Одна из основных функций дофамина состоит в том, чтобы предоставить "вспомогательный" входной сигнал, который способен ускорить деполяризацию нейрональной мембраны, но который сам по себе не запускает реакцию. Между тем, сильного глутаматергичес-
кого сигнала может быть достаточно для запуска выученной реакции (например в условиях ослабленного дофаминергического входа в стриатум) и упрочнения определенных связей "стимул-реакция". Два важных следствия вытекают из этих рассуждений.
Во-первых, согласно экспериментальным данным, у мышей, лишенных Dr дофаминовых рецепторов, можно выработать предпочтение места, ассоциированного с пищей, но не с наркотиками (Maldonado et al., 1997). В пресинаптической регуляции глутама- тергических проекций участвуют не только В2-дофаминовые рецепторы (особенно у животных с "выключенными" генами, так как у них могут развиваться альтернативные механизмы). Учитывая это, а также то, что Бг-рецепторы могут оказывать постсинаптическое действие (Franklin, Tang, 1995; и др.), не вызывает сомнений существование форм обучения зависимых и независимых от дофамина (см. также Di Chiara, 1995).
Во-вторых, стимулы, предвещающие получение "награды", активируют нейроны не только в ВТО, но и в других структурах, таких как ПФК. Иными словами, "запускающий механизм' не следует приравнивать к дофаминергическим нейронам ВТО. Напротив, последние можно рассматривать лишь в качестве одного из основных субстратов "запускающего механизма" в физиологических условиях (см. также Wise, Rompre, 1989).
ПФК и ВТО контролируют активность друг друга, что убедительно подтверждается отсутствием ауторецепторов (регулирующих импульсную активность и синтетические процессы) на терминалях проекций ПФК-ВТО (Iversen, 1995, с. 481). Нейроны ВТО тормозят активность нейронов ПФК (Pirot et al., 1992), а проекции из ПФК контролируют импульсную активность своего мезэнцефального "оппонента" (Overton, Clark, 1992).
Взаимодействие между глутаматом и дофамином имеет место сразу в нескольких структурах переднего мозга, при этом модуляция дофаминовой и глутаматной нейропередачи в одном месте обычно находит отражение в других структурах (Iversen, 1995, с. 479). Лимбические структуры отдают проекции как в ПФК, так и в стриатум, а ПФК проецируется на стриатум и структуры вентральных отделов среднего мозга, которые в свою очередь влияют на ПФК и стриатум. Эти и многие другие факты следует принимать во внимание при интерпретации эффектов экспериментальных манипуляций в отдельно взятой структуре мозга. Дофаминовая система в стриатуме менее чувствительна к процедуре стрессирования, чем таковая в ПФК. Тем не менее разрушения ПФК увеличивают реагирование стриатума, что коррелирует с повышенной поведенческой реакцией на введение психостимулянтов после таких разрушений (Iversen, 1995, с. 481). Эти данные указывают на то, что проекции из ПФК в стриатум могут ограничивать высвобождение дофамина в стриатуме. Следовательно, торможение активности нейронов ВТО (например по сигналу от ГМ в стриатуме) усилит влияния ПФК на стриатум и еще больше подчеркнет условия для низкочастотной депрессии (см. выше) — кандидата на роль механизма угнетения памятных следов.
Баланс между различными структурами и между ПФК и ВТО необходим для выработки и экспрессии новых форм поведения, включая поиск и потребление наркотиков. Изменения как в ПФК, так и в ВТО могут быть достаточными для нарушения баланса. Например, повышенная экспрессия субъединицы глутаматных рецепторов GluRl в ВТО проявляется сенситизацией к стимулирующим и подкрепляющим эффектам морфина (Carlezon et al., 1997). Однако следует помнить, что задействованы как минимум две нейротрансмиттерные системы (дофамин, глутамат) по меньшей мере в трех структурах (ВТО, ПФК и стриатум) и что поэтому экспериментальные подходы, учитывающие лишь один тип рецепторов в одной нейроанатомической структуре, едва ли оправданы.
Тем не менее в последующем под "запускающим механизмом" мы будем подразумевать в основном дофаминергические проекции. Во-первых, на данный момент информации касательно других кандидатов еще недостаточно. Во-вторых, для каждой конкретной связи "стимул-реакция" различные сигналы (в рамках предлагаемой модели) по уровню специфичности делятся на два класса. Например, проекции из сенсорных, моторных, ассоциативных полей коры, а также лимбические проекции уникальны для каждой конкретной связи "стимул-реакция". Благодаря тесной ассоциации дофамина и глутамата специфическая информация о "стимулах" и "реакциях" может трансформироваться в менее специфическую активность "запускающего механизма". В-третьих, многочисленные теории и гипотезы приписывают условнорефлекторной дофаминергической активности (как, например, на рис. 6.1) роль механизмов "побуждения" и сравнения ожидаемого с получаемым (Berridge, Robinson, 1998, с. 315). При создании предлагаемой модели подобные термины и категории не использовались, а изменения в активности "запускающего механизма" считались необходимыми для усиления или торможения выученных реакций.