Содержание страхов и тревог у детей и подростков неоднократно изучалось в психологии, социологии, педагогике и медицине. В исследованиях выделен ряд страхов и тревог, типичных для детей разного возраста, и хотя здесь отмечаются культурные,
94
национальные различия, одновременно обнаруживается и определенное сходство, которое тем больше, чем с более маленькими детьми проведено исследование. Для дошкольников — это страх темноты, сказочных персонажей, воображаемых существ. Для младших школьников — боязнь оценки со стороны взрослых, «опасных» людей, смерти, болезни. Подростки более всего опасаются насмешек, собственных неудач, а также войны, болезни и смерти родителей. Обнаруживаются и определенные половые различия в источниках тревоги и страха, которые оказываются более выраженными в подростковом и раннем юношеском возрастах [ЗахаровА.И., 1995; КисловскаяВ.Р., 1972; КочубейБ.И. и НовиковаЕ.В., 1988; JersildA.T., 1954; и др.]. Вместе с тем данные этих работ во многом противоречивы, причем зачастую эти противоречия касаются результатов, получаемых в рамках одной культуры на достаточно близких контингентах детей.
Интересные данные получены в результате массового изучения содержания страхов, тревог у детей от 3 до 15 лет, проведенного А.И.Захаровым. По материалам этой работы, в младшем школьном возрасте в наибольшей степени оказался выраженным страх, связанный со школой, причем он конкретизировался преимущественно в боязни опоздать в школу, что было наиболее характерно для девочек (до 92% девочек, участвующих в исследовании, испытывали этот страх). Кроме того, в этот период выраженными оказались магические страхи, боязнь несчастья, беды. В подростковом возрасте — к 12 годам — у всех участвующих в опросе девочек выявилась боязнь смерти родителей. У всех мальчиков этот страх становился ведущим к 15 годам. Наибольшего «пика» к 15 же годам достигали, по данным этого исследования, и межличностные страхи. Необходимо отметить, однако, что к таковым автор относит большую группу: «...это страхи одиночества, некоторых людей, наказания, войны, сделать что-либо не так, не то, не успеть, опоздать, не справиться с порученным делом, не совладать с чувствами, потерять контроль, быть не собой, насмешек, осуждения со стороны сверстников и взрослых и т.д. [ЗахаровА.И., 1988, с.61]. На наш взгляд, этот перечень существенно шире представлений о межличностных отношениях, как представляется, эту категорию более точно было бы обозначить как «социальные страхи».
По данным уже неоднократно упоминавшегося выше исследования Б.И.Кочубея и Е.В.Новиковой, одна из ведущих тревог московских школьников 11—12 лет — возможность
95
войны, тесно связанная с боязнью «конца света», для девочек в это время значимым оказывается также беспокойство, связанное с родителями. Это беспокойство остается важным и для девочек 15—16 лет, однако меняется его содержание. Если девочек-подростков в основном волновала возможность наказания со стороны родителей, то в 15—16 лет их волнуют благополучие, здоровье, настроение взрослых. У мальчиков и в младшем подростковом, и в раннем юношеском возрасте наиболее выраженной оказалась боязнь физического насилия.
Привлекают внимание и данные социологического исследования, проведенного в 1991—1993гг. Институтом системного исследования и социологии [Общее среднее образование России, 1993] на значительной выборке старшеклассников во многих городах России. Было установлено, что основными факторами, вызывающими тревогу старшеклассников являются: неуверенность в завтрашнем дне — возможность трудоустройства или продолжения учебы; состояние собственного здоровья и внешний вид; отношения с родителями и сверстниками. Эти результаты интерпретируются авторами с точки зрения их связи с социальной ситуацией в стране. Однако нельзя не заметить, что социальной ситуацией может определяться лишь неуверенность в завтрашнем дне, и то, на наш взгляд, не полностью, поскольку определенные тревоги, связанные с будущим, характерны для юношеского возраста в самых различных социальных условиях. Все же остальное отражает ведущие возрастные потребности данного периода развития.
Мы не будем останавливаться подробно на результатах многочисленных исследований содержания тревог и страхов у детей, проведенных в других странах [см. об этом, например: КочубейБ.И., НовиковаЕ.В., 1988]. Очевидно, что даже работы, проведенные на отечественных выборках, дают достаточно разнородные результаты. Это может быть связано как с различиями в исходных посылках и методах исследования, так и со временем его проведения. С нашей точки зрения, именно второе предположение представляет наибольший интерес, поэтому мы попытались его проверить.
