Психология — особая наука. Очень трудная и еще недостаточно развитая. Она необходима во многих областях нашей жизни и практики, поскольку исследует строение деятельности и сознания человека. И всюду, где мы по своей профессии имеем дело с человеком, нам нужно знать как строение его организма (и анатомию, и физиологию), так и его психологию. Я говорю о человеке, поскольку курс касается именно этой темы, хотя психика есть и у животных. Вопрос о ее отличии от психики человека мы рассмотрим специально.

Во всех областях практики, где приходится сталкиваться с сознанием и деятельностью человека, необходимо учитывать его психологию, пользоваться данными науки психологии.

Вот пример, показывающий, куда проникла психология. Недавно мне пришлось встретиться с руководителями довольно прагматического учреждения, которое называется Научно-исследова- тельским институтом конъюнктуры в торговле. Этот институт занимается выяснением того, как предусмотреть возможные сдвиги в потреблении разнообразных товаров, чтобы ориентировать промышленность и конструкторские бюро на создание определенных товаров, соответствующей рекламы и т.д.

Товарищи из этого института пришли и сказали следующее: «У нас по многим причинам затоваривание. Товаров много и вместе с тем их не хватает. В чем дело?»

А все дело в том, что мы не знаем, к примеру, в чем особенности вкуса модниц от 18 до 23 лет и что потребуют наши примадонны, которым в ближайшие 5 лет будет от 30 до 40. Мы не знаем возрастной психологии наших покупателей. В конечном счете вкус — это внешнее выражение определенного умонастроения, определенных эмоциональных состояний и т.д. «Выложите и положите» нам для учета особенности психологии мужчин и женщин от 18 до приблизительно 50 лет, попросили они. В ответ мы развели руками и сказали, что, конечно, много знаем, но необходимо еще много работать, нужно создавать лабораторию и т.д.

По существу представители торговли уже не могут планировать производство и распределение значительных товарных запасов без учета сознания, особенностей эмоций, представлений о ценностях, т.е. психологических особенностей покупателей. Теперь обратимся к совершенно другой области — к военной психологии. Особенно мощно развивается у нас сейчас авиационная и космическая психология.

Есть такая область — сверхзвуковая истребительная авиация. Раньше просто набирали летчиков, смотрели: они здоровые, молодые. Тренировали, они достигали уровня подполковника — полковника, пилота первого класса — и летали себе на здоровье.

Но все дело вот в чем. В последнее время требования к психофизиологическим качествам людей, летающих на таких аппаратах, столь высоки, что человек молодой, лет 25 — 26, ну 27 — 28, уже не удовлетворяет требованиям, которые предъявляют к нему на комиссиях с точки зрения быстроты реакции, остроты восприятия окружающей действительности, быстро меняющейся ситуации, к его памяти, к его вниманию и т.д. Человека списывают, хотя он находится на пике своего тактического мастерства.

В чем дело? В этом возрасте при таких аппаратах это предел или нет? Или можно, определенным образом изменив тренировку, выявить некоторые потенциальные психофизиологические возможности летчика и продлить ему службу при соответствующей психофизиологической тренировке? Прямой вопрос к психологии. И без нее сохранить значительный контингент опытных профессиональных летчиков, в частности, в данной области нельзя. И кстати, сейчас находятся такие средства выявления и формирования у них психофизиологических возможностей, которые позволяют существенно продлить срок их кадровой службы, что очень важно, поскольку это люди опытные, знающие, они приносят большую пользу, если служат дольше.

Рассмотрим еще одну область — школу. В школе такое положение вещей. С одной стороны, преподаватели и сами учащиеся постоянно имеют дело с собственным сознанием и с собственной деятельностью. Видимо, не проходит урока, чтобы учитель не говорил: «Петров, будь внимательнее! Иванов, а у тебя плохая память! Сидоров, а ты, в общем, не «кумекаешь», это имеет отношение к тому, что ты плохо мыслишь!» И т.д. и т.п. У вас есть школьный опыт, незачем вам его повторять.

Но что такое внимание, память, мышление?

