Среди средств научного познания центральное место принадлежит его методам. Метод (от греч. metodos - путь исследования или познания, теория, учение) — совокупность правил, приемов и операций практического или теоретического освоения действительности. Он служит прежде всего получению и обоснованию объективно-истинного знания Применяемые в науке методы — мерило ее зрелости и совершенства, показатель сложившихся в ней отношений

Научные методы выполняют двоякую роль Во-первых, следование им — необходимое условие получения достоверного результата. Во-вторых, они выступают как средство социального контроля в рамках научного сообщества В частности, аттестация научного работника связана с его умением и готовностью строить свою деятельность на основе соответствующих методов.

История развития науки, психология творчества свидетельствуют о том, что новое в познании рождалось не столько благодаря улучшению психологических качеств отдельных личностей, сколько путем изобретения и совершенствования надежных методов работы. По справедливому замечанию Леонардом да Винчи, методы предостерегают изобретателей и исследователей обещания себе и другим вещей, которые невозможны.

Характер метода определяется предметом исследования, степенью общности поставленных задач, накопленным опытом и другими факторами. Методы, подходящие для одной области научных исследований, оказываются непригодными для достижения целей в других областях. В то же время многие выдающиеся достижения — суть следствия переноса методов, хорошо зарекомендовавших себя в одних науках, в другие науки. Наблюдаются, таким образом, противоположные тенденции дифференциации и интеграции наук на основе применяемых методов.

Учение о методах называется методологией. Она стремится упорядочить, систематизировать их, установить пригодность применения в различных областях, ответить на вопрос о том, какого рода условия, средства к действия являются необходимыми и достаточными, чтобы реализовать определенные научные цели и в конечном счете получить новое объективно истинное и обоснованное знание.

В структуре метода центральное место занимают правила. Правило есть предписание, устанавливающее порядок действий при достижении некоторой цели. Согласно Гегелю, правило состоит в подведении особенного под общее. Правило является таким положением, в котором отражена закономерность в некоторой предметной области. "Эта закономерность образует базовое знание правила. Кроме того, правило включает некоторую систему операциональных норм, обеспечивающих «подведение», т.е. соединение средств и условий с деятельностью человека

В базовом знании интегрируются результаты самых разнообразных наук. Можно выделить философское, общенаучное, конкретно-научное содержание научного метода. Особое место в базовом знании принадлежит его предметно-образному компоненту, закрепленному в различного рода методиках.

Философское содержание составляют положения логики (диалектической и формальной), этики, эстетики, аксиологии. Все они, за исключением, пожалуй, законов формальной логики, не существуют в форме жесткой системы норм, рецептов или технических инструкций и фиксируются в самых общих ориентирах научного познания. Образно говоря, философия — это компас, помогающий определить правильное направление, но не карта, на которой заранее расчерчен путь до конечной цели Имея такой общий направляющий характер, философские методологические регулятивы, тем не менее, существенно влияют на выбор предмета исследования, селекцию средств, санкционируют одни из них, запрещают или ставят под сомнение другие. Иными словами, на уровне философской методологии формируется мотивация научноисследовательской деятельности.

Философские регулятивы выражаются с помощью понятий, имеющих предельно общее содержание и нечеткий объем, — философских категорий. Этими качествами — предельной общностью содержания и нечеткостью, расплывчатостью объема — определяется их ориентирующий, но не предписывающий характер.

Совокупность философских регулятивных средств составляет основание методологии. Здесь берут свое начало все другие методологические установки и выявляются исторически конкретные границы каждой теории, осмысливаются переломные ситуации в развитии той или иной фундаментальной дисциплины.

Эффективность философских регулятивов находится в прямой зависимости от того, в какой мере они опираются на познание всеобщих существенных связей в объективном мире. История науки,

практика научных исследований свидетельствуют о том, что значительным творческим потенциалом обладает

материалистическая диалектика, хотя в литературе, особенно публицистической, ее методологическая роль я последние годы незаслуженно принижается.

Совокупность философских регулятивов выступает действенным средством, если она опосредована другими, более конкретными методами. Нелепыми являются представления, будто зная лишь принципы диалектики, можно, например, создавать новые типы машин или управлять производственной корпорацией. Философские регулятивы транслируются в научные исследования через общенаучные, конкретнонаучные и методические регулятивы. Методологическая ценность философии находится в прямой зависимости от тою, в какой мере она опирается на познание всеобщих существенных связей в объективном мире.