Изучение содержания страхов и тревог у детей разного возраста проводилось нами трижды: в 1979—1982, в 1989—1992 и в 1996—1997гг. Во всех случаях эта работа проводилась в два этапа. На первом — с помощью специально разработанного варианта методики неоконченных предложений, проводившейся с младшими школьниками индивидуально, в устной форме, а в средних и старших классах письменно, выявлялись
96
переживаемые детьми страхи, тревоги и создавался «Перечень страхов, тревог» для различных возрастных групп: младших школьников, младших подростков, старших подростков, старших школьников. На втором этапе этот перечень предлагался для оценки другим детям: в 1—2-х классах — индивидуально и в устной форме, в 3—11-х — в групповом эксперименте, письменно. В перечни, используемые в 1989—1992 и 1996—1997гг., мы также включили те страхи и тревоги, которые дети и подростки называли как наиболее частые в предшествующие периоды, даже если они на этот раз не были названы. Кроме того, мы дополнили перечень некоторыми пунктами из списка, предлагаемого А.И.Захаровым [1988]. На первых этапах работы участвовали примерно по 120 человек, на вторых — более 450 (мальчиков и девочек приблизительно поровну). В соответствии с принятым статистическим критерием мы считали, что область проявления тревожности, содержание страха характерны для определенного возраста, если они встречались не менее чем у 65% испытуемых. Те сферы действительности, которые вызывают тревогу у большинства детей определенного возраста, вне зависимости от наличия устойчивой тревожности условно обозначены как возрастные «пики» тревожности. Полученные данные представлены в табл.4. Здесь страхи доминируют в половозрастной выборке и имеют примерно равную выраженность.
Из табл.4 видно, что в конце 70-х — начале 80-хгг. основные «пики» тревожности и частотные страхи фиксировались для учащихся младших классов на школьных проблемах, для подростков — на взаимоотношениях со сверстниками, для старшеклассников — на проблемах, связанных с взаимоотношениями со взрослыми и боязнью личной несостоятельности. Половые различия в тот период проявлялись в основном во времени наиболее интенсивного переживания так называемых «архаических» страхов или классических фобий (боязнь высоты, темноты, крови, некоторых животных и др.): 11—12 лет у девочек и 13—14 лет у мальчиков, совпадая с первой фазой полового созревания. Кроме того, у мальчиков-подростков была в большей степени, чем у девочек, выражена боязнь физического насилия. Другими словами, результаты указывали на те зоны, которые известны в психологии как сферы наиболее значимых потребностей детей определенной возрастной группы, а также на связь отдельных видов тревожности с особенностями физиологического созревания организма.
97
Таблица 4
Возрастные «пики» тревожности и страхов (1979—1997гг.)

Возраст и пол испытуемых	Область проявления тревожности, содержание страхов
	1979—1982гг.	1989—1992гг.	1996—1997гг.-
7—10 лет, девочки	Школа: наказания, замечания, плохие оценки, ошибки	Семья: болезнь, смерть родителей и прародителей, страхи расставания Социальные нормы— невыполнение	Школа:невыполнение требований, ошибки, замечания Социальные страхи: «опасные» люди «Архаические» страхи: темноты, огня, крови, внезапных резких звуков «Магические» страхи: потусторонних сил, судьбы, «сглаза»
7—10 лет, мальчики	Школа: наказания, замечания, плохие оценки	Семья: волнение, недовольство родителей Дезинтеграционные страхи, вселенские катастрофы	Школа: наказания, замечания, плохие оценки, ошибки Витально-социальные страхи: физическое насилие Социальные страхи: одиночество (физическое) Дезинтеграционные страхи, катастрофы
11—12 лет, девочки	Сверстники: боязнь отвержения, насмешек «Архаические» страхи:боязнь темноты, крови, мышей, змей и др.	Семья: Здоровье и переживания родных, семейное благополучие Безобъектные,неопределенные страхи	Школа: непонимание материала, неуспех, контрольные, насмешки учителей и одноклассников Социальные страхи: «опасные» люди

98

Возраст и пол испытуемых	Область проявления тревожности, содержание страхов
	1979—1982гг.	1989—1992гг.	1996—1997гг.
