Одной из характерных черт глобальных изменений в современном мире являются интенсивные процессы миграции и усиление транскультурных контактов, чему способствует ускорение развития техники, коммуникаций, туризма, отмена преград при обмене студентами, научными кадрами. Все эти процес - сы, в частности, способствуют увеличению числа национально-смешанных семейных пар.

Существует целый ряд различных понятий для обозначения бинациональ- ных пар — межнациональный брак, межкультуральные семьи и т. д. Самым распространенным из них, наверное, можно назвать «смешанный брак».

По самым приблизительным подсчетам, число людей, рожденных в межнациональных браках, уже к 1990 году превышало миллиард — больше, чем людей любого народа Земли. Если же принять во внимание еще три-четыре поколения предков, не исключено, что такие люди составляют более половины человечества.

В СССР к 1990 году в каждой шестой-седьмой семье муж и жена принадлежали к разным национальностям. В Латвии около четверти всех семей составляли смешанные. На Украине — около 22%, в Казахстане чуть меньше. В городах доля смешанных браков оказывается всегда значительно выше средней цифры по каждой республике (стране).

В США растет число смешанных браков между представителями не только разных национальностей, но и между представителями различных рас.

Уже вскоре после Второй мировой войны в Соединенных Штатах две пятых католиков итальянского происхождения вступили в брак с некатоликами, то есть людьми и другого национального происхождения. Рост числа межрасо- вых браков, однако, происходит гораздо медленнее — так, в 1984 году на них приходилось всего 1,5% всех супружеских пар. При этом большинство населения США (около 70%) не склонны были оправдывать такие супружеские союзы (Фотеева Е. В., 1988).

О. Б. Наумова, изучавшая смешанные браки, заключаемые представителями немецкого национального меньшинства в Казахстане, установила, что в таких браках в конце 1980-х годов состояла примерно половина всех немцев. Советские немцы вступали в браки в основном с русскими и украинцами. При этом родственники с обеих сторон не чинили препятствий таким бракам. Гораздо сложнее было положение казахско-немецких союзов. Почти не было семей, где муж являлся немцем по национальности, а жена — казашкой. Браки же, где муж — казах, а жена — немка, встречались, и не так уж редко. Причем часто браки заключались вопреки прямому и очень активному противодействию родственников казахов. Видимо, из-за такого резкого настроя и не было случаев, когда казашка выходила замуж за немца.

Ю. Бромлей и Р. Подольный (1990) объясняют это тем, что против смешанных браков выступают местные обычаи. Характерно то, что если такой брак все же заключался, то жена-немка принимала образ жизни мужа-казаха. Авторы замечают, что при бракосочетании казаха и казашки (во времена СССР) часто не требовалось освящение муллой, но при женитьбе казаха на немке свадьба проходила по мусульманскому обряду, что служило формой введения женщины в новый для нее этнос.

Известно также, что в смешанных браках представители народов Кавказа и Средней Азии — по большей части мужчины. Армяне, узбеки, казахи в Советском Союзе в десятки раз чаще женились на русских, украинках, латышках, еврейках, чем выходили за русских, украинцев, евреев замуж армянки, узбечки, казашки. Объяснение этому можно получить как в религиозных обычаях (мужчина мог жениться на немусульманке, но женщина-мусульманка за иноверца выйти замуж не могла), так и в представлениях среднеазиатских и кавказских народов, что национальность детям передает отец, стремясь «сохранить род». Например, брак азербайджанца с русской не встречал сопротивления у его родственников, но те же родственники противодействовали выходу замуж за русского его сестры-азербайджанки.

Этнографами проводилось сопоставление прочности однонациональных и смешанных брачных союзов. Так, существуют данные о стабильности смешанных браков в Молдавии. В Кишиневе, по данным 1980-х годов, браки между молдаванами распадались реже, чем между русскими; а смешанные семьи оказывались в среднем крепче, чем семьи чисто русские, но уступали в прочности молдавским семьям.

Аналогичная картина существовала в Тбилиси (с заменой, соответственно, молдаван грузинами). Обследования показывают, что это почти общее правило: показатели доли разводов в смешанных браках занимают промежуточное положение между показателями тех народов, представители которых создали межнациональную семью.

Ю. Бромлей и Р. Подольный, ссылаясь на массовые американские исследования большой статистической совокупности семей, утверждают, что по сумме учитываемых признаков наиболее счастливыми были признаны две категории семей. Во-первых, это те семьи, в которых муж и жена происходили из одной и той же среды, как национальной, так и социальной, имели примерно одинаковый уровень образования, воспитывались в схожих условиях. Ко второй группе относятся семьи, в которых супруги происходили из разных этносов, с весьма отличными друг от друга культурами.

