Никогда, наверно, не забуду мрачнейшего эпизода из своей диагностической практики. Это было тогда, когда я только обнаружил в себе способность определять болезненные изменения в органах людей посредством рамочки и буквально упивался этой совершенно новой для себя возможностью, диагностируя вдоль и поперек всех встречных и поперечных. Однажды, когда я пришел с каким-то спортивным повреждением в кабинет физиотерапии, врач воспользовалась мною в качестве прибора быстрого тестирования, и, как я понял, мои указания помогли ее назначениям, что лишь подогрело мою совершенно оголтелую тогда страсть к диагностике аномалий. В ту пору я должен был, по законам диспансеризации, периодически представать перед отвечающим за меня врачом поликлиники Академии наук, и вот, явившись по обязанности, дерзко сказал своей милой «начальнице»: «Я-то здоров, а вот разрешите вас посмотреть». Разумеется, такие-то заявления врачу приходится выслу шивать не каждый день, и она, с известной долей любопытства, согласилась. И вот тогда-то я и разошелся! И отсюда-то сигналит, а отсюда еще больше, а тут — от щитовидки — глядите-ка, как рамку зашкаливает!.. И в этот момент она резко прервала меня: «Да, я знаю, что здесь у меня опасные узелки. Но можете ли вы их убрать?» — «Нет», — растерянно, сразу осекшись, ответил я. «Так вот; если вы не можете сказать “Б”, тогда незачем произносить “А”!..» Я стоял, как оплеванный, и поделом мне было! Урок этот я запомнил навсегда, и с тех пор, даже когда уже научился, образно говоря, «убирать узелки», никогда не торопился прикнопливать напряженное внимание пациента своими безжалостно острыми заключениями.

Вспоминается и Айджан Курманбеков: «Нет, баба, у меня для тебя нет нужной травки», — ведь это совсем иначе звучит, чем «неизлечимая опухоль у тебя». Не правда ли? Так говорил необразованный, но мудрый врачеватель в сложных случаях, и вспоминается по аналогии некий питерский «пенс», возомнивший себя величайшим из великих целителей. Вызвал на сцену для демонстрации своего таланта молодого парня и стал вещать: «На сердце у тебя четыре пробоя. Как же ты еще живешь?... Слушай дальше: левая почка еле дышит, правое легкое висит, как мешок, а про позвоночник и говорить нечего. Энергия вообще на нуле. Ладно, сейчас будем тебя лечить. У меня знаешь, какие методы? Десять профессоров пытались оспорить, всех положил на лопатки, всех опроверг! Ну, держись!..» Что тут скажешь? Диагноз — точнее, самодиагноз, был поставлен однозначно: полная профнепригодность, безумно раздутое «эго», рядом с которым полностью должна потеряться ничтожная, с его точки зрения, личность пациента. А ведь не зря сказано: «Словом можно убить».

В качестве филолога по изначальной своей профессии хочу именно в этом месте показать, как одно и то же понятие можно выразить по-разному — применительно к конкретным обстоятельствам. Можно сказать о человеке обидно: «Глупец». Можно мягче: «Звезд с неба не хватает». А можно и вовсе витиевато: «Над его домом звезды будут сиять всегда» (он их не схватит). Но ведь точно так же по-разному требуется подчас и оберечь, и похвалить, и поддержать...

Да, во многих случаях больной должен знать о себе всю правду, но тогда, когда вы можете сказать и «А», и «Б», когда вам без его напряженных, совместных с вами усилий, с болезнью не справиться. И кроме того, что значит — «всю правду»? На чем должен быть сделан акцент? Все зависит от конкретной психологии конкретного человека: одному следует сказать в общем: «Отлично, будем шлифовать-на- лаживать твой разбаланс», — а другому требуется уточнить до деталей, до построения системного графика порядок работы — моей и его, исходя из такого-то и такого-то состояния его здоровья. Одному нужен контекст мироздания, другому достаточно четкого ЦУ и опоры лишь на ваш авторитет, третьего надо выругать, чтобы мобилизовать его волю, четвертого надо похвалить — с той же целью, и т. д., и т. п. И во всех случаях пациент должен чувствовать, что за твоими действиями стоит любовь к нему: хоть строгая, хоть сентиментальная, хоть попустительская, хоть родственная, но — любовь, забота и сочувствие!

Вот и вся этика диагноста: помочь человеку убедиться в мысли, что вас с ним двое против одной болезни. Как помним, модель была сформулирована задолго до нашей эры. Она оказалась главенствующей во все тысячелетия нашей эры и, без сомнения, останется таковой и в следующей эре развития человечества.