Концепции, положения, которых справедливы по отношению к целому ряду фундаментальных и частных научных дисциплин, составляют базовое знание общенаучного характера Таковы положения математики, теоретической кибернетики, семиотики, теории систем и других наук, оперирующих понятиями информации, сложности, системы, структуры, организации, модели, управления, элемента, знака, алгоритма, вероятности, разнообразия, гомоморфизма и т.д. Методы этих наук глубоко проникли в самые различные отрасли современного познания.

Знания о совокупности принципов и методов, применяемые в той или иной специальной научной дисциплине, составляют ядро конкретнонаучной методологии. Специфический набор методологических средств имеют, например, исследования в биологии, физике, химии и т.д. В то же время результаты этих наук могут транслироваться в методы более конкретных наук. Например, для техникознания огромное регулирующее значение имеют закон сохранения и превращения энергии, второе начало термодинамики, запрещающие работы по изобретению «вечного двигателя». Тесная связь инженерной деятельности с практическими потребностями вызывает необходимость своевременного учета в технических науках многообразных и быстро изменяющихся регулятивов социальноэкономического характера и не позволяет рассматривать технические науки лишь как простую сумму прикладных разделов математики, физики, химии и других естественных наук.

Знания, применяемые на предметно-чувственном уровне некоторого научною исследования, составляют базу его методики. В эмпирическом исследовании методика обеспечивает сбор и первичную обработку опытных данных, регулирует практику научноисследовательской работы — экспериментально-производственную деятельность Теоретическая работа тоже требует своей методики. Здесь ее предписания относятся к деятельности с объектами, выраженными в знаковой форме. Например, существуют методики различного рода вычислений, расшифровки текстов, проведения мысленных экспериментов, введения и удаления абстрактных объектов и т.д. На современном этапе развития науки как на ее эмпирическом, так и на теоретическом уровне исключительно важная роль принадлежит компьютерной технике. Без нее немыслимы современный эксперимент, моделирование ситуаций, различные вычислительные процедуры.

Всякая методика создается на основе более высоких уровней знаний, но представляет собой совокупность узкоспециализированных установок, включающую в себя достаточно жесткие ограничения — инструкции, проекты, стандарты, технические условия и т.д. На уровне методики установки, существующие идеально, в мыслях человека как бы смыкаются с практическими операциями, завершая образование метода Без них метод представляет собой нечто умозрительное и не получает выхода во внешний мир. В свою очередь, практика исследования невозможна без влияния идеальных установок. Хорошее владение методикой — показатель высокого профессионализма.

Различают методы общие и специфические, практические и логические, эмпирические и теоретические, употребляемые при открытии и обосновании. Общими называются методы, которые применяются в человеческом познании вообще, в то время как специфическими — т.е., которыми пользуется только наука. К первым относятся анализ, синтез, абстрагирование, сравнение, индукция, дедукция, аналогия и др., ко вторым — научное наблюдение, эксперимент, идеализация, формализация, аксиоматизация, восхождение от абстрактного к конкретному и т.д.

Практическими являются методы, применяемые на практическом, т.е. предметно-чувственном уровне научного познания, в то время как логические методы — это логические «фигуры», которые

являются результатом обобщения миллиарды раз повторяющихся практических действий. К числу первых относятся, в частности, наблюдение, измерение, практический эксперимент; к числу вторых —

доказательство, объяснение, выведение следствий, оправдание и др. Одновременно наблюдение, измерение, практический эксперимент, относятся к эмпирическим методам, как и

сопровождающие их и с ними «слитые» доказательство или

выведение следствий. Такие же методы как идеализация, мысленный эксперимент. восхождение от абстрактного к конкретному являются теоретическими. Существуют методы, приспособленные

преимущественно к обоснованию знаний (эксперимент,

доказательство, объяснение, интерпретация), другие же «работают» больше на открытие (наблюдение, индуктивное обобщение, аналогия, мысленный эксперимент).

Таким образом, научные методы можно классифицировать по разным основаниям — в зависимости от стоящих при их

использовании задач.

