Общественная детерминация индивидуального сознания

Общественно-историческая обусловленность взаимосвязей между человеком и природой составляет важнейшее звено в цепи материальной детерминации сознания. Само собой разумеется, в этой цепи особое место занимает созданная обществом искусственная среда как совокупность материальных и культурных условий жизни человека. Социальная детерминация сознания осуществляется путем взаимодействия человека с этими жизненно необходимыми условиями, и в этом смысле человек с его сознанием есть продукт конкретно-исторической социальной среды. Однако человек является не только объектом для ее воздействия, не только сложным организмом, поставленным в социальную среду и реагирующим на ее воз-действия. Эта среда сама создается и изменяется людьми в процессе развития, материального производства, культуры и цивилизации в широком смысле'этого слова. Поэтому социальная среда неразрывно связана с общественной сущностью самого человека, с внутренними?

закономерностями развития человека как общественного существа.

Проблема социальной детерминации в отличие от более общей проблемы причинной обусловленности сознания материей включает в себя характеристику человека как субъекта деятельности, в процессе осуществления которой изменяется и социальная среда.

Деятельность человека как фактор человеческого развития составляет необходимое звено в сложной цепи причинно-следственных зависимостей сознания от общественного бытия. Вне действия этого фактора не могут быть в должной мере поняты сложные эффекты воздействия социальной среды на человека и его сознание

С какой бы стороны мы ни рассматривали социальную детерминацию индивидуально-психического развития человека, очевидно, что одним из главнейших ее эффектов является то, что человек как объект общественных воздействий в той или иной форме (направленных или ненаправленных обстоятельств жизни или средств воспитания и т. д.) становится субъектом этих воздействий в результате собственной деятельности.

В интересующем нас плане социальной детерминации индивидуально¬психического развития понятия субъекта и деятельности оказываются неотделимыми. Превращение человека из объекта в субъект осуществляется лишь посредством деятельности, в которой реализуются те или иные социальные функции человека.

Конечно, такое сближение этих понятий вообще диктуется диалектико¬материалистическим пониманием психики. Но применительно к проблеме социальной детерминации, как увидим, речь пойдет об определенных видах деятельности, которые являются индивидуальными, но вместе с тем обще¬ственными, поскольку они всегда есть деятельность совокупных индивидов, групп и коллективов, составляющих определенную часть общества.

Что касается более общего подхода к изучению психики и сознания в нашей науке, то такой подход сформулирован в известном принципе: сознание не только проявляется, но и формируется в деятельности. Этот принцип имеет методологическое значение как в том смысле, что определяет объективную познаваемость субъективного, так и в том, что указывает на возможность генетического исследования различных форм отражения в связи с реальным процессом жизни и деятельности.

Усвоение ребенком эталонов и норм умственной деятельности в соответствии с достигнутым современным общественным развитием уровнем цивилизации свидетельствует о том, что познания ребенка причинно обусловлены современным уровнем развития познания как общественно-исторического культурного достояния человечества.

Это очень важный вывод, но он доказывает лишь то, что познание с самого начала благодаря общественному руководству индивидуальным развитием (воспитанию) есть основная форма деятельности индивида именно вследствие того, что познание есть всемирно-исторический процесс целенаправленного и обобщенного отражения людьми объективных законов природы, общества и самого сознания.

Подобно этому выводу приходится заключить, что исследование роли игры в развитии общественного поведения и свойств личности выявляет лишь то, что игра как средство весьма эффективно в образовании и развитии другой важнейшей основной формы деятельности, а именно — общения, ко-торое столь же социально, сколь и индивидуально.

Больше того. Именно благодаря развитию в процессе воспитания познания и общения, их взаимодействия и слияния в разнообразных формах и возникает (на их основе) такая синтетическая форма деятельности ребенка, как игровая. Если не считать процессуальной «спонтанной» игры, общей для ребенка и детенышей всех животных, то все формы игры — предметной, фабульной и ролевой, дидактической, театрализованной и т. д.— представляют собой те или иные интеграции элементов познания и общения.

