Древность существования холеры в эндемическом ее очаге, появление ее в Европе в начале XIX века, насту­пательное развитие эпидемий на протяжении этого сто­летия, затем исчезновение холеры в Европе и других материках вне ее эндемического очага и прочие ее осо­бенности могут и должны найти правильное объяснение в свете рационального эпидемиологического учения.
До настоящего времени литература, посвященная этому вопросу, изобилует массой чрезвычайно ценных эмпирически подмеченных фактов и описаний и непра­вильными теоретическими выводами, построенными на этих фактах. Приходится удивляться, как верное описа­ние той или другой эпидемии, опубликование ценных статистических материалов и т. д. ведут авторов к со­вершенно ошибочным выводам. Можно было бы думать, что ошибочность этих выводов получается из-за недоста­точности знаний в области тех или других сторон этой инфекции (клиника, патогенез, этиология), чего дейст­вительно не хватало авторам XIX века, но такая же ошибочность выводов присуща и некоторым авторам XX века, не исключая и современных.
Все это позволяет думать, что критический разбор литературного материала, посвященного холерной ин­фекции, попытка выявить те действительные механизмы, которые лежат в основе эпидемиологических особенно­стей холеры, представляют определенный интерес.
Если проследить за литературой, относящейся к хо­лере, то бросается в глаза то обстоятельство, что после периода огромного внимания, уделявшегося ей, с 20-х годов текущего столетия интерес к этой инфекции почти рсчез, и за последние 20—30 лет в Советском Союзе хо­
лере посвящены буквально единичные работы. Это исчез­новение интереса едва ли можно признать обоснован­ным. Во-первых, холера повсеместно еще не ликвидиро­вана, и эндемические очаги ее в жарких странах суще­ствуют, что делает проблему холеры практически важ­ной. Во-вторых, многие теоретические вопросы ее эпи­демиологии остались неразрешенными или неправильно объясненными, что обусловливает общенаучное значение этого вопроса. Поэтому самое игнорирование актуаль­ности изучения этой инфекции носит характер нетерпи­мого эмпиризма.
Принято считать, что родиной холеры является про­винция Индии Бенгалия, расположенная в дельте реки Ганга. Роберт Кох дает такое определение этой терри­тории: «Дельта Ганга ограничена с запада рекой Хугли, рукавом Ганга, а с востока — Брамапутрой. Во всей этой области и по берегам Ганга вверх до Бенареса холера господствует беспрерывно... Все большие эпидемии начи­наются с усилением холеры в южной части Бенгалии»^[33].
Для характеристики этой территории следует доба­вить, что в течение 4 месяцев с июня по сентябрь здесь идут беспрерывные дожди, с октября по май — период засухи. Среднегодовая температура около 28° с колеба­ниями в ту или другую сторону в 3—4°.
Не вдаваясь в разбор исторических причин возник­новения холеры в этой местности, так как данный во­прос не является ^емой нашей работы, отметим только, что это место издавна являлось эндемичным для хо­леры, откуда она распространялась часто на огромные территории. Заболевания холерой здесь встречаются всегда, усиливаясь в период засухи и ослабевая в пе­риод дождей. Петтенкофер приводит данные для Каль­кутты, иллюстрирующие это положение (табл, на стр. 408).
Интересно, что многие авторы (Петтенкофер, Гама­лея, Афанасьев, Архангельский, Шатилов и др.) отмеча­ют этот последний указанный нами факт, но подавляю­щее большинство из них совершенно отказывается дать ему объяснение, в то время как сопоставление заболева­емости холерой с колебаниями численности мух помогло бы правильно осветить этот вопрос.

Средняя заболеваемость холерой и среднее количество дождя (в английских дюймах) в Калькутте за ряд лет Месяцы январь февраль март апрель а я г ИЮНЬ 1 ИЮЛЬ август сентябрь октябрь ноябрь декабрь Всего за год Холе­ ра Дождь 275 0,21 359 0,42 566 1,13 745 2,40 513 4,29 243 10,1 153 13,9 132 14,4 151 10,4 239 4,2 320 0,9 317 0,13 4013 62,58

Мухи, как известно, в жарких странах никогда не исчезают, но в период дождей их количество падает, так как условия их выплода и жизнедеятельности стано­вятся в это время мало благоприятными, следствием чего и является снижение уровня заболеваемости холе­рой. В пользу этого же положения говорит то обстоя­тельство, что все факторы передачи холерной инфекции (вода, пищевые продукты, руки, предметы обихода) дей­ствуют приблизительно с одинаковой интенсивностью на протяжении всего, года и только один из них подвер­гается численным колебаниям в зависимости от сезонов года — это мухи.