Критерии и нормы научного познания

Наука руководствуется определенными стандартами или нормами исследования, которые обеспечивают

интерсубъективность полученных при этом результатов. Так, например, результаты наблюдений или экспериментов должны быть воспроизводимыми, т.е. чтобы любой ученый соответствующей области знания мог получить их, а это означает, что результаты не должны зависеть от субъекта, т.е. должны быть интерсубъективными. История науки знает немало случаев добросовестного заблуждения ученых при сообщении своих результатов, не говоря уже о преднамеренной фальсификации. Поэтому в науке устанавливаются определенные критерии и нормы исследования, которыми должен руководствоваться каждый ученый. Эти критерии предназначены прежде всего для обеспечения объективности результатов исследования, исключающих всякую предвзятость, предубеждение, произвол и логическую противоречивость в выводах ученых. Часто поэтому такое знание характеризуют именно как интерсубъективное, т. е. максимально независимое от воли, желаний, предпочтений и предубеждений субъекта.

Важнейшим критерием для научного знания служит непротиворечивость, или последовательность мышления, которая обеспечивается соблюдением известных законов аристотелевской логики и, прежде всего, закона недопущения противоречия. Подчеркнем, что требование соблюдения законов логики одинаково обязательно как для науки, так и здравого смысла. Таким образом; в этом требовании отчетливо видна связь и преемственность между критерием правильности рассуждений науки и здравым смыслом.

Поскольку из противоречащих суждений можно вывести как истинное, так и ложное заключение, то отказ от логического закона непротиворечия привел бы к явной путанице, неопределенности и непоследовательности в любом рассуждении, касается ли оно реального мира науки или здравого смысла, или даже любого возможного мира. В логике под возможным миром подразумевают, любой воображаемый или мыслимый мир, который является непротиворечивым. К возможным мирам можно отнести разнообразные придуманные, фантастические миры, которые, однако, должны удовлетворять одному непременному условию: суждения об их элементах не должны противоречить друг другу. Следовательно, законы логики должны выполняться в каждом из возможных миров. Наибольший интерес среди них вызывает, конечно, возможный мир абстрактных математических объектов, свойства и отношения между которыми должны удовлетворять условию непротиворечивости. Именно поэтому важнейшим критерием для чистой, или теоретической, математики служит требование непротиворечивости. Очевидно, что для применения математики к реальному миру необходимо дополнить его специфическими условиями или признаками, которые позволяют интерпретировать абстрактные объекты и отношения между ними посредством конкретных вещей и их взаимосвязей в эмпирическом мире.

Критерий непротиворечивости относится не только к абстрактным наукам, как математика и логика, но и к наукам, опирающимся на опыт и факты. Такие науки часто называют эмпирическими, поскольку они развиваются и основываются на наблюдениях, экспериментах и практике, составляющих совместно опыт науки. К ним относится большая часть естественных и технических наук. В отличие от них преобладающая частъ экономических, социальных и гуманитарных наук опирается на факты, устанавливаемые в ходе наблюдения и практики, и поэтому их называют фактуальными. Поскольку те и другие науки основываются в конечном счете, на опыте и практике и тем самым отличаются от абстрактных и формальных наук, то в дальнейшем для простоты изложения мы будем называть их эмпирическими. Это не означает, что в этих науках не используются абстрактные и формальные методы исследования. Точно так же теоретические системы эмпирических наук должны удовлетворять критерию непротиворечивости.

Почему так важен этот критерий для эмпирических и теоретических систем? Из классической логики известно, что два противоречащих друг другу суждения не могут быть одновременно истинными, т. е. их конъюнкция дает ложное высказывание, а из него можно получить как истинное, так и ложное высказывание (в некоторых неклассических логиках, например в паралепротиворечивой, эта возможность отвергается). Очевидно, что такая ситуация привела бы к разрушению всякого порядка и последовательности в наших рассуждениях. Такую возможность исключает логический закон непротиворечия, или принцип непротиворечивости.

Допущение противоречивости научных утверждений привело бы к полной бесплодности науки, ибо противоречивая система не дает никакой информации об изучаемом мире. Если непротиворечивая система обеспечивает возможность отделения несовместимых с миром высказываний от совместимых, то в противоречивой системе такое разделение провести нельзя. Тем самым в ней нельзя решить, какие высказывания относятся к исследуемому миру, а какие — не относятся.

Поскольку все эмпирические теории дают конкретную информацию о реальном мире, постольку фундаментальным для них является критерий проверяемости. Этот критерий признают не только сторонники эмпиризма и наивного реализма, но и представители всех направлений философии науки, в частности такие влиятельные, как логические позитивисты и критические рационалисты. Все они также согласны в том, что критерий проверяемости нельзя понимать слишком упрощенно и требовать, чтобы каждое высказывание в теории или в науке в целом допускало непосредственную эмпирическую проверку. Однако мнения расходятся, когда речь заходит о том, какими специфическими способами достигается такая проверка. Если суммировать эти мнения, то можно выделить две основные группы. Сторонники эмпиризма, к которым примыкают также логические позитивисты, считают, что гипотезы и теоретические системы эмпирических наук должны проверяться с помощью критерия подтверждения.