Вычленение этих элементов в их действительном значении осложняется обычно смешением понятий в детской психологии, когда «игра» обозначает и конкретное условие воспитания (содержание и методы организации различных игр, включая и так называемые свободные творческие игры, а не только специально организованные ролевые, дидактические и т. д.), и самую деятельность ребенка, а также эффект этой деятельности в виде той или иной психологической характеристики.

Иначе говоря, здесь положение таково, каким оно было в свое время в дидактике, когда отождествлялись обучение и учение самого ребенка, а тем самым — обучение и психическое развитие школьника.

Подмена единства воспитания и развития их тождеством, конечно, недопустима ни в отношении учения, ни в отношении игры. Игра как средство развития есть, собственно говоря, определенная форма дошкольного воспитания. Игра как собственная деятельность ребенка в этих условиях воспитания есть результат развития более общих основных форм его дея-тельности — познания и общения.

В связи с этим более понятна особая регулирующая и формирующая роль речи в развитии игровой деятельности ребенка. Дело в том, что речь является именно тем основным средством общения, посредством которого и осуществляется процесс усвоения ребенком исторически сложившихся знаний, т. е. процесс становления его логического мышления и других опосредствованных форм познавательной деятельности. Но все же дело не в самой речи, которую нередко фетишизируют как фактор психического развития, а в том синтезе общения и познания, который составляет основу языка и речи. Познание в его двух формах — непосредственно образного и логически понятийного — есть одна из основных сил общественно-исто-рического развития человечества, так как наука и искусство познания непрерывно связаны со всей структурой общественного сознания, вырастающего на почве определенного материального производства, общественно-трудовой практики.

В этом смысле познание — исторический процесс накопления духовных ценностей, отражающих объективные законы природы и общества, межчеловеческих отношений и жизни самого человека. Каждый индивид вместе со своим поколением включается в этот процесс и прежде всего «усваивает» продукты общественного развития: определенные духовные цен-ности класса и эпохи, образующие путем интериоризации его внутренний мир.

Воздействие науки и искусства на формирование индивидуального сознания бесконечно многообразно. Это воздействие, конечно, составляет важную форму социальной детерминации индивидуального сознания. Однако из воздействия может возникнуть лишь реакция индивида, хотя бы и очень сложная. Акция, действие возникают лишь в процессе взаимодействия индивида и общества, а не одностороннего воздействия общества на личности. <...>

Познание и общение являются, как было показано выше, основными формами деятельности индивидуального человека с самого начала формирования его личности, посредством которых осуществляется социальная детерминация многих сторон ее психического развития. Как игра, так и учение выступают эффектами взаимосвязей общения и познания, а вме¬сте с тем важными средствами дальнейшей эволюции каждой из этих основных форм, соответствующих фундаментальным процессам общественного развития.

Общение как межиндивидуальная связь и взаимодействие определяется, конечно, системой конкретных общественных отношений, в которые оно включено. Как межиндивидуальная связь и индивидуальная форма деятельности, осуществляемая посредством этой связи, общение всегда соотнесено с определенными исторически сложившимися и социально необходимыми формами коммуникаций, регулируется нормами обще¬ственного поведения и морали. Именно поэтому практически невозможно отделить в структуре и динамике общения личное от общественного, провести резкую грань между ними. Затруднительно также, несмотря на меняющийся индивидуальный состав различных коллективов и средств коммуникаций, полностью абстрагировать их от конкретных людей с их?

индивидуально психическими особенностями.

