраны психического здоровья, оценки кад­рового потенциала и т.д.
Теория эмоционально-интеллектуальных способностей предлагает трактовать ЭИ как включающий «способности точно воспринимать, оцени­вать и выражать эмоции, способности получать доступ и/или генерировать эмоции, помогающие мышлению, способности понимать эмоции при наличии осведомленности в области эмоций, и способности регулировать эмоции для достижения эмоционального и интеллектуального развития» (Mayer, Salovey, 1997, с. 10). Таким образом, модель включает четыре компонента (способно­сти): восприятие, ассимиляция, понимание, регуляция эмоций. Модель пред­полагает иерархически организованные отношения между выделенными спо­собностями: верхний уровень занимает способность к регуляции эмоций, пре­допределяемая их восприятием, затем следует позитивное влияние эмоций на мышление, обеспечиваемое через их ассимиляцию, далее - интерпретация, над которой и надстраивается регуляция. Способности воспринимать и влиять на когнитивные процессы определяют как процедурные характеристики ЭИ, по­нимание эмоций носит декларативный характер, а сочетание трех способно­стей обеспечивает возможность их регуляции. Такая зависимость и иерархия характерны как для понимания своих, так и чужих эмоций. В предложенной авторами модели методике (Mayer-Salovey-Caruso Emotional Intelligence Test - MSCEIT) измеряются указанные составляющие (по два субтеста на каждый из четырех компонентов); в настоящее время существует адаптация методики для российской выборки (Сергиенко, Ветрова, 2010).
Иная трактовка ЭИ предложена R.Bar-On, который использовал тер­мин «эмоционально-социальный интеллект» (The Bar-On model of emotional- social intelligence). В числе составляющих определены: внутриличностные на­выки (intrapersonal skills), включающие эмоциональное самосознание (emotional self-awareness), ассертивность, самоотношение (self-regard), самоак­туализацию, независимость; межличностные навыки (interpersonal skills) - эм­патия, межличностные отношения, социальная ответственность; адаптивные способности (adaptation), такие как способность к решению проблем (problem solving), тестирование реальности (reality testing), гибкость (flexibility). Также в число компонентов социально-эмоционального интеллекта R.Bar-On вклю­чил способность к управлению стрессом (stress management), за которой мыс­лится толерантность к стрессу и хороший контроль над импульсами, и показа­тель «общее настроение» (general mood), подразумевающее способность испы­тывать счастье (happiness) и оптимизм (optimism) (Bar-On, 1997-2006). Оче­видно, что в список включен ряд параметров, относящихся к сфере личности, чего, по-видимому, сложно избежать в такой области как измерение эмоций и связанных с ними черт. Это дает основания концепцию R.Bar-On относить к так называемым «смешанным» концепциям ЭИ, когда в число измеряемых па­раметров входят личностные, мотивационно-волевые черты (или определять ее как «некогнитивную»); здесь видится определенное методологическое про­тиворечие, поскольку использование концепта интеллект предполагает при­оритет когнитивной составляющей.
Активно развивающейся, но чаще критикуемой является концепция
D. Goleman. Если в первой работе (Goleman, 1995) автор говорил о пяти основ­ных компонентах ЭИ, то в дальнейшем он существенно расширил число при­частных к нему компетенций (Goleman, 1998, 2001). ЭИ понимается как сумма компетенций, навыков, приобретаемых человеком в процессе научения, что предполагает возможность развития каждой, почему модель определяют как «теорию эмоциональной компетентности». Для оценки указанных компетен­ций D.Goleman полагает возможным опираться на интервьюирование и опрос- никовые методы, что заметно снижает перспективность использования мето­дов в клинике психических расстройств (где редко встречаются мотивирован­ные на самопознание, способные к достаточной рефлексии испытуемые).
Трехуровневая модель M.Mikolajczak и его соавторов (Mikolajczak, 2009) рассматривает показатели ЭИ человека в контексте его физического и психического здоровья. Уровень знаний об эмоциях, их внешних проявлениях и поведении, соответствующий переживанию эмоций (первый), реализуется в виде способностей применять знания и выбирать соответствующую стратегию поведения (второй), и порождает склонность человека вести себя определен­ным образом в определенных ситуациях (третий уровень). Автор видит связи- ЭИ с копинг-стратегиями, используемыми личностью, параметрами эмоцио­нальной сферы (алекситимия), когнитивными процессами (Mikolajczak, et al., 2006-2009). Последствия развитияЭИ определяются значимыми для стресс­менеджмента и сохранения человеком своего психического здоровья.
