Со времен древних греков и римлян европейцы были знакомы с Африкой и возводили там свои поселения. Однако их проникновение на этот континент ограничивалось лишь северной оконечностью его. В XV в. португальцы сделали первые попытки закрепиться в областях южнее Сахары, в так называемой Тропической Африке. Из прибрежных районов Западной, а затем и Восточной Африки они начали вывоз рабов, большая часть которых доставлялась в Америку. Вслед за португальцами и другие европейцы предпринимали попытки создать в субсахарской Африке свои форпосты, позволяющие осуществлять более глубокую экспансию. Однако такие попытки всякий раз сталкивались с почти непреодолимыми трудностями - тяжелым климатом и болезнями. Казалось, Тропическая Африка была настоящей могилой для белого человека. Смертность в колониальных войсках британцев и французов там была чудовищной. В Сьерра-Леоне в первой трети XIX в. из каждой тысячи британских солдат умирало от болезней 433366.

Многие болезни, с которыми сталкивались европейцы в Африке, были известны им и прежде. Однако там дизентерия, диарея и холера принимали более сильную форму. Некоторые были незнакомы, и их по традиции называли «лихорадками». Среди наиболее опустошительных болезней лидерство принадлежало малярии и желтой лихорадки. После 1830 г. страх европейцев перед болезнями тропиков постепенно начал исчезать. Важную роль в этом сыграло широкое применение хинина, которое позволило существенно снизить смертность от малярии. Отчасти помогли и санитарные мероприятия, которые стали продолжением политики санитаризма, начатой в метрополиях. С середины XIX в. для профилактики эпидемий в военных лагерях создавались просторные и хорошо оборудованные казармы, прокладывалась канализация, принимались меры по очистке воды. Первоначально использовали песочные фильтры. Господствующие медицинские теории связывали причины всех болезней с загрязненностью окружающей среды. Однако к концу XIX в. старые медицинские теории начали сходить на нет. Их стали вытеснять более новые взгляды, основанные на применении бактериологии. В Великобритании, Франции и других Западных державах начали создаваться Институты тропической медицины - специализированные научные центры, ориентированные на выработку мер против так называемых «тропических болезней». Главными объектами их внимания стали малярия, желтая лихорадка, сонная болезнь и шистосомоз367 368.

Как и в Индии, европейские медики в Африке стремились защитить, прежде всего, белое население. Что касается коренных африканцев, то в отношении их было широко распространено мнение, что их природа, близкая к животным, делает их почти неуязвимыми перед болезнями, опасными для белых. При этом даже самые серьезные исследователи этого времени не были лишены таких расовых предрассудковзз. В самом деле, африканцы действительно порой лучше переносили болезни, чем европейцы. Но это было связано не только с врожденным иммунитетом, но и с культурным опытом болезни, который имелся у африканцев. К тому же африканцы и сами страдали от занесенных европейцами болезней, в особенности туберкулеза и сифилиса, но сумели справиться с ними, используя вместо недоступной им бактериологии магические практики369.

Борьба с тропическими болезнями приняла новые формы, когда перед Западными специалистами постепенно раскрылась тайна этих болезней. Сначала в конце 1870-х гг. британец Патрик Мэнсон (18441922) высказал предположение, что главными распространителями «тропических лихорадок» являются насекомые370. Опираясь на идеи Мэнсона, кубинский врач Карлос Хуан Финли-и-Баррес (1833-1915), работавший в 1879 г. в Новом Орлеане, а затем в Гаване, сделал предположение, что желтую лихорадку распространяют комары Aedes ae- gypti371. Затем, в 1880 г., будущий Нобелевский лауреат француз Альфонс Лаверан (1845-1922) обнаружил возбудителя малярии - Plasmodium falciparum372. Наконец, сэр Рональд Росс (1857-1932) после серии решающих опытов и наблюдений в 1897 и 1898 г. пришел к выводу, что малярия передается посредством укусов комарами Anopheles, впрыскивающими в кровь человека малярийного паразита плазмодия373, а британские доктора Дарем и Майерс, работавшие на Кубе, развили аналогичную теорию, объясняющую распространение желтой лихорадки.