Чем больше и разнообразнее будут факты, свидетельствующие об истинности, например гипотезы, тем больше она будет подтверждаться фактами и тем более правдоподобной, или вероятной, она может считаться. Нетрудно понять, однако, что будущие опыты и вновь открытые факты могут опровергнуть не только отдельную гипотезу, но и теоретическую систему, которая раньше представлялась достоверно истинной. Почти три столетия никто не сомневался в истинности законов и принципов классической механики Галилея — Ньютона, но в XX столетии появилась теория относительности Эйнштейна, которая указала на новые факты, уточнившие и изменившие прежние представления о пространстве, времени и гравитации. Возникшая позднее квантовая механика открыла совершенно новые законы движения в мире мельчайших частиц материи. Этот исторический опыт развития науки учит нас, что не только к гипотезам, но и к теориям науки не следует подходить как к непреложным, абсолютно достоверным истинам. Поэтому и критерий подтверждения" не следует рассматривать как абсолютный, так как рост и развитие научного познания происходит диалектически: от менее достоверных и полных истин — к истинам более достоверным и полным. На языке диалектики этот процесс описывают как движение от относительных истин к истине абсолютной, но при этом нередко забывают сказать, что абсолютная истина при этом рассматривается как предел или идеал, которого полностью нельзя достигнуть во всех сложных реальных условиях познания.

С чисто логической точки зрения незавершенный, неокончательный, относительный характер критерия подтверждения ясно виден из формы рассуждения, на который он опирается. Обозначим через Н гипотезу, а эмпирическое свидетельство или подтверждающий факт — Е, тогда схему такого рассуждения можно представить в следующем виде:

Если Н, то Е; Е — истинно, следовательно Н — правдоподобно, или вероятно, в определенной степени. В символической записи: если i(R=>E)&E], то вероятно Р (Н/Е) = с, где Р (Н/Е) = с — степень правдоподобия, или подтверждения гипотезы; => — логическая импликация, & — конъюнкция.

Верификацией гипотезы называют проверку гипотезы на истинность посредством подтверждения ее фактами.

Логические позитивисты, выдвинувшие верификацию в качестве критерия научного характера гипотез или эмпирических систем, считают, что с ее помощью можно точно разграничить не только суждения эмпирических наук от неэмпирических, но и осмысленные суждения от бессмысленных. К бессмысленным суждениям они отнесли, прежде всего, утверждения философии, которую в западной литературе называют метафизикой. Верифицировать фактами можно действительно лишь суждения эмпирических наук, но нет оснований, чтобы считать все другие, неверифицируемые суждения бессмысленными. Если придерживаться такого подхода, то придется объявить бессмысленными и все суждения чистой математики. Более того, поскольку общие законы и теории естественных наук также нельзя непосредственно верифицировать с помощью эмпирических фактов, то и они оказываются бессмысленными. Впоследствии логические позитивисты попытались избежать таких крайних выводов путем введения правил соответствия между теоретическими и эмпирическими понятиями и построения различных систем вероятностной, или индуктивной, логики. Тем не менее поставленная ими цель не достигнута по трем решающим пунктам: 1.

Теоретические понятия целиком не сводятся к

эмпирическим хотя бы потому, что они относятся к ненаблюдаемым объектам и их свойствам (например, микрочастицы и их характеристики), тогда как

эмпирические понятия имеют дело с наблюдаемыми объектами. 2.

Построенные системы индуктивной логики оказались

весьма бедными по своему логическому языку, так как с их помощью нельзя было выразить даже функциональные связи, встречающиеся в эмпирических обобщениях. 3.

В некоторых системах индуктивной логики возникли

парадоксы, связанные с тем, что степень подтверждения законов или даже универсальных суждений вообще оказалась равной нулю. Всевозможные поправки и дополнения, придуманные для исключения таких парадоксальных результатов, носят искусственный характер.