В первом случае это объяснимо и с позиций теории гомогамии: у супругов схожи обычаи и многие привычки, близки и образ жизни, и круг интересов, и убеждения, и взгляды на воспитание детей.

Вторую группу случаев социологи объясняли тем, что человек, вступая в брак с представителем другого народа, заранее готов ко многим предстоящим сложностям (он их больше осознает), склонен проявлять терпимость к непривычному. Кроме того, в этих случаях любовь могла пройти предварительное дополнительное испытание: не всегда легко решиться на семейный союз с человеком другой культуры.

Почти каждый смешанный брачный союз ставит перед супругами некоторые проблемы, с которыми, как полагают Ю. Бромлей и Р. Подольный, они бы не встретились в браке однонациональном.

Так, этнограф Е. В. Рихтер, занимавшийся изучением русско-эстонских семей, отмечал, что определенные трудности вызывает даже необходимость готовить именно такие блюда, которые нравились бы и жене и мужу, — это сложнее, чем угодить гостям обеих национальностей, которые появляются в доме далеко не каждый день. Нередко в таких семьях возникали споры о том, в какую школу отдавать детей — эстонскую или русскую; способы воспитания, принятые у эстонцев и русских, также не во всем совпадают. Существуют и различия в представлениях о «правильном» методе ведения хозяйства, о необходимой степени порядка в доме и аккуратности и т. п.

По многим вопросам такого рода мнения могут расходиться и у супругов одной национальности (особенно выходцев из разных слоев общества или из разных местностей — сельской и городской). В смешанных браках, считают Бромлей и Подольный, появляется опасность, что даже личностные достоинства, недостатки, привычки и особенности характера партнера будут объясняться именно его этническим происхождением. При наличии взаимной любви и терпимости на происхождение делается «скидка». Взаимное уважение к чужим традициям вызывает и взаимную благодарность.

О. Б. Наумова рассказывает в своем исследовании, в частности, о казахско- немецкой семье, куда каждый год 25 декабря, на Рождество, сходятся родственницы немки и на стол ставится праздничный пирог «кюхе»; на ежегодные же поминки по свекру-казаху приходят старики казахи, причем для них режут барана и приготовленное мясо раздают гостям в порядке, определяемом родовым старшинством. Таким образом, в национально-смешанных семьях бытовые проблемы успешно решаются при наличии взаимного уважения и почитания традиций разных народов.

В 2000 году под нашим руководством выпускницей Университета психологом М. А. Бамбах на основе теоретических работ и собственного опыта был выполнен обзор проблем русско-немецких брачных союзов и сожительств в Германии. Ею проведено также эмпирическое исследование смешанных пар (русско-немецких) в Германии, о котором речь пойдет ниже.

В связи с особенностями европейской культуры, понятия «смешанный брак», «бинациональный брак», «межнациональный брак» автором были заменены на понятия «смешанные, бинациональные или межнациональные партнерские отношения». В данной работе чаще всего использовалось понятие «бикультуральные партнерские отношения», при этом имелось в виду, что партнер является представителем немецкой культуры, а партнерша — русская (эмигрантка).

Имеющаяся в Германии литература затрагивает в основном проблемы, возникающие в браках немецких женщин и их иностранных мужей, при этом ученых и исследователей-психологов, интересовавшихся русско-немецкой проблематикой отношений, практически не существует.

Количество пар, где мужчина немец, а женщина русская, значительно превышает число пар, где принадлежности к национальностям распределяются обратным образом.

С 1945 года приблизительно 700000 немецких женщин выбрали себе в мужья мужчин из других стран и приблизительно 400 000 немецких мужчин отдали предпочтение представительницам других культур. В последние годы немецкие женщины из всех иностранцев предпочитали американцев, итальянцев и турок, а немецкие мужчины выбирали себе в жены филиппинок, югославок и австриек (Бамбах М. А., 2000).

Приблизительно 10% всех заключающихся в Германии на сегодняшний день браков бинациональны. Однако соотношение заключающихся браков было и остается по-прежнему не равнозначным: немецкие женщины вдвое чаще вступают в брак с иностранцами, чем немецкие мужчины предлагают свою руку и сердце представительницам других народов (Hecht El-Minshawi В., 1992). Число национально-смешанных пар постоянно растет. Так, С. Цемиш приводит следующие данные о районе Рурпорт (Германия): если в 1968 году здесь зарегистрировали брак 20 тысяч межнациональных пар, в 1988-м — 32 тысячи пар, то в 1997-м количество аналогичных союзов равнялось 61 тысяче. В итоге, замечает автор, каждая седьмая семья в этой области является смешанной.

