В предыдущих разделах мы исследовали речевую деятельность людей в экстремальных условиях. В данном разделе анализируется речь людей в условиях, оказывающих экзогенную нагрузку на их функциональное состояние, которые не достигают экстремального уровня, хотя и остаются особыми. В соответствии с современными научными представлениями так обозначаются условия, в принципе не запускающие механизмы дестабилизации привычного состояния и переадапта- ции, сравнимые с разворачивающимися в высокогорных или полярных условиях. Тем не менее, и они включают вероятное появление какого-либо экстремального фактора или, реже, группы таковых (ср. Забродин, Зазыкин 1985:8).
Обращаясь к особым условиям, мы прибегаем к эвристическому приему, сравнимому со сделанным в главе 3. Там после изучения двух разновидностей отчетливо выраженных ИСС, индуцированных препаратами «полярного действия» (разделы 3.1—3.2), мы перешли к наблюдению действия дилантина, вызывавшего гораздо более слабые, сглаженные состояния (раздел 3.3), что позволило дополнить полученные лингвистические результаты некоторыми нетривиальными наблюдениями.
Изучение группы оптимальной адаптации при особых условиях было бы не вполне конструктивным, поскольку по данным психолингвистического теста изменения речи ее членов, даже при экстремальных условиях, невелики (см.раздел 4.2). Поэтому в качестве объекта наблюдения была избрана речь группы хорошей и средней адаптации в особых условиях современного производства.
Основная исследованная группа состояла из операторов горячего цеха Западно-Сибирского металлургического комбината. Работая в режиме «человек-машина»,. каждый из них осуществлял управление обработкой металла на прокатном стане. Непременным компонентом труда операторов является восприятие потока разнообразной информации (определение параметров процесса с помощью визуальных и акустических индикаторов, световых табло; визуальное наблюдение за движущимися слитками металла, рольгангами, клетями). В задачу оператора входит прежде всего быстрое планирование управляющих действий и их реализация с помощью различных органов управления (кнопок, тумблеров, рычагов, поворотных ручек, педалей). Необходимость принятия ответственных решений в условиях дефицита времени и информации и составляет основную причину того, что данные условия труда рассматриваются в качестве особых (ср. Кан, Кутуев 1977; Епихин 1985). Постоянным фактором, усложняющим работу в условиях горячего цеха, является повышенная температура среды, в которой рабочие находятся в течение всей смены. Вызываемая этим гипертермия (перегрев) является специфическим стрессогенным фактором особых условий металлургического производства (Ольхов 1990:42).
Другим специфическим фактором является постоянное чередование выхода на работу то в ночную, то в дневную смену. Так, в наблюдавшейся нами группе операторы работали в 4-дневном цикле, состоявшем из одной дневной, одной ночной смены и двух выходных дней. Ночная смена длилась 12 часов. Она начиналась в 20 часов и содержала два кратких перерыва на еду и отдых (через 4-5 и 8-9 часов после начала работы), которые при отсутствии подмены проводились прямо на рабочем месте. К дополнительным факторам следует отнести также повышенный уровень шума, запыленность и загазованность воздуха, пониженную освещенность рабочего места. С целью учета всех указанных факторов для обследования была избрана именно ночная смена.
Психолингвистическое тестирование проводилось в три этапа, параллельно с физиологическим обследованием адаптивных способностей наблюдаемых. Определение объема основной и контрольной группы, а также выбор режима тестирования принадлежали адаптологам и следовали из современных пред
ставлений об оптимальной методике обследования функционального состояния рабочих в особых условиях современного производства (режим наблюдения эксплицитно представлен в Приложении 4.3.1).
Наблюдения проводились в рамках работ научно- исследовательской группы по изучению адаптации к условиям современного производства, действовавшей под руководством профессора А. Н. Флейшмана на базе Института комплексных проблем гигиены и профессиональных заболеваний Сибирского отделения АМН РФ. Непосредственное лингвистическое тестирование, первичная обработка его результатов (до получения табл. 4.3.2), а также отбор внелингвистической информации для табл. 4.3.3—4.3.4 проведены аспирантом С. П. Тарасовым под методическим руководством автора.