Это психические функции. Учитель постоянно напоминает о психических функциях и качествах учащимся, а они в меру своего не просвещенного ума все, так или иначе, оценивают. Они знают, что такое быть внимательным, что такое хорошо запоминать, что такое хорошо» мыслить или не мыслить. Иногда говорят: у вас слабая воля или сильная воля. У вас хороший характер или плохой характер. Это тоже психологические категории.

Способности, характер, личность — это конкретные психологические категории, которые и учителя, и сами учащиеся, и родители постоянно друг у друга оценивают.

На житейском уровне мы довольно хорошо ориентируемся во всех этих вещах. Ну а на научном уровне не всегда.

Иногда говорят: у Ивановой плохие способности. А что это значит — плохие способности? От чего это зависит? И что такое вообще способности? Можно ли их воспитывать? Это вопросы научной психологии.

Иногда говорят: плохая память. А что такое плохая память? Можно ли ее сделать хорошей? Вопрос научной психологии.

Иногда говорят: у этого человека плохой характер. А хорошо или плохо иметь плохой характер? А что такое хороший характер?

Мы с вами постоянно общаемся, проявляем самые разные качества своей личности. А что такое личность? И что такое качества личности? Вопрос научной психологии.

И хотя, конечно, во многих других областях жизни мы сталкиваемся с этими понятиями, но полный набор их мы наблюдаем в школе и на производстве.

На производстве чаще всего мы говорим о психологии труда или о социальной психологии взаимоотношений людей, а в школе — о возрастной и педагогической психологии. Возрастная педагогика и психология судят о том, как развиваются деятельность и психика, а педагогическая психология — о том, как учить человека, принимая во внимание закономерности его познавательных процессов: внимания, восприятия, мышления, воображения и т.д. и т. п. Вот вам еще одна область приложения психологии.

Можно перечислять до бесконечности. Например, очень важная область — медицинская психология.

У нее много отраслей. Есть целая область, тончайшая область, взаимоотношений больного и врача. Часто неудачи лечения связаны с тем, что врач не учитывает индивидуальных особенностей психики того или иного больного при назначении лекарств и при сообщении о характере течения болезни. Люди по-разному реагируют на сообщение о том, что с ними происходит.

Медицинская психология, в частности, специально разрабатывает вопрос о том, как учитывать индивидуальные особенности больного и очень восприимчивого человека при его лечении.

Кстати, существует парадоксальный факт. Он хрестоматийный, описанный в популярной литературе. Если дать человеку нейтральное лекарство, т.е. не имеющее никакого значения с точки зрения его болезни, и заявить: «Иван Иванович, вот мы вам даем лекарство, и вам станет лучше». Если врач это скажет, учитывая индивидуальные особенности Ивана Ивановича или Ивана Петровича, то объективные физиологические показатели засвидетельствуют, как организм реагирует (и чаще всего в положительную сторону) на прием такого «лекарства».

Иногда это необходимо. Это может не иметь значения для полного выздоровления, но важно для каких-то частных, локальных целей, которые всегда возникают в медицинской практике. Такое психологическое внушение может быть весьма полезным.

Известна очень интересная закономерность. Новые лекарства всегда после ввода в широкое употребление первоначально действуют, а со временем теряют свою лечебную силу. Это факт чисто психологический. Вот узнаете вы о каком-то новом модном лекарстве, принимаете его, и вам кажется, что стало лучше. Это чисто социально-психологический фактор, перекрывающий, может быть, подлинные возможности того или иного препарата. Вот вам область медицинской психологии, связанная с оценкой характера взаимоотношений врача и больного.

Это также область нейропсихологии, имеющей чисто восстановительный медицинский характер.

Человеку удалили часть мозга. Известно, что после удаления части мозга появляются некоторые психические нарушения. Это страшная вещь. Человек после мозговой операции теряет зрение, слух, речь. В более тонких случаях он лишается воли, т. е. он не может заставить себя делать хоть что-то. Но особенно страшно потерять речь. Человек взрослый, а речи нет. В результате операции на мозге можно потерять любую психическую функцию. И личность можно потерять. Это наиболее страшно. Как быть?