Что касается воды, то можно было бы ожидать в пе­риод дождей усиления эпидемиологически неблагоприят­ной роли ее, так как затопление территории, смыв не­чистот с поверхности земли в водоемы должны были бы привести к более интенсивному загрязнению водоисточ­ников и к повышению уровня заболеваемости в этот сезон года. Возможно, что и этот путь распространения играет определенную роль, но он не настолько активен, чтобы перекрыть значение более мощного фактора пере­дачи — мух.
Эта эпидемиологическая особенность холеры являет­ся ярким доказательством регулирующей роли меха­низма передачи инфекции в ходе заболеваемости.
Как известно, до начала XIX века холера в Европу не проникала, но на азиатском материке она делала и ранее попытки выйти за пределы своей родины — Ин­дии. Так, еще во времена Гиппократа китайский врач Янг-Хон-ко описал ее под особым названием. Хезер предполагает, что в первой половине XI века большая эпидемия холеры охватила всю Индию и большую часть
азиатского материка вплоть до Константинополя. Пер­сидские писатели упоминают о распространении этой инфекции в XIV веке. Риглер пишет об эпидемиях хо_: леры в Константинополе, Сирии, Аравии и Египте в XV веке. Есть также указания на распространение хо­леры в пределах Азии в XIV—XVIII веках, но, как было сказано выше, в Европе холера до начала XIX века не была известна.
В 1817 году начинается наступательное шествие хо­леры на Европу и другие материки. Обычно принято считать, что за период 1817—1925 годов (1926 год — год повсеместной ликвидации холеры за. исключением энде­мических мест ее обитания) было 6 «пандемий» холеры. Разные авторы дают несколько отличные цифры, харак­теризующие начало и конец каждой из пандемий; мы помещаем данные, указанные Гиршем.
Первая пандемия, по данным этого автора, началась в 1817 и продолжалась до 1823 года, охватив Азию, Африку и Европу. Вторая началась в 1826 и продолжа­лась до 1837 года, проникнув из Азии в Африку, Евро­пу, Австралию и Америку. Третья пандемия охватывает период 1846—1862 годов, когда она наблюдалась на территории Азии, Африки, Европы и Америки. Четвер­тая пандемия продолжалась в промежутке между 1864 и 1875 годами, пятая — в период с 1883 по 1896, охватив те же материки. На,конец, шестая пандемия относится к периоду 1902—1925 годов; она поразила Азию, Афри­ку и Европу.
Кардинальным вопросом эпидемиологии холеры яв­ляется выяснение причин, лежащих в основе проникно­вения холеры именно в этот исторический период за пределы своей родины на столь далекое расстояние, и относительно быстрого распространения ее почти по всему миру, т. е. обнаружение тех механизмов, которые способствуют развитию холерных эпидемий XIX века.
Предварительно следует отметить, что холера, яв­ляясь типичной кишечной инфекцией наподобие брюш­ного тифа и дизентерии, отличается от последних клинико-патогенетическими особенностями, которые на­кладывают свой отпечаток на эпидемиологию этой инфекции. Эти особенности характеризуются тем, что холерная инфекция всегда протекает остро и никогда не носит хронического характера. При холере период зара-
408 '
зоносительства как реконвалесцентного, так и здорового очень короток, в подавляющем большинстве случаев одна-две недели, реже три недели — месяц и, как чрез­вычайная редкость, — несколько месяцев. Значит, рас­пространение холеры на далекое расстояние ограничи­вается невозможностью для больного или заразоноси­теля за короткий период заразного состояния попасть на отдаленную территорию. Иначе говоря, холера, будучи чисто человеческой (антропонозной) инфекцией, в своем продвижении находится в прямой зависимости от быст­роты средств человеческого передвижения и по мере усовершенствования их, по мере того, как эти средства позволяли связывать населенные пункты друг с другом в более короткий срок, передача инфекции могла осу­ществляться прямо или эстафетным порядком на все бо­лее далекие расстояния.
