Тот факт, что тяжелые, небольшие или средние, временные или хронические перегрузки могут вызывать или провоцировать психические расстройства, — не новость. Уже в 1621 г. Роберт Бартон, оксфордский каноник и ученый, в своей книге «Анатомия меланхолии» описал болезнетворное влияние, которое оказывают на депрессивные расстройства такие события, как несчастливый брак, обнищание и т. д. Знание об этом хранится в сокровищнице опыта всех времен и народов, и именно поэтому во всех культурах развивались ритуалы для преодоления тяжелых перегрузок, связанных со смертью близких, прощанием с любимыми и т. п. Между тем остается неясным, являются ли такие события действительно причиной или пусковым фактором; чем можно объяснить большую вариабельность реакций на перегрузки; почему одни люди очень быстро реагируют нарушением некоторых психических и/или соматических функций, а другие способны сделать из нужды добродетель или оказываются резистентными. Обыденное знание тоже не предлагает четкой и достоверной таксономии типов перегрузки. Ответить на подобные вопросы — задача современного исследования.
Изучение стресса имеет разные корни, но здесь мы не будем останавливаться на этом подробно. Достаточно упомянуть экспериментальное исследование на животных (Cannon), психосоматическое исследование стресса (Wolff), эндокринологическое исследование (Selye), исследование жизненных событий (Holmes and Rahe), психологическую модель стресса (Lazarus), экологические подходы к влиянию окружающего мира на человека, изучение перегрузок на производстве, исследование травм (и особенно военных травм), исследование межличностных перегрузок, исследование страха, исследование активации и совладание с болезнью (ср. Goldberger amp; Breznitz, 1993; Lazarus, 1991). Ниже мы попробуем дать представление о том, какую ценность имеют концепции стресса для этиологии и анализа условий возникновения психических расстройств.