Особая отрасль нашей науки — нейропсихология занимается изучением путей и средств компенсации утерянных функций за счет сохранившихся и нормальных участков мозга. Надо сказать, что эта область очень важная, потому что значительное число людей возвращается к относительно социально-положительной жизни с помощью нейропсихологии. Относительно, потому что абсолютно нормальной ее, конечно, трудно назвать.

К медицинской психологии относится и такая область нашей науки, которая называется патопсихологией. Я хочу вам напомнить, потому что в будущем мне не придется к этому возвращаться, что патопсихологию нужно отличать от психиатрии, которая является чисто медицинской наукой. Вы знаете, что есть такая наука — психиатрия. Психиатрия изучает совокупность психических, душевных заболеваний, которые связаны с нарушением (постоянным или временным) личности человека, его сознания. Это шизофрения, паранойя, различные глубокие психозы. Это то, что в обыденном смысле называется сумасшествием. Психиатрия занимается изучением сумасшествия и поиском средств избавления от него. Сумасшедший — это человек с ненормальным целостным сознанием, челоЬек, который смотрит на мир иными глазами, чем нормальный.

Патопсихология близка к психиатрии, но не связана с ней непосредственно. Можно иметь нормальное целостное сознание и личность, т.е. быть нормальным человеком, но с нарушенными отдельными психическими функциями.

Есть профессиональное заболевание, связанное с потерей внимания. На некоторых поточных линиях, в электронной промышленности, в фармацевтике люди не выдерживают темпа конвейерной работы, требующей постоянного сосредоточения внимания, и у них появляется хроническая рассеянность. Это заболевание, патологический процесс. Но человек-то в общем нормальный.

Кстати, может так оказаться, что в жизни этот человек достаточно собранный, внимательный, способен внимательно слушать и читать, смотреть передачи. А вот на работе при ритмически мелькающих предметах внимание у него исчезает. Это патологический процесс.

Изучение патологических психических процессов при нормальной личности и сознании — это область особой отрасли медицинской психологии, которую мы называем патопсихологией.

Есть целая область юридической психологии. У нас она, к сожалению, слабо развита. Но сейчас, когда в стране укрепляется и развивается законность, юридическая психология является очень важной областью науки.

Существует целая отрасль — психология допроса, изучающая психологию и свидетелей, и обвиняемых, и всего того, что связано с этой печальной страницей жизни.

Что такое «человек в состоянии допроса»? Как воздействовать на него, чтобы, если это требуется, получать настоящие данные? И вместе с тем не нарушить закона, потому что есть определенные права у того, кого допрашивают. Есть преступник, а есть свидетель. В чем различие их личностных позиций? Как это учесть и не нарушить их прав?

Это область, которая имеет очень большое значение. В частности, оценка личности преступника — дело труднейшее, от которого многое зависит в делопроизводстве суда.

Иногда говорят: человек ошибся, он больше этого не повторит. Это одна ситуация. Это личность не преступная, хотя и совершившая жизненную ошибку. А иногда говорят: это личность преступная, по сути, это не ошибка, а целостное и закономерное поведение. А что это такое? И как, по каким признакам отличить действительного, закоренелого преступника от человека, допустившего лишь срыв в своем поведении. По каким признакам?

Ответы на эти и подобные вопросы ищет судебная, юридическая психология.

Есть психология искусства, которая касается как личности, своеобразия деятельности творца, художника во всех сферах искусства, так и психологии восприятия.

Кстати, из-за неразработанности психологии восприятия искусства громадное количество ценной информации — и музыкальной, и живописной, и театральной, и киноведческой — пропадает зря.

В чем же дело? А как вообще смотреть произведения искусства? Это целая тактика, это особый вид деятельности, это особый вид сознания.

Недостаточно человеку просто «крутить» симфоническую музыку, надеясь, что он ее поймет. Нет, это труднейшая вещь!

Для восприятия симфонической музыки нужно очень развитое воображение. А что такое воображение, как его развивать? И нужно ли его развивать? Вопросами восприятия художественных произведений занимается психология искусства.

Кстати, значительные усилия школьных учителей литературы, музыки, рисования оказываются безрезультатными, а коэффициент полезного действия их труда — очень низким из-за неразработанности психологии восприятия произведений искусства. Учат учеников, как говорится, кому как бог на душу положит, и в результате учат всему, а школьник из десятого класса выходит в своем первозданном виде.