В 1994 году обществом, созданным женщинами, вышедшими замуж за иностранцев, в Берлине был организован коллоквиум на тему «Разные культуры, одна семья». Было установлено, что в европейском сообществе существует около 7 млн семей, члены которых происходят из разных культур (Цемиш С., 2000).

Если вспомнить историю, то можно отметить, что еще царские семьи оценили положительные стороны межнациональных браков при выборе будущих супругов для своих потомков.

Уже давно существовали бинациональные и бикультуральные пары во всех классах и всех слоях населения, в том числе в Германии и в России. Везде, где жили, учились или работали мужчины и женщины из других стран и культур, как, например, в больших городах, образовывались смешанные браки. Так, из истории Российского государства XVIII—XIX веков или даже Санкт-Петербурга известно, что часть представителей высших слоев государства имела австрийское или прусское происхождение, появляясь в России в том числе посредством заключения брака.

В XX столетии ситуация начала изменяться как в России, так и в Германии. В связи с войной 1914 года отношение к немцам изменилось. В советские времена брак с представителем другой страны не только не приветствовался, а считался изменой Родине. После Великой Отечественной войны отношение к немцам у советских людей было в основном негативным (хотя советская печать усиленно пропагандировала необходимость отделять немцев от фашистов).

Ненамного отличалась и ситуация, складывавшаяся в XX веке в Германии. В двадцатых годах женщины, выходившие замуж за иностранцев, даже лишались немецкого гражданства. При национал-социализме бинациональные браки считались смешением «чистой» арийской расы с «низкой» расой и преследовались (Inci N., 1985).

В настоящее время отношение к смешанным бракам как в Германии, так и в России амбивалентное. Однако в России брак с иностранцами, а именно с европейцами и американцами, считается скорее престижным, что обусловлено экономической и политической ситуацией, сложившейся в нашей стране.

Вступая в брак с иностранцем, женщины задаются множеством вопросов о том, как сложатся их отношения с супругом, насколько долго сможет продлиться их любовь и взаимность, как отнесутся к их союзу родственники и друзья. Действительно, в бинациональном союзе обоим партнерам придется столкнуться с другой культурой, другими ценностями, а также разнообразными проблемами, связанными с двумя, может быть, и похожими друг на друга, но все же такими сильно отличающимися мирами.

Русские женщины, живя в Германии и имея немецкого мужа или друга, сталкиваются с различными трудностями. Эти трудности, в частности, определены тем, что женщина находится как бы между двумя культурами. С одной сто роны, ей приходится отказываться от каких-то традиционных ценностей и ориентаций, привычек и «правил игры», так как известно, что в «чужой монастырь со своим уставом не ходят». С другой стороны, женщинам приходится принимать ценности и взгляды на жизнь, присущие немецкой культуре, однако полностью отказаться от корней своей культуры, от того, что кажется родным, понятным и естественным, невозможно. Точно так же невозможно полностью понять все тонкости и нюансы другой культуры, другого поведения. Иными словами, в лучшем случае женщина чувствует себя принадлежащей к обеим культурам сразу, в худшем — не принадлежащей ни к одной. Это своеобразное нахождение между двумя мирами может вести за собой неуверенность как в социальном, так и в личностном поведении, а в дальнейшем к различным внутриличностным и межличностным конфликтам.

В связи с этим обычно говорят о маргинальном конфликте, который может продолжаться длительное время (Стефаненко Т. Г., 1998). Само понятие «мар- гинальность» обозначает в социологии промежуточность, «пограничность» положения человека между какими-либо социальными группами, что накладывает определенный отпечаток на его психику. Оно было введено американским социологом Р. Парком, который обозначал этим понятием положение мулатов и считал, что «маргинальная личность» обладает целым рядом характерных черт: беспокойством, агрессивностью, честолюбием, чувствительностью, эгоцентричностью (Философский энциклопедический словарь, 1983).

Под маргинальным конфликтом подразумевается внутренний конфликт личности, возникающий в связи с переживанием культурного шока и обусловленный противоречием между уже сложившимися личностными установками и стереотипами и социально-психологическими особенностями новой социокультурной среды (Ойстрах М., 2001). Маргинальны те люди, которые находятся на границе между двумя или более социальными мирами, но не принимаются ни одним из них как его полноправные участники (Шибутани Т., 1998).

Составной частью маргинального конфликта является такое понятие, как «комплекс иностранца». Н. С. Хрусталева определяет «комплекс иностранца» как устойчивое психическое состояние личности, сопровождающееся постоянным нервно-психическим напряжением и чувством психологического дискомфорта в связи с ощущением страха за возможное нанесение моральнопсихологического урона достоинству личности и физического урона жизнеспособности организма со стороны чужой языковой и социокультурной среды в условиях полной психологической незащищенности. «Комплекс иностранца» часто ощущают и эмигранты со стажем. Им также присуще внутреннее психическое напряжение, неуверенность, ощущение незащищенности личности, неудовлетворенность общением с коренным населением.

