Сведения о распространении проказы в России в XVIII веке, как и в предшествовавшие века, чрезвычайно скудны Существует предположение (Г Н. Минх), что проказа была занесена на Русь в IX — X веках из Византии во время походов Олега (807 г.) и Игоря (941) в Константинополь.
Рихтер, ссылаясь на «Летопись Московского архива иностранных дел» под № 7, писал: «Отечественные историки упоминают в первый раз о проказе (lepra) в XV столетии, замечая при том, что сия болезнь посетила Россию в конце 1462 года»[304] [305]. По мнению этого историка, проказа занесена в Россию не с Востока, а с Запада и притом в легкой форме, когда «жестокость ее начала смягчаться в прочих государствах».
Отсутствие упоминаний о проказе в законодательных актах XVIII и в делах Аптекарского приказа XVII века, в записках иностранцев, посещавших в это время Россию, равно как и в трудах русских врачей, позволяет предположить, что эта болезнь имела в России весьма ограниченное распространение, почему и не привлекла к себе особого внимания.
Фальк отметил, что в XVII веке проказа была распространена «в Уральских и смежных с ними местностях»[306].
Более подробные сведения о проказе на Урале мы находим у Пал- ласа, который называл ее болезнью малоизвестной. Народ прозвал ее «черной немочью». По словам автора, она появилась недавно: «При Яике начала показываться особливая и малоизвестная проказц от которой могут произойти худые следствия, если не будет употреблена предосторожность» [307].
На Урал проказа, по мнению Палласа, была занесена из Астрахани, куда она проникла из Крыма: «... Сия болезнь есть та же самая, которая в Астрахани под именем крымской болезни известна, потому что во время военных походов принесена из Крымской земли... Яицкие ка
заки... называют черной немочью потому, что сперва начинает лицо синеть».
Минх привел сообщение Чистовича и Платова, что в 1776— 1795 гг. проказа наблюдалась среди донских казаков1. Он же отметил, что Гме- лин и Паллас нашли ее на Урале, в Астрахани и на побережье Терека[308].
Наблюдая на Урале многих больных с тяжелой формой проказы («в высочайшей степени одержимых оною болезнею»), Паллас довольно подробно описал клиническую картину заболевания. Болезнь в среднем длилась около 7 лет и заканчивалась смертью. Симптомы заболевания нарастали в течение 4 — 5 лет.
«Зараженные почти не чувствуют слабости в теле или боли. Они лицом сини, как удавленники, выходят багровые, боли непричиняющие пятна или плоские чирьи, отчасти по наружной стороне на сгибе руки, а отчасти на боках, на коленках и на лице, которые кажутся в лишаях... иногда сначала показывается некоторый род лихоманки. Но по прошествии двух лет у всех начинается сильный лом в членах и згибах; у больного уменьшается как охота к еде, так и сила, также он худеет и чувствует внутреннюю слабость. Проказа выступает скорее и распространяется по всему телу, членам и лицу, и при том же не простыми багровыми пятнами, но плоскими чешуйчатыми чирьями, которые по малу прорываются, отчего делается провал, и не так скоро заживает, как обыкновенная проказа. Если провал подсохнет, то бывает свербяж, и тогда уже кожа под корою нарочито зажила. Но если больной сколупит таковую кору, то сделается ядовитая, расширяющаяся и до кости прогнивающая болячка, отчего по большей части бывают изрыты пальцы, да и целые члены отгнивают... Ноги обыкновенно покрыты проказою, и по времени, не остается ни единого целого места на всем теле, кроме ладоней и пальцев, также опречь згиба у руки, подмышек, ягодниц и подколенок. В сих местах и при высочайшей степени болезни всегда бывает чистая кожа, да и на голове никогда проказа не выступает... Но которые уже страждут пятой или шестой год оною болезнью... у тех бывают чирьи и в ноздрях, во рту, да и в самом горле и уповательно тогда умирают сею болезнью, если чирья распространяются до внутренних нежных частей. Между тем, оная злая болезнь, выключая только последнее время, изнуряет тело и силы истощений меньше, нежели как думать надлежало. Боль обыкновенна сносна, так же не примечено, чтобы головные волосы лезли, кроме безпрестанно зудящих ресниц, и тех мест, в коих бывают болячки»3.