Лингвистический тест состоял из заданий 1, 4А, 4Б, 5А, 6 и проводился во всех случаях в устной форме. В методику обработки данных, представленную в главе 2, было внесено одно изменение. При обработке заданий на продолжение неоконченного предложения (4А, 4Б) нам встретилась уже знакомая по данным разделов 4.1—4.2 тенденция к повышенной частотности употребления глаголов. При статистическом анализе соответствующий индекс (4а) оказался стабильно высоким. Для того, чтобы обнаружить динамику в употреблении глаголов, нами была применена новая методика подсчета индексов 4Аа, 4Ба (представленная эксплицитно в Приложении 4.3.1).
Результаты лингвистического тестирования основной группы (наблюдаемые № 1 — 10) приведены в табл. 4.3.2. Данные по общему состоянию здоровья наблюдаемых, а также избранные результаты психофизиологического тестирования, проводившегося параллельно с изучением речевой продукции, приведены соответственно в табл. 4.3.3 и 4.3.4. Контрольная группа состояла из пяти человек, также работавших в ночную смену, но не на месте оператора, а на рабочих местах, требовавших неквалифицированного труда. Все остальные факторы оказывали на членов контрольной группы примерно такое же воздействие, как и на членов основной группы. После того как выяснилось, что один из членов контрольной группы оказался болен (ангина), данные его обследования были устранены из таблиц по методологическим соображениям. Данные по остальным четырем членам контрольной группы представлены в табл. 4.3.2 (наблюдаемые № 11—14).
На основании предварительного врачебного осмотра, данных медкарты и психофизиологического обследования, все члены основной и контрольной групп были отнесены к группам хорошей или средней адаптации. Судя по формальным характеристикам, их адаптивные возможности были худшими, нежели у членов группы, изучавшейся в условиях высокогорья
(см. раздел 4.1). Однако, в отличие от них, у всех рабочих горячего цеха была серьезная мотивация к достижению хороших результатов в работе и при тестировании (в частности, в связи с приближавшимся сокращением штатов).
Статистический анализ данных проводился в соответствии со стандартной процедурой, описанной в разделах 4.1—4.2. Разбиение основной и контрольной групп на подгруппы проводилось по совокупности лингвистических индексов табл.

2. средствами кластерного анализа, по методу наиболее удаленного соседа, в евклидовой метрике. В итоге вся группа была разделена на две подгруппы: кластер 1 (наблюдаемые N° 1—4, 6, 10—14), и кластер 2 (№ 5, 7—9). Как видим, кластер 1 включает в себя всех членов контрольной группы и большую часть основной, а кластер 2 состоит только из членов основной группы. Как видно из табл. 4.3.3, все четверо — женщины, как правило, старшего возраста, страдающие такими заболеваниями, как хронический гастрит и остеохондроз различной степени тяжести. Следовательно, обоснованным будет вывод, что кластер 1 включает в себя членов с хорошей или средней адаптацией, а кластер 2 — с ослабленной. Поэтому в дальнейшем мы сосредоточимся на изучении кластера 1.

Добавим к сказанному, что проводя кластеризацию только по данным физиологических показателей (табл.4.3.4), мы приходим к иному разделению генеральной совокупности. По этим данным, выделяются два кластера, один из которых включает в себя наблюдаемых № 6, 12, 14, а другой — всех остальных. Из табл. 4.3.3 мы видим, что наблюдаемый № 6 — единственный мужчина в основной группе, молодой и не страдающий какими- либо заболеваниями, а наблюдаемые № 12, 14 — члены контрольной группы — также молодые мужчины без особых недомоганий (впрочем, для наблюдаемого N° 14 характерна слабо выраженная вегето-сосудистая дистония). Следовательно, с большой вероятностью данное разбиение фиксирует состав группы отличной адаптации, что никак не противоречит результатам кластеризации по данным вербального теста.