М. А. Бамбах отмечает, что некоторые из опрошенных женщин чувствуют себя чужими, с учетом того, что другие могут и не осознавать этого. Они пытаются освободиться от присущих им ранее представлений, которые кажутся им теперь недостаточно гибкими или чрезмерно жесткими. Всех этих женщин объединяет то, что им приходится отказываться от привычных способов поведения. Они находятся в новом для себя мире и часто чувствуют себя «другими». В данной ситуации переход к новому часто связан с культуральным отчуждением. Для человека, отказавшегося от традиционных жизненных связей, в том случае если он существует отдельно от своей семьи, своего дома и своей страны, это означает, что системы норм и правил, присущих его культуре, больше не функционируют. Все это может приводить к тому, что он начинает чувствовать себя беззащитным и может быть принят окружающими как «неадекватный».

Женщина ощущает себя нередко вырванной из привычной для нее среды, а иногда и из своей семьи. Часто ей просто не хватает людей, с которыми можно было бы время от времени общаться и говорить на родном языке. Все это усиливает чувствительность и повышает ранимость партнеров, а также увеличивает естественное напряжение, которое, в принципе, время от времени возникает в любых партнерских отношениях.

К этому добавляется и то, что женщина, находясь в Германии, реагирует и ведет себя по-другому, чем она вела бы себя в привычной для нее обстановке. Чужое окружение может вызвать такие эмоции, как печаль, отчужденность, отчаяние, агрессию и даже острое горе. К этому можно присовокупить и такой комплекс чувств, который в России называют ностальгией, а в Германии Heimweh, что в дословном переводе означает «болит родина». Ностальгию некоторые авторы рассматривают как одну из разновидностей маргинального конфликта (Ойстрах М., 2001). Психиатры, описывая ностальгию, выделяют такие симптомы, как «устойчивая печаль, мысли только о Родине, нарушенный сон или длительное бодрствование, упадок сил, понижение аппетита и жажды, чувство страха, оцепенение...» (Ясперс К., 1996).

М. Ойстрах, основываясь на своем эмпирическом исследовании эмигрантов в Германии, утверждает, что между адаптивностью и ностальгией существует обратная связь: чем человек меньше ощущает ностальгию по «прошлой жизни», тем больше он способен к адаптивному поведению в другой культуре. Лон- гитюдинальные исследования, проведенные в Берлине Н. С. Фрейнкман-Хру- сталевой, показали, что при высоком уровне ностальгии человек не способен решать стоящие перед ним насущные проблемы (цит. по: Ойстрах М., 2001).

Психологическую и социальную защищенность и уверенность, которых ей так не хватает, женщина начинает искать в своем муже, который неосознанно для нее самой должен «заменить» ей родину. Эта проблема может стать специфическим источником конфликтов, возникающих в бикультуральных отношениях, так как оба партнера чувствуют себя эмоционально перегруженными.

В немецком окружении женщина чувствует себя в сильной культуральной изоляции, что в большой степени ставит под вопрос ее личностную идентификацию. К этому добавляется и то, что именно в бинациональных партнерских отношениях сохранение культурной личной идентификации более сложно, чем в партнерских отношениях людей одной национальности, живущих в чужой стране.

Вся ситуация усугубляется тем, что, по общепринятому в Германии мнению, бинациональные отношения базируются лишь на том, что женщина-иностранка чаще всего пытается себя лишь «дорого продать» или «бежит» от сложностей своего мира, в то время как мужчина или «покупает» себе дешевую проститутку либо домработницу, или же «украшает» себя экзотической красотой.

Тем не менее в непростой ситуации находятся также и немецкие партнеры или мужья. Аналогичным образом приходится им сталкиваться с новыми жизненными ценностями, другим образцом поведения, другими привычками и взглядами на жизнь. Различные стороны жизни, казавшиеся до сих пор такими естественными и само собой разумеющимися, перестают быть таковыми. Сами же мужчины часто не соответствуют больше собственным традиционным нормам. Таким образом, у обоих партнеров не существует уже определенного эталона, на который они могли бы ориентироваться. Немецкого мужчину интересует своя партнерша не только как представительница другой культуры, но и как личность, которая имела смелость отделиться от нее. Это связано с тем, что самого мужчину не полностью устраивает его окружающий мир и он сам в результате не чувствует себя его представителем, полностью отвечающим всем его законам.