В Крыму и на Урале для лечения проказы употреблялись ртуть и «кислая трава». Об эффективности терапии Паллас писал: «Страждущему оною казаку в Оренбурге давали ртуть и тем произвели течение слюны... и после того начал оправляться. Но как он опять начал употреблять прежнюю пищу и жить невоздержанно, то проказа опять появилась вдвое сильнее». Г1о мнению Палласа, полезнее было бы «употреблять снаружи меркуриальное лечение, а внутрь принимать антимониаль- ное лекарство».
.^.^потребление ртути для лечения проказы основывалось на том, что ЛУШ веке среди врачей был распространен взгляд, будто проказа часто сочетается с сифилисом. Шиллинг писал: «Ничто столь часто не слу- ается, как сопряжение прокаженного и любострастного яда вместе».
Объяснялось это тем, что прокаженные «чудным образом возбуждаются к частому коитусу... и тако сами сообщают прокаженный яд другим, так и от других взаимообразно любострастным ядом заражаются».
Решительным противником этого взгляда был Максимович-Амбо- дик, заявляя: «Однакож надлежит ведать, что настоящая проказа не поражает детородных частей, ртутью не врачуется и весьма давно, еще прежде познания любострастной болезни, врачам была уже известна» '.
Довольно подробные данные сохранились о распространении проказы в Прибалтике, куда болезнь была занесена во время ее наибольшего распространения в Западной Европе, т. е. в XII или XIII столетиях. В это время в Западной Европе насчитывалось около 19 000 лепрозориев (в одной только Франции их было около 2000). Вероятнее всего, проказу занесли в Лифляндию «псы-рыцари» Тевтонского ордена, завоевавшие эту страну. Предположение это основано на наличии известного числа прокаженных среди войск Тевтонского ордена. Согласно статуту «ордена св. Лазаря», входившего в состав Тевтонского ордена, гроссмейстер первого ордена должен был избираться из числа прокаженных [309] [310].
В XIII, XIV и XV веках в Лифляндии имелось около 100 специальных учреждений для прокаженных. Одни из них служили исключительно в качестве лепрозориев, другие же функционировали и как больницы, имея лишь отделения для прокаженных. Наибольшей известностью пользовались лепрозории в Ревеле и Риге. Ревельский лепрозорий, носивший название «госпиталя св. Иоанна», был расположен за городской стеной. Благодаря богатым пожертвованиям к концу XIV века он превратился в крупное поместье. В Риге лепрозорий назывался «госпиталем св. Лазаря». Он также был основан в XIV веке и находился за пределами города.
Изоляция и госпитализация лепрозных больных производились в Риге в конце XIV века следующем образом. В магистрат поступало сообщение о новом прокаженном. Так как городского врача в то время в Риге не было, то можно предположить, что осмотр больного возлагался на одного из служителей госпиталя. По установлении окончательного диагноза два таких служителя препровождали больного в церковь св. Иоанна. На почтительном расстоянии от него следовали за ним его родные и друзья. Пастор в полном облачении выходил навстречу больному и увещевал его «со смирением и терпением нести ниспосланную на него богом тяжелую болезнь». Затем пастор кропил больного святою водою, служил над ним похоронную мессу и лишь после этого больного препровождали в лепрозорий. Выходить из лепрозория больным разрешалось лишь в определенное время дня. Перед выходом больным нашивали на каждой стороне груди знаки в виде белой руки или же давали колотушку для того, чтобы прохожие могли издали узнавать прокаженного. Больные должны были избегать прохожих. Но если это оказывалось неизбежным, больной должен был остановиться на почтительном расстоянии против ветра[311].
В самом лепрозории содержание больных было довольно скудным, однако в Рижском лепрозории 3 раза в неделю больным давали све
жую свинину, не столько для усиленного питания, сколько для лечения, ибо в то время свинине приписывали лечебные свойства против проказы.
Постепенно в Прибалтике проказа стала сокращаться, и к концу XVI — началу XVII века совершенно исчезла. Лепрозории один за другим свертывались: в 1436 году был закрыт лепрозорий на острове Эзель, в 1525 г. — лепрозорий в Риге; в 1535 г. ревельский лепрозорий был превращен в обычную гражданскую больницу.
С XVII века и до 60-х годов XIX века проказа в Прибалтике не обнаруживалась.