Здесь в центре внимания находится понятие «self-efficacy-expectations» (ожидания собственной эффективности) Бандуры (Bandura, 1977; 1986) и его сотрудников, которое описывает убеждения индивида относительно компетентности собственных действий, собственной способности к осуществлению трудных действий (сходно с понятием «уверенность в себе» Альфреда Адлера). Поэтому предположения о своей неспособности могут в соответствующих ситуациях приводить к тревоге, а также гневу, ярости, отчаянию и т. п.
Форма интервенции будет зависеть также и от того, действительно ли отсутствует компетентность или она имеется, но ошибочно оценивается как отсутствующая. В первом случае могут использоваться различные формы поведенческого «тренинга совладания» (копинга), например «прививка против стресса» (Meichenbaum, 1977), тренинг уверенности в себе (Ullrich de Muynck amp; Forster, 1974; Lange amp; Jakubowski, 1976), тренинг совладания со страхом перед экзаменами (Florin amp; Rosenstil, 1976) и т. п. Эти виды интервенции можно использовать и во втором случае, но это было бы в высшей степени неэкономично, так как здесь вполне применимо прямое когнитивное переструктурирование в форме систематической рефлексии (актуализация прежних ситуаций, в которых проблема уже была решена; тренинг самоинструктирования и т. п.; см. Goldfried, Linehan amp; Smith, 1978; Biran amp; Wilson, 1981; Bandura, 1986).
Очевидно, что различные теоретические формулировки часто пересекаются друг с другом. И теория атрибуции (Seligman, Abramson, Semmel amp; von Baeyer, 1979), и понятие «self-efficacy» Бандуры посвящены субъективным оценкам компетентности/ некомпетентности собственных действий, той же теме посвящена и теория Бека, согласно которой негативный образ Я (убеждение индивида в том, что он не представляет собой никакой ценности и некомпетентен) является частью когнитивной триады. В соответствии с этим и терапевтические мероприятия, выведенные их этих теорий, а именно ориентированный на поведение «копинг» и когнитивное переструктурирование, очень близки друг к другу.
Чтобы избежать односторонности, стоит упомянуть еще и о «депрессивном реализме» («der depressive Realismus»). Согласно этой теории, люди с депрессией более реалистично оценивают степень контролируемости ситуации и собственное социальное поведение, нежели нормальные люди, которым свойственно оптимистически искажать восприятие. Обоснование этой гипотезы и эмпирическую основу предоставили, например, Аллой и Абрамсон (Alloy amp; Abramson, 1979; 1988), а также Левинсон, Мишель, Чаплин и Бартон (Lewinsohn, Mischel, Chaplin amp; Barton, 1980); против нее выступили Дженнинг, Клинберг и Энгердинг (Janning, Klingberg amp; Engerding, 1993). Как это часто бывает, здесь еще не сказано последнее слово.