Конечно, и до XIX века существовали более или ме­нее оживленные экономические и другие формы связи стран друг с другом, в том числе Индии с другими стра­нами, но какими средствами передвижения поддержива­лись эти сношения? На суше они поддерживались, глав­ным образом, караванными путями через пустыни или другие безлюдные или малозаселенные пространства, на море — парусными судами. Таким образом, путь че­ловека, направляющегося из Индии в пункт назначения, исчислялся месяцами, нередко многими. Поэтому, если в число таких передвигающихся ограниченных человече­ских групп попадал источник инфекции в лице больного в инкубационном периоде или заразоносителя, то за время нахождения в пути до достижения пункта назна­чения все зараженные члены этого коллектива успевали не только в той или другой форме перенести эту инфек­цию, но и очиститься от заразоносительства. Если же инфекция завозилась в другой населенный пункт, то обычно она без труда распространялась, так как всегда в нем существовали факторы передачи, которые обеспе­чивали активный перенос инфекции. Таким образом, основное препятствие, с которым встречалась холера на путях своего распространения в жарких странах, за­ключалось в медленности человеческих передвижений, при которой источник инфекции успевал очиститься раньше, чем он достигал другого населенного пункта, где инфекция нашла бы благоприятные для распростра-
нения условия. Как было указано выше, холера до XIX века выходила за пределы Индии, но охватывала близ­лежащие страны, расположенные в жарком поясе, глав­ным образом, с мусульманским и индийским населением.
Одна из важнейших форм связи тут осуществлялась на почве религиозных верований, так как у мусульман и индийцев существуют священные города, в которых в определенные периоды—дни религиозных празднеств— скопляются из ряда стран пилигримы, которые затем разъезжаются по своим местам.
Эпидемиологическая роль паломничества хорошо ха­рактеризуется следующими данными. В Индии имеется два священных места, куда стекаются паломники, это Пури и Гурдвар. В Пури главные празднества бывают в июне, марте и ноябре, и, несмотря на то, что Пури имеет такой же климат, как и Калькутта, в которой хо­лерная кривая достигает максимума в апреле, Пури дает три максимума в соответствующие месяцы рели­гиозных празднеств, с сильнейшим в июне. В Гурдваре каждые 12 лет отмечается празднование КшпЬа-те1а, влекущее за собою скопление огромного количества пи­лигримов. В это время кривая смертности от холеры в Пенджабе совершенно меняется. Она чрезвычайно по­вышается, и максимум ее падает на май, в то время, как в остальные годы максимум приходится на сентябрь. Роль пилигримов^ как активных разносчиков инфекции, была очень существенна в XIX веке, и, как известно, не исчезла и до нашего времени. Эту роль ярко освещают интересные данные, опубликованные в отчете герман­ской комиссии еще в конце прошлого столетия и относя­щиеся к событиям в мусульманском мире. В Мекке — священном городе мусульман — за период с 1831 по 1883 год наблюдалось 18 холерных эпидемий, и все они, за исключением эпидемии 1848 года, совпадали с празд­нованием Курбан — Байрама. Эти данные, как нам ка­жется, очень ярко характеризуют зависимость распро­странения холеры от характера общения людей.
Начало XIX века характеризуется бурным развитием капитализма во многих странах мира, главным образом, в Европе. С развитием капитализма начинается быст­рый рост городов, которые при чрезвычайно быстрых для того времени темпах развития строились без соблю­дения каких бы то ни было санитарно-гигиенических правил. Количество городского населения быстро воз­растало. Так, в начале XIX века в Европе насчитывался всего 21 город с населением более 100 тысяч жителей, причем общее население их составляло 4 700 000 чело­век, а в конце века таких городов было уже 147 с насе­лением 40 с лишним миллионов жителей, т. е. количество городов возросло в семь раз, а население их увеличи­лось в 10 раз. Воздвигались новые города и другие на­селенные пункты, росли старые.
Развитию городов способствовали крупнейшие откры­тия того времени, которые создали мощную техническую базу. В конце XVIII века была создана паровая машина, а к середине XIX века широкое распространение получи­ли пароход и паровоз. Вслед за этим отмечается мощное развитие железнодорожного и водного транспорта. Еще в 1830 году общая длина железнодорожной сети в Евро­пе достигла всего 229 верст, а в 1871 году — уже 103 800 верст, т. е. за 40 лет она возросла приблизитель­но в 450 раз.
Этот процесс сопровождался оживлением торговых и других экономических связей между странами, а также между странами метрополиями и колониями, так как с развитием капитализма захват и порабощение колони­альных и зависимых стран, как сырьевых баз и рынков сбыта, начинает приобретать особо большие размеры. Можно ли сомневаться в том, что Индия в это время привлекает особое внимание капиталистических хищни­ков. Сообщение между нею и другими странами Азии и Европы становится особо оживленным, и вместе с выво­зом ценных сырьевых ресурсов начинается экспортиро­вание и холеры.