Динамика индекса 1а при работе в условиях горячего цеха отчетливо выражена. Она состоит в падении среднего значения по кластеру 1, от примерно 0,6 — на фоновой стадии до 0,4 — на пике нагрузки, а затем — в росте до уровня выше 0,6 на стадии В (оба сдвига статистически значимы: погрешность находится в пределах ±0,17). Такая динамика со всей определенностью указывает на повышенную в целом, по сравнению с нормальной речью, частотность употребления речевых клише, которая временно снижается только на стадии максимальной нагрузки. Наиболее адекватный способ ее аппроксимации предоставляет полиномиальный регрессионный анализ. В результате его применения приходим к следующей лингвисти
ческой модели, сводящейся к параболе с минимумом на стадии Б:
V_la = 1,22 - 0,86 * S + 0,22 * 5Л2 .
Динамика индекса 1а указывает на то, что основным дестабилизирующим фактором для членов кластера 1 является выход на работу в ночную смену (стадия А). Что же касается интенсивного операторского труда, то он приводит к временной мобилизации сил, отражающейся в снижении величины индекса 1а (в предыдущем разделе аналогичная динамика некоторых индексов дала нам повод говорить о возможности так называемой «гиперкомпенсации», то есть временного улучшения показателей, имеющих отношение к основному содержанию деятельности). Следующее за стадией Б возрастание индекса говорит о быстром прекращении этой тенденции и возврате к фоновому уровню индекса 1а.
Данные «глагольных» индексов говорят скорее о стабилизации, чем о выраженной динамике. При этом значение индекса 4Аа на всех стадиях статистически значимо превышает значение индекса 4Ба. Как и в предыдущих разделах, такую тенденцию можно объяснить особенностями формулировки соответствующих незавершенных предложений. Как мы помним, задание 4А («Очевидно, теперь мне пора -») — включает в себя неглагольный предикатив, а задание 4Б основано на своеобразном обороте, присущем синтаксису обиходноразговорной речи («Сын, который у нее -»).
Вместе с тем, снизив требования к порогу минимальных статистических различий (с 95 до вполне приемлемых на основании общих соображений 80%), в динамике индекса 4Аа можно обнаружить тенденцию к достижению экстремума на пике нагрузки. Аналогичная тенденция уже встречалась нам и раньше, к примеру, в достаточно отчетливой форме на материале группы хорошей адаптации в разделе 4.1. В данном случае для ее аппроксимации также вполне достаточно полинома второго порядка:
V_4Aa = 2,00 + 1,00 * S - 0,30 * SA2.
Вместе с тем, недостаточно выраженная динамика индекса 4Аа не позволяет сделать на данном материале более определенного вывода.
Аналогичная тенденция характерна и для индекса 6а. Измеряемая им склонность к употреблению синтагматических ассоциаций существенно повышается на переходе от А к Б (от

0. 27 до 0,46), а на стадии В остается близкой к последнему значению (0,40). Как мы уже отмечали на основании анализа
   литературы по психолингвистическим характеристикам эмоционального стресса, повышенные значения данного индекса характерны для возбужденного состояния или же вообще выраженной нагрузки на психику. Следовательно, здесь просматривается скорее нарастание напряженности на фазе максимальной нагрузки. Вместе с тем, статистические различия между средними значениями индекса 6а на всех трех этапах наблюдения немного не достигают уровня значимости. Это заставляет нас все же считать динамику индекса 6а не вполне выраженной, а намеченной в виде тенденции.

Значения индекса 5Аа фиксируют уровень кратковременной памяти, достаточно высокий для порождения и восприятия распространенных предложений и конструкций разнообразной структуры (значения находятся примерно на уровне 4, при диапазоне индекса от 0 до 5). В динамике индекса не отмечается особых сдвигов, что говорит, помимо всего прочего, и о соответствии особых условий труда адаптивным способностям наблюдаемых.