В попытках создания единой концепции ЭИ были проведены обшир­ные эмпирические исследования, с последующим структурным анализом дан­ных (Petrides, Fumham, 2001). Установлена связь общего показателя ЭИ с лич­ностными чертами, отвечающими за адаптивные возможности личности, ак­тивный копинг, удовлетворенность жизнью (Petrides, Furnham, 2007), и полу­чены данные, свидетельствующие о высокой роли ЭИ в качестве «негативного предиктора» (negative predictor) многих психопатологических проявлений: аффективной патологии (депрессия, агрессивность), ряда патологических лич­ностных черт (см. там же). Мы солидарны с мнением названных авторов о том, что отсутствие единой и удовлетворяющей всех исследователей модели ЭИ не должно служить препятствием для эмпирических исследований с ис­пользованием данного концепта, поскольку становление его в теории неотде­лимо от эмпирической верификации роли составляющих ЭИ для психических процессов, развития патологических состояний, значимости в качестве пре­диктора социальной адаптации и успешности и т.д.
И, наконец, рассмотрим предложения отечественных ученых. В двух­компонентной модели ЭИ, предложенной Д.В.Люсиным (Социальный интел­лект, 2004), концепт определен как набор способностей. Способность к пони­манию эмоций включает распознавание признаков эмоции, идентификацию эмоции, нахождение для нее словесного выражения, пониманиеее причин и последствий. Способность к управлению означает возможность контроля ин­тенсивности переживаний, внешних проявлений чувств, при необходимости - произвольного вызова эмоции. Указанные способности могут быть направле­ны как на собственные эмоции человека, так и на эмоции окружающих его лиц; последнее разделение и предопределяет внутриличностный и межлично­стный ЭИ (Люсин, 2006).
Клинико-психологическую модель ЭИ, особо значимую для оценки нарушений последнего, предлагает И.В.Плужников. Он говорит об ЭИ уже как о «специальной метаспособности, состоящей из иерархически организован­ных способностей восприятия, понимания и регуляции эмоциональных со­стояний, реализующих свои функции в особой деятельности, основной целью которой является наиболее точное и эффективное отражение своих и чужих эмоций для успешного управления ими в целях и задачах другой, более общей деятельности (например, профессиональной, деятельности общения, пережи­вания)» (Плужников, 2010, с.14). В данной модели предлагается выделять компоненты восприятия эмоций, понимания эмоциональных состояний и ре­гуляторный. Использованная модель позволила автору исследования описать в числе диспозиционных личностных факторов, предрасполагающих к возник­новению аффективной патологии, нарушения эмоциональной регуляции по­знавательной деятельности и когнитивной регуляции эмоций. Последние И.В.Плужников интерпретирует как нарушения в звене опосредствования (в духе идей Л.С.Выготского, Б.В.Зейгарник), и видит в этом один из важнейших механизмов развития психопатологических состояний, что представляет для нас особый интерес.
Как показал анализ концепций ЭИ, очевидна его близость к социаль­ному интеллекту, в первую очередь в связи с общностью содержания, к обра­ботке которого оба вида интеллекта призваны, и которое включает социально и личностно релевантные стимулы (объединение по способу переработки ин­формации). Как пишет Д.В.Ушаков (Социальный и эмоциональный интеллект, 2009), для эмоций, эмоционального реагирования характерным является обобщенный, глобальный способ переработки информации, где недостаточ­ность аналитической части компенсируется возможностью целостной оценки. Кроме того, в социальных ситуациях часто невозможна отстраненная позиция, и анализ идет с позиции субъекта (самого человека или того, с кем он иденти­фицируется). Такой тип реагирования принципиально отличается от рацио­нального, более непосредственно связан с поведением, более прямо (и мгно­венно, что часто важно и необходимо) предопределяет поведенческий ответ. Необходимость быстрой оценки сложнейших, фактически недоступных ра­циональному аналитическому оцениванию ситуаций приводит к необходимо­сти использования эмоционального их отражения, что отличает задачи, отно­сящиеся к социальному интеллекту от допускающих аналитический подход заданий из области общего, академического интеллекта.
Полагаем, что изучение нарушений СИ и ЭИ в области психопатоло­гических состояний не только недостаточно разработанная, но и перспектив­ная область исследований, работа в которой полезна для понимания этиопато- генетических механизмов психопатолии, для теоретических разработок кон­цепций социального и эмоционального интеллекта.