До прорытия Суэцкого канала проникновение холе­ры из Индии в Европу шло сухопутным путем и, так как этот путь шел через Россию, то естественно, что первый удар холерных эпидемий была вынуждена при­нять на себя Россия. Позднее, когда основной путь из Индии в Европу открылся через Суэцкий канал, т. е. после 1869 года (год открытия Суэцкого канала), завоз холеры в Россию нередко осуществлялся уже со стороны ближневосточных, балканских и даже западноевропей­ских стран.
По мере совершенствования путей передвижения, т. е. цо мере того, как распространение источника инфек-
ции могло осуществляться более быстро, холера все дальше передвигается от места постоянного обитания, захватывая огромные территории, причем передача эта уже могла осуществляться не только эстафетным поряд­ком, но и прямым путем, непосредственно из Индии. Так, уже в 1885 году морским путем из Бомбея в Египет можно было добраться за 11 дней, до Италии —за 16 дней, до Южной Франции — за 18—20 дней, в то время, как ранее на это потребовались бы многие месяцы и даже годы. Архангельский в капитальном труде, посвя­щенном изучению холерных эпидемий в Европейской России за 50-летний период (1823—1872), пишет, что наступательное движение холеры осуществлялось и на море и на суше. «Относительно степных местностей, где вследствие малого числа населенных пунктов и отдален­ности их друг от друга сообщения между ними совер­шаются с большим трудом и потому только изредка, можно сказать, что там главные торговые пути, по ко­торым сношения происходят оживленнее, действительно являются и главными путями движения эпидемий» *. По образному выражению Петтенкофера, «холера стран­ствует не быстрее человека».
Большую роль в распространении холеры сыграли войны, которыми также богато это столетие. Так, в пе­риод первой пандемии война, возникшая в Индостане, способствовала распространению холеры по путям пе­редвижения воюющих сторон. Н. Ф. Гамалея так описы­вает это событие: «Индия находилась в состоянии войны с Англией и маневровка войск способствовала распрост­ранению холеры. Вожди воинственных северных провин­ций в 1825 г. возбудили против англо-индийской кампа­нии волнения в Афганистане, Хоросане, Великой Буха­рин и Тибете. Во все эти страны проникла также и холера, а из них в Россию (Оренбург), Персию и Месо­потамию» <sup>[34] [35].
Таким образом, единственным способом распростра­нения холерных эпидемий XIX века являются людские пути сообщения, интенсификация которых дала возмож­ность приблизить источник инфекции к массам воспри-
имчивых людей, находящихся на территории, отдаленной от мест постоянного обитания холеры.
История сохранила немало примеров, иллюстрирую­щих это положение. В 1830 году холера, распространя­ясь в России, была уже на Волыни и грозила вскоре перекинуться в Польшу. Но в сентябре вспыхнуло поль­ское восстание, в связи с чем было прекращено сообще­ние между Россией и Польшей, и на берегах разделяв­шего их Буга находились войска — на правом берегу зараженные холерой русские войска, а на левом — неза­раженные холерой польские. Такое положение продол­жалось более четырех месяцев до битвы под Яновой, после чего холера распространилась по Польше.
В 1904 году на берегу Аракса со стороны России производились работы по постройке железной дороги. Среди строителей в октябре вспыхнула холера, завезен­ная рабочими-иранцами из Персии. Развившаяся жесто­кая холерная эпидемия привела к тому, что местные ра­бочие разбежались по родным местам, увозя за собой холеру. Холера тотчас появилась в совершенно благопо­лучных до того Нахичеванской, Эриванской и других губерниях, т. е. стала распространяться по путям пере­движения этих рабочих.
Казалось бы, на основании многочисленных фактов все исследователи должны были прийти к единодушному мнению, что распространение холеры за пределы Индии и дальнейшее продвижение ее в XIX веке связано с ука­занными изменениями в области социальной жизни, а именно, с интенсификацией путей сообщения и с ожив­лением экономических и других связей между государ­ствами. К такому правильному выводу пришла и Первая международная конференция по холере, состоявшаяся в Константинополе в 1886 году. Она указала, что «Холе­ру распространяет человек, и никогда холера не шла быстрее человека в его передвижении. Это закон, кото­рый до сих пор не представляет исключений» На основании этого делалось правильное заключение, что главное в борьбе с холерой это недопущение источника инфекции внутрь страны, т. е. карантинные мероприя­тия.