Все дело в том, что можно и нужно знакомить с произведениями искусства, но надо знать, как это делать, какие законы психологии при этом действуют, особенно законы психологии эмоций.

Вот вам целая область психологии искусства.

Психология спорта — особая область.

Спортсменам нужна особая подготовка. Перед соревнованиями, к примеру, они работают как звери. А занимаются они под руководством таких тренеров, которые достаточно хорошо ориентируются в психологических законах тренировки, связанных с преодолением предстартовой лихорадки, в законах, которые требуют воспитания волевых качеств спортсмена.

Что такое воля? Хорошо известно, что можно иметь одни и те же природные предпосылки физической деятельности и не использовать их, если не иметь некоторых эмоционально-волевых качеств.

В репортажах пишут: упорство, смелость! Это все психологические категории. А как их учитывать в процессе тренировки? Как подвести спортсмена к «пику» этих качеств в момент ответственных соревнований?

Кстати, одна из важнейших проблем психологии спорта — это выяснение психической «надежности» спортсмена в различных соревнованиях, т.е. психической основы устойчивости результатов.

Вот еще одна» область психологии, и множество людей у нас и за рубежом в этом плане работают.

Я вам обрисовал достаточно широкую картину областей, в которых требуется знание законов деятельности и сознания человека.

Надо прямо сказать, что мы с вами хорошие практические психологи. Можно не знать, как знаменитый мольеровский ге рой, что проза называется прозой. Можно не знать, что называется психологией, но постоянно ею пользоваться.

Что такое житейская хитрость? Это учет психологической ситуации, когда можно «обвести» кого-то. Следовательно, в определенной ситуации вы применяете свои приемы, хитрости, принимаете во внимание возможности, уровень нравственного и интеллектуального развития другого человека. Если бы вы не учитывали этого, как бы вы могли его провести?

Итак, обманные движения совершаются с учетом психических качеств другого человека. Это практическая психология. Вы говорите с другим человеком, точно ориентируетесь на его настроение. Когда вы учитываете настроение другого человека, то поступаете как практический психолог.

Настроение — это психическое состояние человека. Вы можете умело пользоваться признаками изменения настроения или скрывать свое настроение, соответствующим образом организуя свое поведение, мимику и т.д. Это тоже практическая психология.

В жизни мы все практические психологи по одной простой причине, что нельзя общаться и жить, не учитывая особенностей личности, характера, отдельных сторон психических процессов других людей и самих себя.

Вот, например, вы знаете, что у вас в отличие от другого зрительная память лучше, чем слуховая, поэтому говорите: «Мне лучше прочитать, чем услышать». Это практическая психология, так как понятия зрительной и слуховой памяти — это чисто психологические понятия.

В принципе мы с вами знаем, как ориентироваться в психических качествах и особенностях других людей. И ориентируемся в этом. До поры до времени этого бывает достаточно.

Практическая психология развита очень сильно. Она везде: и в производстве, и в быту, и в школе, и в самых различных областях нашей жизни. Спрашивается: а зачем нам научная психология и куда она ведет?

Пока мы можем портить настроение друг другу сколько хотим, тратить свои психические ресурсы, как хотим, мириться с тем, что на каждого умного по дураку, пока мы видим и терпим, как часто судьбы людей ломаются из-за их эмоционально-нравственного краха, никакой науки не надо. Всякая наука возникает тогда, когда становится слишком дорого использовать те или иные ресурсы (как материальные, так и духовные).

Практический ум и практические знания — очень хорошие вещи. Но практика сама по себе никогда не может найти нормы, адекватной рациональному употреблению вещей. Для этого нужно производить расчет в широком смысле. Для этого нужно знать, с чем вы имеете дело, в чем причина неполадок в течении дел, т.е. создавать свою теорию предмета.

Когда начинается строительная механика? Когда нужно рассчитать, сколько нужно материалов, чтобы строить все больше и больше зданий и помещений? Теория строительного дела возникла тогда, когда возникла необходимость массовым образом строить жилища, возводить общественные здания при минимуме затрат.