Подводя итог, можно сказать, что психолингвистический тест оказался работающим и на материале групп хорошей и средней адаптации в особых условиях, предоставляя разнообразный и не лишенный значимости материал. В то же время диапазон наблюдаемых по нему изменений не достаточен для вывода о наличии выраженного ИСС. Скорее всего, правильнее говорить о признаках утомления и напряженности, связанных с общей ситуацией работы в ночную смену в горячем цехе. Сказанное подразумевает снижение качества бодрствования в пределах нормальной, «неизмененной» шкалы функциональных состояний.
Данный вывод является конструктивным результатом, отражающим объективно присущие наблюдавшейся группе особенности психической деятельности. Для подтверждения высказанного положения обратимся к физиологическим коррелятам функционального состояния членов основной и контрольной групп, приведенным в табл. 4.3.4. Использованные в ней показатели дают достаточную информацию о динамике функционального состояния, они хорошо известны адаптоло- гам и активно ими применяются (Данилова 1992:158—170). Значения этих показателей проявляют заметную тенденцию к снижению на стадии Б, что говорит о возможности изменения функционального состояния операторов на пике нагрузки. Однако анализ дисперсий и расчет множественного рангового критерия указывают на то, что различия между средними значениями по стадиям в пределах кластера 1 недостаточны для того, чтобы сделать определенные выводы (при/^-значении, равном 0,47 для показателя «частота сердечных сокращений»;

0. 80 — для показателя «сила кисти правой руки»; 0,76 — для

показателя «сила кисти левой руки»). Напомним, что под ^-значением понимается результат подстановки значения «статистики критерия» в соответствующую функцию распределения (в случае использования /7-значения вместо фиксированного заранее уровня значимости определяется точное значение, на котором принимается или отвергается «нулевая гипотеза»).
Следует отметить, что слабая выраженность сдвигов в функционировании вегетативного модуля и ряда других базовых подсистем функционального состояния рассматривается в настоящее время как весьма вероятная для опытных операторов в процессе привычного труда в особых условиях (Кудрин, Сулимо-Самуйлло, Шабалин 1984:39—40; ср. Буров 1986), и в частности, при работе в ночную смену (см. Биологические ритмы 1984—1:396—400). Несмотря на это, у-той же самой подгруппы по тесту «Индивидуальная минута» (ИМ) наблюдается достаточно выраженная динамика, сводящаяся к повышению на переходе от А к Б примерно от 42 до 70, с дальнейшим падением обратно до уровня, близкого к начальному (а именно, 45). Этот скачок безусловно статистически значим: пределы погрешности составляют примерно ±17,22. На этом основании строится следующая аппроксимация, графически выражающаяся параболой с максимумом на стадии Б:
VJ1M = -36,5 + 105,0 * S - 25,8 * SA2.
Прежде чем рассмотреть ее несколько более подробно, отметим, что динамика данного показателя проявляет черты структурного сходства с динамикой лингвистического индекса 1а (это хорошо видно при сравнении соответствующих графиков на рис.4.3). Обе модели строились независимо друг от друга (а именно: как функция от порядкового номера стадии наблюдения), что дает возможность прогнозирования значений одного из указанных индексов — по другому (а следовательно, поставить вопрос и о возможном отражении в закономерностях изменения каждого из них — динамики некоторого более общего психического процесса).
Содержание теста «Индивидуальная минута» сводится к тому, что при включенном секундомере наблюдаемый пытается определить, когда истечет заранее условленное время (1 минута). Отклонение полученного результата от времени, измеренного секундомером, предоставляет наблюдателю информацию об «индивидуальном ходе времени» наблюдаемого. В курсах общей психологии указывается на особое значение для человека ориентировки во времени как .«чрезвычайно важной части приспособительной деятельности». Давно отмечено и изменение индивидуального восприятия времени в зависимости от эмоционального состояния человека, а также конкретного со-
Рис. 4.3. Психолингвистические корреляты экзогенных ИФС в условиях горячего цеха
держания выполняемой им работы (см. Введение в психологию 1996:159-161).
