Необходимость в рациональной и негромоздкой класси­фикации инфекционных болезней несомненно ощу­щается очень остро. Трудно оперировать с обширным материалом, охваты­вающим множественные однородные (инфекционные болезни),, но не тождественные (различия между отдельными болезнями) явления, когда они не приведены в какую-либо определенную систему.
Как известно, старая эпидемиология пыталась строить ряд классифика­ций инфекционных болезней по чисто эпидемиологическому признаку. Так,. Мерчисон и Либермейстер (середина XIX века) делили все болезни на кон­тагиозные (передающиеся от человека человеку), миазматические (не переда­ющиеся от человека человеку) и контагиозно-миазматические (промежуточ­ная группа). Петенкофер (1818—1901), несколько подчеркивая этиологиче­ский момент, стал называть почти аналогичные группы болезней эктогенными, эндогенными и амфигенными. Вейксельбаум (конец XIX века) в своей клас­сификации делит все заразные болезни на присущие собственно человеку и болезни животных, передающиеся человеку. Все эти классификации, построенные главным образом на основе эмпирических представлений о при­роде заразных болезней, в настоящее время потеряли свое значение, кроме исторического.
Меньше всех для выработки рациональной классификации инфекцион­ных болезней сделали клиницисты. Кроме чисто эмпирического разделения инфекционных болезней на острые и хронические или раздробления их по современным врачебным специальностям («детские инфекции», «венериче­ские и заразные кожные болезни» и т. д.), наиболее известна классификация Баумгартена, построенная по смешанному клинико-бактериологическому принципу. Она широкого признания не получила.
Наряду с этим пышный расцвет микробиологии во второй половине XIX века принес очень много новых сведений о микробах, к которым стали применять принятый и в других разделах биологической науки (зоология, ботаника) морфолого-биологический принцип классификации.
Отсутствие сколько-нибудь научно обоснованной классификации инфек­ционных болезней побудило ряд клиницистов и эпидемиологов принять без всякой критики микробиологическую классификацию инфекционных болез­ней, т. е. распределение заразных болезней человека по признаку внешней формы их возбудителей.
Состояние известного теоретического разброда в области всей мировой: науки на фоне интенсивного развития техники и экономики мирового хозяй­ства в конце XIX века давало себя чувствовать достаточно остро.
Это состояние идейного научного разброда отразилось на разреше­нии интересующей нас проблемы классификации инфекционных болез­ней. Несомненно этот вопрос встречается со значительными объективными трудностями. Между отдельными инфекционными болезнями действительно имеются очень резкие различия, особенно в сфере их клинического проявле­ния. Эти объективно существующие различия еще более обостряются в соз­нании врача той резко выраженной специализацией, которая издавна сти­хийно сложилась среди лечащих врачей. Трудным представлялось найти ученого, который сумел бы за внешними проявлениями, разъединяющими отдельные болезни, найти те более глубокие признаки, которые могли бы стать основой для их рациональной классификации. В этот период можно отметить три идейных направления в разрешении проблемы классификации.
Одно направление базируется на чисто субъективистском подходе к ре­шению вопроса. Сторонники его исходят из личных взглядов, ограниченных узкими рамками профессионального опыта. Они дают случайно придуман­ные и ничем объективно не обоснованные классификации, скорее напомина­ющие эмпирическую группировку инфекционных болезней. Работы таких авторов характеризуются полным отсутствием каких-либо принципиальных обоснований предлагаемой ими группировки. Примером может служить классификация, предложенная крупным немецким клиницистом-инфекцио- нистом Иохманом, который распределяет инфекционные болезни на четыре группы: болезни крови, болезни органов, сыпные болезни и зоонозы (как будто зооноза не может быть болезнью крови, например желтая лихорадка, или поражать орган, например кишечная или легочная форма сибирской язвы, или быть сыпной болезнью, например все риккетсиозы, и т. д.). Клас­сификаций подобного рода было предложено не мало, но ни одна из них не оставила заметного следа в науке.