Сейчас наступил тот период в человеческой деятельности, когда по отношению не только к внешним вещам, но и к самому себе человек должен обратиться с вопросом: а рационально ли он использует свои душевные возможности? Рационально ли используются сознание и деятельность людей? Это вопрос о том, как построить научную психологию.

Жизнь показывает, что используется все крайне нерационально.

Я буду очень критичен к той области, которая называется преподавательской. Учимся мы предельно нерационально. То, как учат вас, школьников, да и меня в том числе, — это же, я бы сказал, способы «времен Очакова и покоренья Крыма»! Это дикость!.. А что делать? А что такое учение? А как наше сознание работает в процессе учения? И что такое рационализация нашего сознания в учении?

Когда-то можно было учить не всех, а выгонять из любого класса школы (в «ремесленное отправлять»). Помните это знаменитое выражение? Раньше говорили: «В пастухи пойдешь!» И можно было посылать в пастухи. Вот тогда не нужно было никакой науки об учении. Понятно почему: не учишься — отправим куда надо. Можно было учить, как бог на душу положит. А тот, кто не учится — он сам и виноват, благо есть куда его «спихнуть». А сейчас посмотрите. Куда его «спихнешь»?

Как быть? Вот здесь дает осечку практическая педагогическая психология.

Ну как учитель может знать, в чем там дело у Иванова, почему он не желает учиться, почему он немножко «кумекает» по физике и ничего не понимает в химии? Практически учитель знает, различает. А что за этим лежит? Как только нужно учить всех, возникают два вопроса: а можно ли учить всех и как это делать?

Ни одна практическая психология на этот вопрос не ответит. Здесь необходимо теоретическое представление о предмете. А с точки зрения теоретического представления о предмете многие организационные формы преподавательского процесса оказываются малоэффективными.

Вот вам парадокс — учат тысячи лет, но лишь сейчас, буквально в последние десятилетия, сложилась ситуация, когда от практической психологии в области преподавательской деятельности мы вынуждены перейти к вопросу о том, что за этим лежит, т.е. к построению психологии учения.

Аналогичная ситуация наблюдается также и во многих других областях.

В качестве примера возьмем производство. Многие столетия в производстве не учитывали каких-либо специфических научных сведений о субъекте труда. Во многих областях труд был малоквалифицированным. Законы мастерства осваивались очень медленно. Мастером человек становился через пятнадцать, порой двадцать лет работы. Мастером он становился путем медленного, упорного приспособления к законам мастерства. И не всякому это удавалось.

Технический прогресс, безусловно, связан с наукой (кстати, требуется высокая квалификация рабочей силы, смежность профессий, быстрый переход от одной профессии к другой), а кроме того, он требует гораздо быстрее осваивать законы мастерства. А способен ли человек к овладению несколькими профессиями? А каковы законы отдельных профессий, которые должны быть совмещены в деятельности одного человека? А как быстро можно освоить мастерство?

Практическая психология помочь здесь не может. Вот еще один хороший пример.

Труд прядильщиков ковров связан с особой чувствительностью к оттенкам цвета, потому что ковры — это цветовые гаммы. И с хорошим чутьем, помогающим понять, какая цветовая гамма при нарушениях технологического процесса не портит качества, т.е. эстетически допустима, а какая является браком.

Эти вопросы решают очень опытные специалисты: либо в ОТК, либо в процессе производства сами работницы. И когда интересуешься тем, каков у них стаж, они говорят: «Десять, пятнадцать лет».

А приходят устраиваться на работу молодые девушки. Что же им десять, пятнадцать лет учиться?! Да, если их мастерство будет формироваться стихийно, путем медленного накопления опыта. Но есть и другой путь. Психологи выясняют восприятие, какого типа гаммы и цветового различия требуется от мастерицы высокого класса. Обследуется сам мастер. В результате выясняется, что нужно различать такие-то часто встречающиеся гаммы, на таком- то уровне и с такой скоростью. Модель есть. Возникает вопрос: а как научить молодых работниц этим умениям быстро? Это уже исследовательская тема. И она решается.