		«Архаические» страхи:боязнь темноты, крови, мышей, змей и др.	Витально-социальные страхи: физическое насилие «Архаические» страхи:темноты, крови, внезапных резких звуков
11—12 лет, мальчики	Сверстники: неприятие, насмешки	Сверстники: неприятие, насмешки Витальные страхи: физическое насилие	Школа: неуспех, наказания, замечания, оценки, насмешки учителей и одноклассников Сверстники: неприятие, насмешки Витальные страхи: смерть, травма Витально-социальные страхи: физическое насилие, ограбление Семья: болезнь и смерть родителей
13—14 лет, девочки	Взрослые: конфликты, непонимание Семья: болезнь и смерть родителей	Семья: болезнь и смерть родителей Витальные страхи: смерть, травма	Школа: непонимание материала, неуспех, насмешки учителей и одноклассников «Я»: внешность, неуспех, непохожесть на других «Магические» страхи: потусторонних сил, судьбы, «сглаза» Витальные страхи: смерть, смертельные болезни
	Витальные страхи: физическое насилие	«Я»: несостоятельность, будущее	Школа: непонимание материала, неуспех

99

Возраст и пол испытуемых	Область проявления тревожности, содержание страхов
	1979—1982гг.	1989—1992гг.	1996—1997гг.
13—14 лет, мальчики		«Архаические» страхи:боязнь темноты, высоты, огня и др.	«Я»:неудачи, непопулярность Взрослые:ссоры, конфликты, непонимание «Архаические» страхи:боязнь темноты, высоты, огня и др.
15—17 лет, девушки	«Я»: несостоятельность	Семья: здоровье и благополучие родителей «Я»: несостоятельность, будущее	«Я»: внешность, будущее: личное и профессиональное Сверстники: отвержение «Магические» страхи: потусторонних сил, судьбы, «сглаза»
15—17 лет, юноши	Взрослые: конфликты, непонимание	«Я»: будущее, сексуальные проблемы	Социальные страхи: будущее, армия «Я»:внешность, оказаться смешным, будущее, несостоятельности, затруднительных положений

В исследованиях 1989—1992гг. в отличие от 1979—1982гг. практически во всех возрастах выявились половые различия. У девочек во все возрастные периоды наибольшую тревогу вызывают проблемы семьи: возможность болезни, смерти, отрицательных переживаний родителей. У мальчиков общей сферы для всех возрастов не обнаружилось. В младшем школьном возрасте наиболее тревогогенной сферой для них оказывается семья, но в отличие от девочек их более всего волнуют проявления недовольства со стороны родителей. Кроме того, их тревожит возможность глобальных катастроф («Земля столкнется с кометой и погибнет, вся сгорит», «Воздух нагревается из-за машин и труб всяких. Теплеет. Растопятся льды в Арктике, и
100
Земля утонет», «Все люди могут умереть от СПИДа»). В младшем подростковом возрасте мальчиков (как и в 70—80-егг.) волнует общение со сверстниками, ярко выражены также витальные страхи: собственной смерти, физического насилия. В старшем подростковом возрасте тревожность вызывает также боязнь проявлений собственной несостоятельности (не сумею, не смогу, не получится). При этом наиболее часты мысли о том, что такая несостоятельность проявится «при всех», публично. Ярко выражена обеспокоенность за собственное будущее. В старших классах подобные страхи и тревоги становятся ведущими. Кроме того, у юношей в этот период тревогу вызывает сфера сексуальных отношений, точнее, представление о собственных возможностях в данной сфере и в этой связи — проблемы внешности.
В результатах 1996—1997гг. обращает на себя внимание ряд моментов. Прежде всего, увеличение числа доминирующих страхов, причем это характерно для всех рассмотренных возрастов. По сравнению с 1989—1992гг. вновь возросла выраженность «школьных» страхов, эти страхи стали разнообразнее по содержанию и затрагивают выборку 13—14-летних, чего не отмечалось в предшествующие периоды исследований. Увеличилась выраженность «архаических» и «магических» страхов. Кроме того, боязнь физического насилия, которое в предшествующие периоды по характеру высказываний мы относили к витальным страхам, в 1996—1997гг., судя по характеру высказываний, должны быть рассмотрены и как социальные, и как витальные.