Учитывая эффективность теста «Индивидуальная минута» при исследовании процессов адаптации, мы провели альтернативную кластеризацию изучаемой совокупности, основываясь только на его результатах. Как и ранее, она проводилась по методу наиболее удаленного соседа, в евклидовой метрике. В результате генеральная совокупность была разделена на две подгруппы: кластер 1 (наблюдаемые № 1—8, 10) и кластер 2 (№ 9, 11—14). Как видим, кластер 1 включает в себя только членов основной группы, а кластер 2 — контрольной (за исключением наблюдаемого № 9). Данного результата достаточно для утверждения, что данный тест выказал эффективность и на материале исследованной нами группы.
Специально изучавшие выполнение указанного теста ученые пришли к выводу о том, что оно прямо отражает перестроения в организации когнитивной деятельности. В частности, формализованный в нашей аппроксимации эффект замедления субъективного восприятия времени уже отмечен в научной литературе в связи с проблемой сдвига фукциональ- ного состояния, в том числе и у операторов. «Эффект замедления выявлен в составе комплекса психологических и физиологических показателей, характеризующего особый вид состо
яния человека. Это состояние высокой работоспособности, но и высокого напряжения и энергетических затрат. Лица, обнаружившие это состояние ... затрачивают чрезмерные усилия и тем самым испытывают продолжительные стрессовые воздействия, что, в свою очередь, изменяет течение процессов в центральной нервной системе. Возможно, что одним из ранних проявлений этих негативных явлений и является замедление течения субъективного времени», - подчеркивается в современном курсе психофизиологической диагностики функциональных состояний (Данилова 1992:170).
Таким образом, привлекая данные психофизиологии, мы снова приходим к двойственному выводу: с одной стороны, особой динамики в поведении низших физиологических составляющих функционального состояния не выявляется, с другой — есть явные признаки реорганизации когнитивного уровня, в принципе сигнализирующие о приближении ИФС. Совершенно аналогичный вывод был уже сделан выше, применительно к уровню языкового сознания. Подводя общий итог, мы считаем возможным утверждать, что оба ряда индексов каждый на свой лад отразили характерную для протекающего в особых условиях труда оператора напряженность, создающую повышенную вероятность перехода к изменению функционального состояния, в том числе и на уровне языкового сознания, однако на данном этапе наблюдения его еще не индуцировавшую. В качестве же звена, индуцирующего или опосредующего корреляцию показателя по тесту «индивидуальная минута» с индексом частотности «языковых клише», может рассматриваться временное обеспечение оптимальной работоспособности когнитивных структур за счет повышенных затрат внутренних ресурсов психики, что является потенциально стрессогенной стратегией.
Таким образом, изучение состояний, возникающих у оператора горячего цеха при работе в ночную смену, позволяет сделать выводы, существенно дополняющие результаты, полученные при наблюдении адаптации языкового сознания к более грубым нагрузкам, вызываемым условиями высокогорья, а также полярной зимовки. Они указывают на механизмы начинающейся дестабилизации привычного («неизмененного») состояния языкового сознания нормального человека, и в этом смысле также причастны к решению фундаментальной проблемы механизма развития ИСС в «лингвистическом модуле». Можно предположить, что схожее состояние проходится и при адаптации к экстремальным условиям. На рис.4.1 оно может располагаться в зоне между фоновой стадией наблюдения и состоянием Z.
Таким образом, материал экзогенных ИСС по сути дела не противоречит данным, полученным на материале фармакоген-
13 Заказ 2980
ных ИСС, хотя и дает значительно более сложную картину, вследствие того, что ни в условиях высокогорья, ни в полярных условиях нам не доводилось наблюдать состояний такой глубокой диссолюции психической деятельности, как при шоковых методах терапии. Материал, изложенный в главе 4, предоставляет нам новые доводы в пользу того, что обеспечение речевой деятельности при ИСС опирается на работу системы «жестких и гибких звеньев». К первым мы относим проведение таких базовых лингвистических операций, как номинация, предикация, локация, ко вторым — преимущественное задействование лексико-грамматических средств определенных уровней общего механизма порождения или восприятия речи. Мы вернемся к разработке последнего положения ниже, в заключении, предварительно рассмотрев закономерности протекания ИСС при суггестивном воздействии на психику.