Дело в том, что общение — столь же социальное, сколь и индивидуальное явление. Поэтому так неразрывно связано социальное и индивидуальное в важнейшем средстве общения — языке, механизмом которого является речь. Пантоми-мика и жестикуляция, т. е. внеречевые формы общения, становятся таковыми именно тогда, когда экспрессия поведения выполняет коммуникативную функцию, не ограничиваясь выразительными движениями. Регуляторами поведения в условиях общения становятся нравственно-эстетические оценки, социальная сущность которых общеизвестна. Вполне аналогичны связи индивидуального и социального в познании как одной из основных форм человеческой деятельности. От¬ражение объективного мира в образах и понятиях, в непосредственно чувственном и логическом знании есть индивидуальная познавательная деятельность каждого человека. Однако накопление и обобщение чувственных, образных знаний происходит при обязательном регулирующем участии речи, которая вместе с тем является основным средством усвоения человеком исторически накопленных человечеством обобщенных и опосредованных систем знаний, способов познания и методов деятельности. Познание индивида и складывается путем соединения его жизненного опыта в его непосредственно чувственном выражении с системами знаний, существующих всегда в языковой форме и конкретных структурах общественного сознания, особенно науки и искусства. Познание всегда пред¬ставляет собой известное сочетание индивидуального и общественного сознания. Однако это не значит, что индивидуальное сознание сводится к познанию, ограничивается им. Сознание индивидуального человека является эффектом совместного развития познания, общения и труда, их разно¬образных конвергенции. Нет сомнения в том, что с ранних лет это сознание выступает в качестве такого эффекта конвергенции общения и познания.

Возможно ли, однако, что общение и познание, равно как игра и учение, в раннем онтогенезе порождают сознание индивида без всякого участия труда, хотя исторически именно трудом порождены любые другие виды человеческой деятельности и специфические черты общественного сознания.

Подобное исключение из общего закона человеческого развития не имеет места в индивидуальном развитии, в том числе и на ранних этапах онтогенеза, кроме, конечно, младенчества.

Стадиальность развития индивидуального сознания и труд

Сознание как высшая форма психики характеризуется рядом признаков. К числу их относится активный характер отражения, включающий не только моделирование свойств внешних воздействий, являющихся источником образа или мысли, но и изменение этих свойств под влиянием человеческой деятельности, т. е. труда. Внутренняя диалектика сознания — переход от ощущения к мысли посредством языка — регулируется практикой. Как сознание психическая деятельность есть динамическое соотнесение чувственных и логических знаний, их система, работающая как единое целое и определяющая каждое отдельное знание. Эта работающая система есть состояние бодрствования человека или, другими словами, спе¬цифически человеческая характеристика бодрствования есть сознание.

В этом, конечно, нет ничего нового, но такое сближение сознания и бодрствования, произведенное с наибольшей тщательностью П. П. Блонским, позволяет познать самое сознание как одно из проявлений человеческой работы, как внутренний план человеческой деятельности, воздействующий на внешние условия жизни человека. Известно, что сознание человека — продукт развития.

Ребенок с определенного возраста осознает эффект, результат произведенного им действия, причем именно потому, что этот результат нагляден, зрим. Можно даже сказать, что первоначальные факты сознания — это восприятие и переживание ребенком результатов собственного действия, предметного в форме самообслуживания (одевания или кормления) или игры, графического действия (построение изображения на плоскости листа).?

Следовательно, сознание выступает как составная часть эффекта действия и поэтому неизбежно моментально. Однако в процессе воспитания и накопления жизненного опыта подобная моментальность постепенно сменяется внутренней связанностью состояний сознания, так как осознаются не только эффекты действий, но и процессы деятельности ребенка. Главным образом под влиянием речи и усвоения с ее помощью общественного опыта, исторически сложившихся способов деятельности сознание распространяется на весь процесс деятельности, причем последовательность этого распространения обратная, т. е. идет от конца (эффект действия). Наступает время, обычно относящееся к пяти-шести годам, когда сознание ребенка охватывает полностью весь процесс деятельности, начиная с подготовки к действию в форме складывающегося замысла и намерения, известного внутреннего плана, намечаемого на тот или иной срок действия, первоначально краткий, а затем все более расширяющийся по своим временным диапазонам.