Интересна динамика страхов, связанных с будущим. В 1979—1982гг. в нашей работе эта группа страхов занимала 5—6-е места, встречаясь в ответах около 45% старшеклассников. В 1989—1992гг. эти страхи вышли на первое место у мальчиков — с 13—14, а у девочек — с 15—17 лет. В 1996—1997гг. подобные страхи стали характерными для раннего юношеского возраста, причем у юношей они попадают в две категории страхов: и в традиционную категорию «Я», касаясь широкого круга вопросов, связанных с профессиональным и личным будущим, и в категорию социальных страхов, связанных со службой в армии.
Сопоставим данные исследований возрастной динамики содержания страхов у разных авторов. К сожалению, непосредственное сравнение затруднено не только в связи с отмеченными выше различиями методических подходов, но и с разным выделением возрастных групп испытуемых, а также,
101
главное, разной категоризацией страхов и тревог. Последнее объясняется, по-видимому, прежде всего направленностью исследований (А.И.Захарова, например, интересовала прежде всего роль тревоги и страха в генезе неврозов, а социологов — отражение в настроениях молодежи тенденций общественной жизни). Вместе с тем нельзя не отметить некоторые интересные совпадения, поскольку они могут свидетельствовать о чрезвычайной значимости области проявлений страхов, тревог, проявляющейся у детей определенного возраста вне зависимости от характера исследования.
Прежде всего это касается преобладания «школьных» страхов в младшем школьном возрасте, проявляющегося в работах многих авторов, в частности в исследованиях А.И.Захарова [1995, 1997] и в наших данных 1979—1982гг. и 1996—1997гг. Отличия касаются конкретного выражения этих страхов. В нашей работе боязнь опоздать в школу встречалась крайне редко и даже не вошла в перечень, используемый в 1979—1982гг.; мы включили этот вид страха в перечни 1989—1992 и 1996—1997гг., однако и здесь его отметили лишь 8—10% испытуемых. Мы не располагаем данными для интерпретации и этих различий и можем лишь предположить, что это связано с какими-то особенностями в требованиях школ в Москве и Санкт-Петербурге1.
Совпадают и данные о боязни физического насилия у мальчиков-подростков, причем в нашей работе, как видно из табл.4, она выявилась на всех этапах исследования, хотя и в разные возрастные периоды. Также общей является область беспокойства, связанная со здоровьем и благополучием родителей, у девочек 11—14 лет. Вместе с тем в нашей работе наиболее ярко это отразилось в данных 1989—1992гг., а на первом и третьем этапах исследования эти страхи занимали соответственно 6-е и 8-е места, их проявляли около 40 и 34% испытуемых этой половозрастной группы.
Не случайным представляется также совпадение широкого круга социальных страхов в старшем подростковом и раннем юношеском возрасте и, что особенно важно, возрастание в 1990-хгг. тревог, связанных с будущим.
102
Рассматривая переживание как «отражение в особой эмоциональной форме степени удовлетворенности человека в его потребностях» (Л.И.Божович, М.С.Неймарк), мы можем констатировать, что «пики» тревожности указывают на те потребности, удовлетворение которых наиболее значимо для эмоционального благополучия детей того или иного возраста.
Очевидная связь этих «пиков» в 1970—1980-егг. с общепризнанными ведущими потребностями соответствующих возрастов дает основание таким же образом интерпретировать данные, полученные в настоящее время. Сопоставление свидетельствует, во-первых, о том, что в настоящее время произошла существенная смена потребностей, удовлетворение которых наиболее значимо для эмоционального самочувствия детей разного возраста, и, во-вторых, о наличии не просто возрастных, но возрастно-половых «пиков» тревожности, характеризующих различия в потребностях, наиболее значимых для переживания эмоционального благополучия у мальчиков и девочек.
Проблема изучения содержания страхов и тревог тесно переплетена с изучением тех типов реальных ситуаций, которые в наибольшей степени вызывают тревожность у детей разного возраста. Как отмечалось, литературные источники свидетельствуют, что высокую ситуативную тревожность у детей могут провоцировать такие ситуации, как возможность разлуки с матерью (что наиболее характерно для дошкольников), расставание с родителями, резкое изменение привычной обстановки, поступление в детский сад и школу, неприятие со стороны сверстников. В школьном возрасте к этому добавляются оценочные ситуации, особенно при публичной оценке (ответ у доски, контрольные, экзамены и др.).