Новые знания, однако, нашли себе первое применение не в Африке, а в Латинской Америке, поскольку, как выяснилось, борьба с малярией и желтой лихорадкой предполагает, в первую очередь, борьбу с москитами. Для ведения этой борьбы требовались серьезные средства, причем их следовало сконцентрировать лишь в очень немногочисленных местах. Такими средствами на тот период располагали лишь США - новая колониальная империя, которая в конце XIX в. начала свою экспансию в Латинской Америке и Тихоокеанском регионе. В 1898 г., когда американские войска появились на Кубе, американским военным врачам представился шанс воспользоваться новейшими научными знаниями. Сначала были поставлены рискованные опыты на самих себе, в ходе которых один из экспериментаторов - Джесси Ле- зир - умер от укуса Aedes aegypti. Затем в 1900 г. доктор Уолтер Рид (1851-1902) еще раз повторил этот эксперимент и на его основе пришел к выводу о необходимости начать кампанию против москитов 39. Риду удалось убедить американские власти выделить средства для уничтожения комаров. В Гаване были проведены дренажные работы, начата просветительская работа среди военных и гражданского населения, предупреждающая об опасности москитов. Кроме того, низменные болотистые местности, бывшие местами гнездования москитов, были засыпаны каустической содой и карболовой кислотой. В результате в короткий период смертность от желтой лихорадки в кубинской столице сильно сократилась. Если в 1901 г. от нее умирало 58 человек из каждой 1000, то в 1907 г. смертность от этой болезни составляла 7,6 на 1000374 375.

Однако наибольший успех подобные профилактические меры имели в Панаме в районе строительства канала. Как известно, с 1881 г. строительство канала, связывающего два океана, вели французы. Однако через 8 лет из-за банкротства строительной компании и высокой смертности от малярии и желтой лихорадки среди рабочих французам пришлось прекратить работу. В 1904 г. американские власти выкупили землю в районе канала у французов и возобновили работу. Однако для ее успешного продолжения требовалось решить проблему с москитами. Главным героем борьбы с москитами в Панаме стал американский военный врач Уильям Горгас (1854-1920), который участвовал и в гаванской кампании376. Средства, отпущенные на борьбу с москитами в Панаме, были еще более значительными, чем в Гаване. Дренажные работы и засыпка химикатами комариных болот длились несколько месяцев. Одновременно были созданы диспансеры, где лица, укушенные малярийными комарами, подвергались хинной терапии. В результате после 1906 г. смертность от главных тропических болезней в этом районе начала быстро снижаться. В 1908 г. численность умерших от желтой лихорадки снизилась до 8 человек на 1000. Это был грандиозный успех, но он обошелся ценой гигантских финансовых затрат. Если бы не стратегическое значение, которое имел панамский канал для США, ничего подобного бы не произошло. В самом деле, британцам ни в Индии, ни в Африке даже близко не удалось повторить этот опыт. Тоже было справедливо и для французов и немцев. В результате вместо дорогостоящих работ по осушению болот и засыпанию химикатами комариных гнездовий британские, французские и германские колониальные власти довольствовались традиционными санитарными мерами и политикой сегрегации. «Туземное» население либо выселялось из мест, где проживали белые, либо сами европейцы стремились максимально отделиться от коренных жителей, чтобы избегать нежелательных контактов с ними377.