По мере такого расширения возникает возможность более длительного удержания в сознании целей деятельности. От осознания отдельных моментов действия ребенок переходит полностью к целенаправленной планомерной деятельности — таков путь индивидуального развития сознания, благодаря которому все состояние бодрствования становится сплошным «потоком сознания», переключаемого с одного вида деятельности на другой.

Особенность такого хода развития дает возможность понять одну из самых замечательных черт сознания — относительную непрерывность его состояний, образующих общность различных психических процессов и их отнесенность к «Я», т. е. к самосознанию субъекта. Механизмом этой непрерывности состояний сознания является развитие ассоциаций, обра-зование из них ассоциативных рядов, а из них — ассоциативных, сложно разветвленных систем и межсистем информационных потоков. Однако в процессе образования каждой новой системы из определенных ассоциативных масс происходит диссоциация, разобщение элементов ранее образованных ассоциаций. С этими моментами диссоциаций связан перерыв непрерывности ассоциативных потоков, когда в какой-то временной промежуток общее состояние сознательного регулирования деятельности сменяется бессознательным течением процесса. Природа такого течения отличается от состояний, возникающих в результате длительной автоматизации тех или иных актов, когда первоначально сознательное действие становится бессознательным.

Особенность рассматриваемых случаев бессознательного течения состояний бодрствования заключается в том, что они совпадают либо с моментами пауз между деятельностями, либо с дизассоциациями, а чаще всего с сочетанием тех и других моментов.

Так или иначе, но функционирование и само становление сознания понятно только как характеристика регулирования деятельности, практического взаимодействия человека с внешним миром. Сознание как активное отражение объективной действительности есть регулирование практической деятельности человека в окружающем его мире. Благодаря накоплению жизненного опыта, т. е. опыта отражения и самой практической деятельности, усвоению через язык исторически сложившихся знаний сознание становится совокупностью субъективных отношений человека к природе, обществу, людям и самому себе. Но есть более общее субъективное отношение, в известном смысле порождающее само сознание: отношение к труду, практической деятельности, посредством которой человек не приспосабливается к окружающей среде, а подчиняет ее собственным нуждам, заставляет служить потребностям общества. Эта преобразующая мощь трудового воздействия людей на природу осознается в различных формах творческой деятельности человека, но общим для этих форм является субъективное отношение к труду как главной ценности, образующей внутренний мир человека.

С этой ценностью связано развитие личности как деятеля — производителя материальных и духовных благ для общества, для других людей, основной круг интересов, привязанностей и вкусов, реализованных идеалов и склонностей, т. е. самых существенных мотивов поведения человека. Естественно, конец трудовой деятельности неизбежно становится финалом самой человеческой жизни, драматической развязкой в форме открытого или скрытого конфликта человека и мира. Психологическая драма старости человека, как на это справедливо указывают многие исследователи, заключается не только в том, что старый человек постепенно теряет своих близких и вообще людей своего поколения, но и в том, что он выключается из общественного процесса совокупного производительного труда, перестает трудиться, пользуясь правом на пенсионное обеспечение. При этом причиной дезинтеграции личности является не только само прекращение системати-ческого труда, но и постепенное разрушение в самом внутреннем мире человека главной ценности — переживания труда как блага, как субъективного творческого отношения человека к окружающему миру. Именно поэтому сохранение трудового тонуса, продолжение в разных видах общественно полезной деятельности и после наступления пенсионного возраста является важнейшим условием морально-психического здоровья Пожилых и старых людей.

Сравнительное исследование различных форм развития трудовой деятельности необходимо для понимания стадиальности индивидуального сознания. Но при этом следует не забывать, что существуют не только профессионально определенные специализированные по технике операции виды трудовой деятельности людей. Сведение труда к профессиональному труду широко распространено в социально-экономической и психологической литературе. Вместе с тем труд не есть просто мышечная работа, производимая в форме тех или иных затрат мускульной энергии в единицы времени, как это представляют нередко в физиологических исследованиях процесса работоспособности. Всякий труд есть взаимодействие субъекта труда с предметом труда посредством орудий, механизмов, технических устройств, в результате которого (взаимодействия) создается продукт труда.