Материалы по этому вопросу мы получили как в процессе описанной выше работы, так и при использовании проективных методов — оригинальной и модифицированной методикой Е.Амен для дошкольников и младших школьников, а также разработанных нами вариантов неоконченных предложений и рассказов — и в процессе бесед с детьми. В целом наши результаты подтверждают приведенные выше данные (в этой части работы рассматривались ответы только детей и подростков, не имеющих признаков тревожности как устойчивого образования). Вместе с тем они свидетельствуют также о значительной выраженности и других типов ситуаций. Прежде всего это ситуации, связанные с возможностью огорчить, расстроить родителей («Мама будет плакать», «Маму вызовут в
103
школу и будут ругать за меня», «Учительница нажалуется бабушке, у нее сердце заболит», «Папа будет очень переживать»). Отметим, что в младшем школьном возрасте таких высказываний почти в два раза больше, чем непосредственно связанных с оценочными ситуациями.
Следующие по частоте — ситуации наказаний, в том числе и физических, со стороны взрослых, причем они встречаются почти с равной частотой у детей всех возрастов: «Мама с папой ремешок купили, чтобы ее1лупить. Купили и на стенку повесили. Я его выбросила, а они новый купили» (девочка 6 лет); «Он не знает ответа, ему поставят двойку, а дома накажут — отберут машинки и будут говорить, что он глупый и неблагодарный» (мальчик 8 лет); «Его накажут и будут еще спрашивать, почему надулся и недоволен, скажут, что я должен им благодарен быть; лучше бы они его били, чем так говорить» (мальчик 10 лет); «Боюсь, что меня накажут: заставят сидеть дома и слушать нравоучения отца. А он еще все время будет мне тыкать, что я наказана, специально, чтобы унизить, чтобы показать, что он надо мной хозяин» (девушка 14 лет); «Если я получу четверку, меня заставят заниматься все воскресенье, может, и заслуженно, но противно, что тобой распоряжаются» (юноша 15 лет).
Характерно, что в теме наказаний в большой степени представлена антиципация морального унижения, причем практически во всех возрастах, хотя с возрастом количество таких высказываний, конечно, увеличивается. Боязнь морального унижения со стороны как взрослых, так и сверстников достаточно выражена и вне темы наказаний, особенно, как и следовало ожидать, в подростковом и раннем юношеском возрастах. Практически во всех возрастах представлена боязнь физического насилия, причем как у мальчиков, так и у девочек. При этом тема собственной физической незащищенности в наибольшей степени выражена в ответах воспитанников детских домов и школ-интернатов. Кроме того, как уже отмечалось в 1997—1997гг. боязнь физического насилия приобрела ярко выраженную социальную окраску. Страх за свою жизнь, за свое здоровье отражает в основном незащищенность детей и подростков: «Я боюсь заходить с кем-нибудь в лифт, потому что подругу там хотели изнасиловать. Она кричала, звала, но никто даже не отозвался, хотя соседей было много» (девушка 15 лет); «На тебя могут напасть в любую минуту, даже днем,
104
даже около школы. Никто не поможет. И в милиции могут избить» (юноша 16 лет).
Полученные данные важны, как представляется, в двух отношениях: во-первых, они еще раз указывают на значимость предвосхищающей реакции взрослых, прежде всего родителей, для возникновения у детей тревожных переживаний; во-вторых, свидетельствуют о достаточной распространенности случаев морального и физического унижения детей, что не может не отразиться на уровне тревожности детей.
Очевидно, что изменившаяся социальная обстановка влияет на типы ситуаций, вызывающих тревогу у детей. Из литературных данных, в основном зарубежных, известно, что социальная нестабильность, потеря (или угроза потери) взрослыми своей социальной позиции, неуверенность в себе, в завтрашнем дне, чувство вины за то, что обеспечиваешь семью хуже, чем другие, порождает у некоторых взрослых стремление выместить это на детях, что и проявляется во многих случаях жестокого обращения с ними [см. BanduraA., WaltersR.H., 1959; БютнерК., 1991; Детство идеальное и настоящее, 1994; РаттерМ., 1987; и др.]. Эта проблема подробно изучалась во времена «великой депрессии» в США. Возможно, что мы в настоящее время сталкиваемся со сходными проблемами. Этот вопрос требует специального изучения.
В целом же можно сказать, что проведенное исследование подтвердило предположение о зависимости результатов выявления содержания страхов и тревог от конкретно-исторического времени проведения исследований. Это еще раз указывает, на наш взгляд, на социальную природу этого явления, по крайней мере, в содержательном плане. Вместе с тем данные свидетельствуют о наличии ряда «вневременных» страхов и тревог детей разного возраста.