Сейчас производительность труда в значительной степени связана не только и не столько с материальной его организацией, сколько с рационализацией деятельности самого субъекта труда. Для этого нужны правильные приемы работы, правильная организация рабочих навыков, определенная направленность сознания.

Я вам привел много примеров, для того чтобы подойти к одной простой и ясной мысли: возможности практической психо логии в значительной степени исчерпаны. В организации жизни, деятельности, сознания современного человека нельзя опираться лишь на данные практического психологического опыта. Необходимы точный расчет, интенсификация процесса организации деятельности и сознания, и, следовательно, нужна теоретическая наука. Вот почему психология превращается из практической в научно-теоретическую дисциплину.

Правда, есть одна сфера, которая сохраняет свое значение в плане практической психологии. Это сфера искусства.

Художник, я имею в виду не живописца, а в широком смысле слова деятеля искусства, — это практический психолог, но совершенный практический психолог. Любой художник на эмпирическом, жизненном опыте овладевает тайнами человеческой психики. Но это не ученый.

Я думаю, что вы понимаете различие между эмпирическими жизненными закономерностями и их теоретическим истолкованием, пониманием.

Художник, будь то музыкант, живописец, ваятель, театральный деятель, особенно литератор, — это всегда человек, изумительно ориентирующийся в законах человеческого поведения. Он описывает это, он показывает деяния людей, их помыслы с глубоким проникновением в их закономерные и необходимые основания.

Но это практическая психология. Правда, художник — наилучший практик-психолог, но все равно он практический психолог. И кстати, чтобы совершенствоваться в практической психологии, необходимо иметь познания в искусстве, особенно в литературе, художественной литературе. Но и здесь есть пределы. Художник, особенно литератор, умело раскроет эмпирические закономерности: например, он хорошо отразит причины появления тех или иных настроений у людей в определенных ситуациях, но этим и ограничится.

Ни один литератор не укажет вам, в каком направлении, в каком плане — рассчитанном плане — нужно менять ситуацию, чтобы управлять настроением. Для того чтобы знать, что делать, чтобы менять, нужна теоретическая научная психология. Расчет, а не просто громадный, пусть глубокий, практический опыт.

А с точки зрения практической психологии, конечно, Л. Н. Толстой — «будь здоров» человек! Если вы будете читать «Анну Каренину», обращая особое внимание на характеристики психических состояний человека, то вы приобретете громадный практический опыт.

Л. Н. Толстой не был ученым, но зато был великим художником, и некоторые специалисты считают, что описание поведения и состояния Анны Карениной, перед тем как она бросилась под поезд, является точнейшим изображением той картины возник новения помешательства, которую в свое время очень хорошо осваивали врачи-психиатры и ученые-психологи. Это описание, которое ученые могут анализировать как действительно жизненно правдивую картину.

Можно приводить массу примеров. У нас обычно ссылаются на высочайший психологизм Ф. М. Достоевского. Действительно, Ф. М. Достоевский, как никто в последнее столетие, показал реальность разорванного сознания человека, сознания, которое ведет к противоречиям в самом себе и не может их разрешить.

Безусловно, картины трагизма человеческого сознания у Ф. М. Достоевского даны очень сильно. Ф. М. Достоевский как художник описал, показал этот трагизм, связал его с ценностями моральными, но почему трагизм сознания существует, и главное, при каких условиях этот трагизм можно «снять» и сделать сознание целостным — это может установить только научная психология. Хотя не исключено, что она будет использовать громадный опыт, накопленный в художественной литературе.

Подчеркивая значение практического психологического опыта, необходимость его накопления и классификации и отмечая особое значение искусства, и особенно литературы как копилки практического опыта, можно сказать следующее.

В настоящее время во всех областях жизни уже недостаточно практической психологии, необходима наука о том, что такое деятельность и сознание, что такое психика, каковы взаимосвязи отдельных психических процессов. Это нужно, к примеру, для того, чтобы понять, что два субъекта, встретившись, оказались несчастными, потому что они разные и несовместимые индивидуальности либо они просто эмоционально глупы. В первом случае, конечно, личностная трагедия неизбежна, так как ни одна наука не может совместить того, что реально несовместимо. Но психология эмоций, изучившая эту область и дающая ряд советов по воспитанию чувств, может помочь людям уходить от тех трагедий, которые не предусмотрены несовпадением индивидуальностей, а просто являются плодом психологической неразвитости. Несчастные люди встречаются нередко, и часто причины несчастья — это результат психологической неразвитости или действительно глубокой жизненной несовместимости.