Следовательно, не любая трата мышечной или нервной энергии, не то или иное построение движений, а продуктивная деятельность, производимая посредством орудий труда и вносящая изменения в окружающую среду, составляет специфику труда независимо от того, носит ли он специализированный, профессиональный или, напротив, более элементарный характер общих трудовых операций, посредством которых осуществляется любое практическое действие с предметами окружающей среды.

В старости, далеко за пределами наступления пенсионного возраста, возможны все виды трудовой деятельности, включая высокое мастерство, в определенной сфере профессионального труда. Однако на производстве необходимы определенные рамки рабочего дня и нормы. Поэтому применение сил в производстве часто оказывается затруднительным для старого человека, хотя и здесь изыскиваются разнообразные возможности участия старых рабочих в общей работе производственного коллектива, его борьбе за технический прогресс и усовершенствование производства. Во всех остальных сферах труда нет каких-либо объективных причин,

препятствующих нормальной трудовой деятельности старых людей, при условии ясности их сознания, т. е. относительной целостности и связности, непрерывности их внутренних состояний.

Сохранение и воспроизведение трудоспособности старых людей есть, как можно думать, основное условие сохранения и воспроизведения самого сознания людей на поздних стадиях онтогенеза. Если этот вывод правомерен в отношении поздних стадий онтогенеза человека, а в этом сомневаться не приходится, то, очевидно, будучи всеобщим, он правомерен и по отношению к ранним стадиям онтогенеза.

В дошкольной педагогике и детской психологии, впрочем, до недавнего времени, были распространены представления, что все действия ребенка суть феномены игровой деятельности, которая исторически порождена трудом, онтогенетически есть подготовка к учению и труду, но сама решительно несовместима с трудом.

В раннем детстве и дошкольном возрасте движения опред-мечиваются, становятся человеческими действиями с их речевой (второсигнальной) регуляцией и ориентировкой на исторически сложившиеся социальные эталоны, но лишь якобы постольку, поскольку они включены в игровую деятельность. Не требует доказательств положение об особой формирующей роли игры в психическом развитии ребенка. Однако эта роль не может и не должна маскировать процесс реальной жизни ребенка, который осуществляется не посредством игры, а трудовых действий, хотя и весьма элементарных. Без этих действий ребенок практически не может удовлетворить ни одну из своих потребностей, разумеется, с того момента, когда взрослые прекращают кормить его с ложечки.

Все действий так называемого самообслуживания (кормления, одевания и обувания, ухода за собой, своей комнатой и т. д.), участие в домашнем труде составляют важную сторону повседневной жизни ребенка в семье.

Пренебрежительное отношение педагогики и психологии к этой стороне жизни ребенка основано на глубоко ошибочной посылке о «техническом» значении таких действий, якобы не оказывающих влияния на психическое развитие детей.

Развитие трудовой деятельности индивида проходит много фаз и этапов, которым соответствует и глубокое изменение в структуре индивидуального сознания. Но человек как субъект труда, разумеется, развивается и как субъект познания и общения. В единую систему выстраивается вся многообразная цепь вторичных видов деятельности, своего рода синтезов труда и познания, познания и общения, общения и труда. К таким вторичным видам деятельности следует отнести игру и учение, которые не отмирают со зрелостью человека, а продолжают развиваться в новых условиях. Эффектами конвергенции основных видов деятельности человека в процессе его индивидуального развития являются характер и способности, общая одаренность и трудоспособность человека, вся совокупность его наличных ресурсов и потенциальных сил, резервов психического развития.

Источник: Л. В. Куликов, «Психология сознания . — СПб.: Питер. — 480 с.» 2001

А так же в разделе «Общественная детерминация индивидуального сознания »