В независимых странах Латинской Америки борьба с тропическими болезнями осуществлялась по модели, апробированной американцами. При этом в некоторых случаях решающая роль могла принадлежать, не американским, а европейским ученым. Так, в Бразилии новая бактериологическая теория желтой лихорадки продвигалась специалистами из Франции, а также бразильским бактериологом Ос- вальдо Крузом (1872-1917), прошедшему подготовку в Парижском институте Пастера. В 1903-1908 гг. бразильские власти поручили ему возглавить работу по очищению Рио-де-Жанейро, итогом которой было снижение смертности от желтой лихорадки с 584 до 4 на 1000 человек. Этот серьезный успех имел некоторое продолжение на атлантическом побережье страны, но не был развит во внутренних районах Бразилии. Лишь после окончания Первой мировой войны бразильское правительство расширили масштабы противоэпидемической работы. После 1918 г. в Бразилии, как и в других тропических странах, стали более широко использовать химические инсектициды, а затраты на их производство снизились. Примечательно, однако, что кампании против желтой лихорадки столкнулись с серьезным сопротивлением не только со стороны населения, но и некоторых ученых378.

Остается сказать, что Западный империализм в тропических странах не только рьяно пытался установить контроль над эпидемиями опасных болезней, но и сам способствовал их распространению. В разных масштабах и формах повторялась история, которая уже имела место в Индии при британском колониальном правлении. Так, во второй половине XIX в. в Египте британские коммерческие интересы привели к серьезному изменению в режиме ирригации. Ради увеличения масштабов производства хлопка было предпринято очищение каналов, а в районе Асуана на Ниле выстроена плотина. В образовавшихся водоемах широко распространились паразиты, вызывающие шистосомоз, и в результате, большая часть египетского крестьянства стала страдать от этой болезни379. В Конго бельгийские власти, заинтересованные в расширении плантаций, поощряли вырубку лесов и кустарника, в результате чего сократились популяции крупных животных, и резко активизировалась муха цеце380. Аналогичная ситуация имела место в речных долинах Южной Африки, где создание высокотоварных плантаций британцами и бурами вело к выжиганию кустарника и последующему распространению цеце и москитов и соответствующему распространению сонной болезни и малярии381. Примеры подобного рода имели место и в других местах. В свете этих примеров необходимо спросить: была ли эпоха империализма временем триумфа Западной биомедицинской науки в колониальном мире, или это было время грандиозного осложнения эпидемической обстановки по всему миру, поскольку Западное вмешательство не только вызвало активизацию болезней в колониях, но и поставило под угрозу здоровье населения самих метрополий? Этот вопрос, разумеется, не так просто разрешить. Однако, несомненно, приходится признать, что долгое время господствовавшие в историографии стереотипы о грандиозном успехе Западной медицины и бактериологии в колониях, теперь безнадежно устарели.

*****

Период империализма был временем Западной военной и торговой экспансии в глобальном масштабе. Одновременно это было время, когда Западная империалистическая политика привела к нарушению хрупкого экологического равновесия во многих регионах Земли, которое прежде удавалось поддерживать местному населению. Постройка железных дорог, плотин, шахт, копей, плантаций, вырубка и пожег лесов, осушение болот и другие экономические проекты неизменно влияли на баланс болезней. Влияли на него и массовые перемещения рабочей силы, благодаря которым тысячи людей из одних регионов вступали в контакты с населением в других местах. Последствием этой глобализации стало беспрецедентное распространение инфекционных болезней по всему миру. Не только Запад подвергся атакам холеры, но и на других континентах вспыхнули эпидемии. Западные колониальные власти и даже многие ученые и врачи склонны были винить в этом «туземцев», осуждая их культурные практики, которые они считали примитивными и опасными для здоровья. Для защиты своих интересов в колониях Западные державы усердно проводили санитарные мероприятия и поддерживали развитие новых отраслей медикобиологического знания - «тропической медицины» и бактериологии. Но нередко защита собственных интересов предполагала и охрану здоровья местного населения. Она была слабо организована и не имела систематического характера, однако в отдельных случаях давала, безусловно, положительные результаты, как это было в случае с вакцинациями оспы или кампаниями против малярии и желтой лихорадки в некоторых странах. В исторической ретроспективе эти разрозненные кампании следует рассматривать как первые опыты по созданию систем здравоохранения в странах Третьего мира.