Психология, в частности психология эмоций, чувств, особенно в сложных областях нашей деятельности, настолько запутана и, к сожалению, порой поэтизирована, что особой помощи в практическом плане оказать не может. Поэзия только эстетически нам может помочь.

Для того чтобы разобраться со всем этим, нужна научная психология.

Я хочу особо подчеркнуть, что изучение поведения человека, которое должно нам позволить управлять этим поведением и ра ционализировать наше поведение, имеет и отрицательные последствия.

Понимаете, какая вещь. Иногда думаешь (а мне, как профес- сионалу-психологу, приходится так думать): а может быть, хорошо, что мы не умеем управлять поведением человека с научной точки зрения? Уж пусть люди с большими издержками, но живут по своим, Богом и природой положенным законам. Почему такая мысль возникает?

Все дело в том, что в последние десятилетия возник ряд областей нашей науки, которые приводят или могут привести к страшным последствиям — к манипулированию людьми и их сознанием.

Есть такая область — психофармакология. Она изучает то, как различные специальные препараты меняют и поведение, и сознание, и чувства, и отдельные психические процессы. Люди с такими препаратами знакомы давно. Что такое гашиш, вызывающий галлюцинации? Это особый препарат, меняющий характер сознания человека. Опиум — тоже одна из разновидностей препаратов, способных изменить сознание. Восточные культуры использовали эти препараты (назовем их так, хотя это естественные лекарства. Или, вернее, не лекарства, а именно препараты, потому что они могут быть и не лекарством) для построения довольно сложных схем поведения и оценки самого себя. Это мощное «лекарство», которое приводит к таким изменениям нервной системы и психической деятельности, которые позволяют определенным социально-элитарным группам управлять населением.

Наивно думать, что алкоголь из лекарства, которым, кстати, он был в свое время, стал социальным злом лишь потому, что кто-то пристрастен к этому зелью. Это глубокая ошибка.

Все дело вот в чем. Психологический механизм действия алкоголя был учтен социально, и, пользуясь этим механизмом, стали спаивать людей. Вам, конечно, известны примеры, когда колонизаторы спаивали целые племена для решения своих корыстных задач: алкогольная политика всегда была именно политикой-манипулированием определенными слоями населения. Злоупотребление алкоголем есть определенное самоманипулирование человека, которое тоже социально поддерживается. Чего же человеку не хватает в реальной жизни, в реальных отношениях, чтобы его могли доводить до такого состояния, когда он начинает манипулировать собой? Не действовать, а именно манипулировать, т.е. человека с определенными целями используют как средство для достижения чего-то.

Как видите, человечество давно стало на путь психофармакологии, если под психофармакологией понимать всю систему введения каких-то препаратов, позволяющих менять психические состояния, а затем, пользуясь этим, манипулировать людьми.

Простейший пример, хрестоматийный: когда для того, чтобы человек совершил преступление, его спаивают, происходит чистая манипуляция. В нормальном состоянии человек не может этого сделать, а будучи опьяненным — способен.

Это жестокая социальная практика. В газетах вы могли прочитать (юристы порой приводят эти данные), что значительная часть преступлений совершается пьяными людьми. Это страшно. Ясно, что используется «лекарство», для того чтобы лишить человека личности и воли.

Возникла целая область психофармакологии, где ученые-биохимики, ученые-физиологи, ученые-психологи, психиатры, социологи специально изучают воздействие на нервную систему, на нашу психику целенаправленно придумываемых препаратов. Например, таких препаратов, которые могли бы, сохраняя у человека полное сознание (человек полностью ориентирован в ситуации), лишить его воли. Организовать поведение таким образом, чтобы человек действовал только по системе предписаний другого человека.