Все эти и другие недостатки, связанные с абсолютизацией критерия верификации, в конечном счете обусловлены эмпирической и антидиалектической позицией логических позитивистов. Как и их ранние предшественники в лице О. Конта, Д. С. Милля и других, они считают надежным только эмпирическое знание и поэтому стремятся свести к нему теоретическое знание, которое некоторые их сторонники считают результатом чисто спекулятивного мышления. Сами логические позитивисты заявляли, что они продолжают развивать концепцию эмпиризма в философии и методологии науки, хотя дополнили ее логическим анализом структуры эмпирических наук. Не случайно поэтому они называли себя как эмпирическими, так и логическими позитивистами. Антидиалектический характер их воззрений ясно виден из противопоставления эмпирического уровня познания теоретическому, стремления построить чистый язык наблюдения, свободный от каких-либо «примесей теории», абсолютизации критерия верификации как единственного признака научного характера суждений и систем эмпирических наук. Именно эти воззрения привели логических позитивистов, как мы видели, к тем совершенно необоснованным выводам о природе эмпирических наук и научного познания в целом, которые были отвергнуты не только специалистами конкретных наук, но и философами других направлений.

Пожалуй, одним из первых резко выступил против критерия верификации Карл Поппер, когда он жил в Вене и встречался с участниками Венского кружка, который положил начало формированию движения логического позитивизма. Указывая на логически некорректный характер верификации, Поппер выдвинул в качестве к р и т е р и я н а у ч н о с т и эмпирических систем возможность их опровержения опытом. Этот критерий, известный в логике как modus tollens, является безупречным, так как опирается на принцип опровержения заключения (гипотезы) путем установления ложности ее следствия. В то время как подтверждение гипотезы ее следствиями обеспечивает, как мы видели, лишь вероятность ее истинности, или ее правдоподобие, ложность следствия опровергает, или фальсифицирует, саму гипотезу.

Эта принципиальная возможность фальсификации гипотез и теоретических систем и была принята Поппером в качестве подлинного критерия их научности. Такой критерий, по его мнению, давал возможность, во-первых, отличать эмпирические науки от неэмпирических («математики» и «логики»); во-вторых, он не отвергал философии, а показывал лишь ее абстрактный,

неэмпирический характер; в-третьих, он отделял подлинные эмпирические науки от псевдонаук

(астрология), предсказания которых нельзя опровергнуть из - за их неясности, неточности и неопределенности. Учитывая это обстоятельство, Поппер называет свой критерий фальсификации также критерием демаркации, или

разграничения, подлинных наук от псевдонаук. «Если мы хотим избежать позитивистской ошибки, заключающейся в устранении в соответствии с нашим критерием демаркации теоретических систем естествознания, то нам следует выбрать такой критерий, который позволял бы допускать в область эмпирической науки даже такие высказывания, Верификация которых невозможна. Вместе с тем я, конечно, признаю некоторую систему эмпирической, или научной, только в том случае, если имеется возможность опытной ее проверки. Исходя из этих соображений, можно предположить, что не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации» (Поппер К., 1983, с. 62—63.).

Такой отрицательный подход к критериям научности и демаркации является корректным с чисто логической точки зрения, но он не приемлем методологически, и тем более эвристически. Начиная научный поиск, ученый либо уже располагает фактами, которые нельзя объяснить с помощью старой теории, либо пытается подтвердить возникшую у него идею или предположение посредством некоторых фактов. В любом случае он никогда не начинает с совершенно необоснованной догадки и не действует посредством простых проб и ошибок, как пытается представить процесс научного исследования Поппер. Не подлежит сомнению, что догадки, предположения и гипотезы, предложенные для решения определенной проблемы, нуждаются в критическом анализе, и в этом отношении метод рациональной критики Поппера заслуживает внимания. Но критика должна распространяться не только на сформулированные предположения и гипотезы, но также на те аргументы, доводы и основания, на которые они опираются. Критерий фальсификации чаще всего применим тогда, когда процесс исследования сводится к проверке готовых гипотез, а это весьма далеко от адекватного понимания научного поиска. В реальном научном исследовании верификация и фальсификация выступают в нерасторжимом единстве, они взаимодействуют и влияют друг на друга. Неокончательный, относительный характер научного знания вообще и эмпирических систем в частности проявляется в опровержении научных истин, казавшихся окончательными и твердо установленными, — это заставляет либо уточнять и исправлять прежние теоретические системы, либо искать новые идеи, предположения и гипотезы, аккумулируя для них новые факты. Таким образом, не противопоставление фальсификации верификации, а их взаимосвязь и взаимодействие дают более полное и адекватное представление о критериях научности, а также развития эмпирических систем знания в целом.