Второе направление основывало классификацию инфекционных болез­ней на морфологической классификации открытых во второй половине XIX века микробов-возбудителей. Хотя этот антинаучный прием перенесе­ния частной особенности (морфология возбудителя) на несравненно более общее и сложное явление (инфекционная болезнь) явно не мог дать удовлет­ворительного результата, однако этот прием классификации инфекционных болезней на протяжении нескольких десятилетий все же находил себе наи­большее число последователей. Последнее обстоятельство находит себе объяснение лишь в том авторитете, который в соответствующий период при­надлежал бактериологии. В самом деле, если распределять бактерии в соот­ветствии с их формой на палочковидные, кокки, спириллы и т. д. представ­ляется вполне естественным, то распределять болезни на бациллярные, кокковые (например, гонорея и цереброспинальный менингит!), спирохетоз- ные (например, сифилис и возвратный тиф!) и т. д., конечно, нет достаточных оснований.
Наконец, третье направление, не сумев преодолеть трудностей, с кото­рыми связано разрешение вопроса о классификации инфекционных болез­ней, просто стало на путь прямого игнорирования этой задачи.
Такие во многих отношениях ценные руководства, как «Общая эпиде­миология» Мюллера (1915) или «Эпидемиология» Допте и де Лявернь (1920), даже не упоминают о классификации инфекционных болезней. Капитальное руководство под редакцией Колле, Крауза и Уленгута (1928—1931), пред­ставляющее собой по количеству сообщаемого фактического материала самое обширное во всем мире издание, посвященное всем сторонам учения об инфекционных болезнях и их возбудителях, проявляет такую слабость обобщающей теоретической мысли, что даже не упоминает о возможности классификации инфекционных болезней. Это пренебрежение к рациональной классификации выражается даже внешне в том совершенно хаотическом порядке, в котором располагаются в этих трудах отдельные инфекционные болезни. Такое же явление наблюдается и в ряде клинических руководств отечественных и иностранных.
Классификация инфекционных болезней по характеру классифицируе­мых объектов представляет несомненно более сложную задачу, чем класси­фикация простых однородных объектов, с чем приходится иметь дело в боль­шинстве случаев и, в частности, в основной биологической классификации видов животных и растений. Ведь каждая инфекционная болезнь представ­ляет сложный комплекс, в котором участвуют два самостоятельных орга­низма, а сама болезнь отражает многообразные и сложные взаимоотношения между этими организмами. Отсюда понятно, почему именно на путях разра­ботки данной классификации так легко впасть в субъективистскую трактов­ку сложных отношений.
В предыдущей главе было указано, что в основу рациональной клас­сификации инфекционных болезней есть основания положить механизм передачи возбудителей.
При этом указывалось, что механизм передачи возбудителя неразрывно связан с естественной локализацией последнего в организме. Но если меха­низм передачи определяет форму и условия распространения дан­ной болезни среди населения, т. е. ее эпидемиологию, то локализация возбудителя в организме должна стоять в центре клинико-патогенетического понимания природы данной инфекции. Но вместе с тем было показано, что возбудитель обеспечивает сохранение своего вида в-природе с помощью того механизма передачи, которым он пользуется, а потому и оказывается к нему приспособленным. Таким образом, механизм передачи, характерный для данной болезни, представляет собой центр, в котором сходятся интересы эпидемиологии, клиники и этиологии. Ниже мы увидим, что механизм передачи характеризует разносторонние особенности соответствующей инфек­ционной болезни еще более полноценно.
Механизм передачи возбудителя каждой инфекционной болезни вообще должен рассматриваться как специфический для данной инфекции признак. Однако критический анализ встречающихся здесь отношений показывает, что при всем разнообразии отдельных форм передачи возбудителей все они могут быть сведены к четырем типам механизма перед а- ч и. Это находится в соответствии с тем, что организм человека обладает четырьмя анатомо-физиологическими системами органов, способными осуществлять обмен через внешнюю среду с аналогичными систе­мами другого организма в массовом порядке, способном создавать основу для существования паразитических видов организмов. Такими системами явля­ются: а) органы пищеварения, б) дыхательные орга­ны, в) кровь и г) наружные покровы. Более подробное изложение этих отношений приводится ниже.