Есть средства, которые подавляют чувства, кстати, мы ими пользуемся. Даже в широкую аптечную практику введены некоторые лекарства, которые мы применяем, чтобы снять нервное состояние. «Валерианка» тоже такую функцию выполняет. Сейчас, например, «тазепам» или «феназепам» прямо вмешиваются своими химико-физиологическими свойствами в область эмоциональной жизни человека. Человек чувствует себя, конечно, спокойнее, увереннее. Прежде чем выйти на какое-нибудь ответственное дело, он проглотит таблетку. Это тоже манипуляционный момент. Спрашивается, а что вам нервничать?! Возьмите себя в руки, действуйте. Зачем лекарство? Не хватает сил. Опять психофармакологический прием. Вредный не в частном применении, но страшный, если это превращается в систему.

У нас даже молодые люди теряют хороший сон. Пожалуйста, в их распоряжении — система снотворных. В старости это вообще, видимо, не страшно, тут, как говорится, деваться некуда. А когда это употребление идет смолоду и систематически, то приводит к тяжелым последствиям. Человек уже не может естественно получить тот нервно-психический отдых, который ему необходим. Кстати, меняется и система сновидений при принятии снотворных. Это тоже манипуляция.

Почему я сказал, что теряется система нормальных сновидений? Сновидения выполняют важнейшую функцию в нашей жизни. Без сновидений мы не можем быть нормальными людьми. Сновидения есть особый способ разрешения в условном плане некоторых жизненных ситуаций, которые мы порой и не можем разрешить в реальности. Но если мы это делаем в сновидении, то получаем бессознательные ориентиры в реальной жизни.

Сновидения выполняют особую роль, а когда применяют снотворное, как показали современные психофизиологические исследования, мы нарушаем свойственные своей индивидуальности, собственному психическому складу сновидения и тем самым в конечном счете дезориентируем себя в повседневной жизни.

Как видите, открытие законов управления поведением людей имеет и свои отрицательные стороны. Психофармакология, задачи которой чисто медицинские (в частности, некоторые психозы лечат при помощи таких лекарств), также имеет свою отрицательную сторону.

А если в будущем мы откроем природу способностей, законы активного формирования высших уровней мышления у большинства населения? К чему все это приведет?

Понимая одно простое обстоятельство, что сейчас нужно знать законы деятельности, поведения и сознания людей, вместе с тем нужно иметь в виду, что знание этих законов и воздействие на людей с помощью понимания этих законов должно быть разумным, рациональным и человечески гуманным.

Подлинные возможности психологии, и в частности раскрытие психических резервов человека, должны быть связаны с гуманным обществом. С этой точки зрения перспективы нашей науки и возможности использования данных психологии, конечно, зависят от перспектив развития нашего общества.

Зачем психология учителю или педагогическому деятелю?

Видимо (я делаю акцент на слове «видимо», так как всегда нужно подходить к делу осторожно), одной из причин порой катастрофических последствий общения учителя и ученика является то, что учитель не знает психологии ученика. Возникают конфликты. Они между преподавателем и учениками очень часты. Иногда это просто неучет возможностей учеников. Все часто проистекает из-за того, что учитель не знает и общих законов психического развития человека и не владеет средствами оценки индивидуального своеобразия учащегося. А действовать можно лишь с учетом индивидуальности.

Я не хочу преувеличивать, есть многие другие трудности организации преподавания на всех уровнях, но одна из самых существенных трудностей связана с низкой психологической культурой подготовки учителя. Поэтому даже то, что читается в этих курсах — курсах общей, а затем педагогической и возрастной психологии, необходимо для профессиональной ориентации.

К сожалению (р течение многих лет я не могу сделать никаких благоприятных выводов), у учителей слабая педагогическая подготовка.

Для того чтобы врача, медика, допустить к больному, его учат не только симптоматике, применению фармакологических средств, но и фундаментальным основам анатомии, физиологии, психо логии, патофизиологии, чтобы он разумно относился к больному.

В отличие от медиков вас не учат обращению с человеком. При этом вас учат словесно, читая вам лекции. Учителю нужно быть не житейским психологом, а практиком-психологом, но на научной основе.

Это значит, что учителю прежде всего нужно уметь вести психологические наблюдения. Этому надо специально учиться. Чт