Оанако и до и после Константинопольской конферен- [36] ции существовало множество теории, пытающихся объ­яснить процесс распространения холеры в XIX веке с ошибочных позиций. Так как большинство из них носит совершенно фантастический характер (теория солнечных пятен, теория муссонов и т. п.), и потому в настоящее время представляет чисто исторический интерес, мы кос­немся лишь одной из них, которая, несмотря на ее явно антинаучный идеалистический характер, до сих пор на­ходит многочисленных открытых или более или менее завуалированных приверженцев. Имеется в виду теория, объясняющая эпидемиологию холеры с точки зрения свойств, присущих самому возбудителю.
Так, Аннесли, Семелинк, Скоуттеитен утверждали, что холера вообще впервые появилась в эпидемической форме в XIX веке, а прежние свидетельства о холере, говорящие о древности ее происхождения, будто бы от­носятся к спорадической, неспособной к распростране­нию простой холере — cholera nostras. Эта холера, усиливаясь время от времени, обратилась, наконец, в 1817 году в эпидемическую холеру. Следовательно, они выводят особенности эпидемиологии холеры не из влия­ния условий социальной жизни общества, а из свойств, якобы присущих самому возбудителю и изменяющихся от неизвестных причин. Но и более поздние авторы, в том числе некоторые современные, также придержива­ются подобных взглядов.
Так, Н. Ф. Гамалея (1905) писал: «Очевидно этот холерный вибрион только временами приобретает спо­собность к обширному распространению». И далее ука­зывает: «Происходит ли это вследствие изменений в его ядовитости и вследствие исчезновения иммунитета окру­жающего населения, или, наконец, вследствие изменений со стороны симбиотического грибка, условия жизни ко­торого нам пока совершенно неизвестны, все это вопро­сы, которые могут быть разрешены только новыми ис­следователями» '. Точно так же и быстрое исчезновение холеры в странах умеренного климата, о чем речь будет идти ниже, Н. Ф. Гамалея объясняет биологическими свойствами самого холерного вибриона. Он пишет: «Бу­дучи занесен к нам, холерный вибрион производит целый ряд разновидностей, отличающихся от него неспособ- [37] ностью агглютинировать и неспособностью вы­зывать холерные эпидемии»1 (подчеркнуто мною — Н. Ш.).
Широко распространенная в наше время теория японских авторов, поддержанная крупным французским специалистом в области холеры Доренбосом, а в СССР
3. В. Ермольевой и рядом других авторов, исходит из странного представления о существовании «спорадичес­ких» и «эпидемических» штаммов холерного вибриона, чем будто бы и определяется самая возможность эпиде­мического распространения холеры.
Итак, первая особенность эпидемиологии холеры, проявляющаяся в условиях ее распространения из пер­вичного эндемичного очага на окружающие территории, нашла себе удовлетворительное объяснение в установ­лении зависимости этого процесса от условий человече­ских передвижений. Вслед за этим возникает необходи­мость в раскрытии того конкретного механизма, с помо­щью которого появившийся на свободной от холеры территории источник инфекции, т. е. зараженный возбу­дителями холеры человек, распространяет заразу среди населения.
Проследим теперь, как происходило дальнейшее рас­пространение и поддержание холерных эпидемий, заве­зенных в европейские и другие страны с умеренным кли­матом. Тут обнаруживается другая сторона эпидемио­логии холеры, а именно то, что холера в этих странах не находит условий для своего длительного сохранения и относительно быстро исчезает даже без принятия доста­точно действенных противоэпидемических мер. В этом отношении весьма характерно, что следовавшие одна за другой холерные пандемии привлекали к себе внимание исследователей и наблюдателей почти исключительно с точки зрения их возникновения, путей заноса и даль­нейшего распространения заразы среди населения. То же обстоятельство, что после нескольких лет проявления иногда на громадных пространствах и в колоссальных масштабах каждая из пандемий неизбежно прерывалась и за этим следовал ряд вполне благополучных лет, не только редко останавливало на себе внимание сколько- нибудь серьезных исследователей, но даже практически [38] оставалось почти незамеченным. Это тем более обращает на себя внимание, что, казалось бы, условия для поддер­жания и распространения уже завезенной инфекции име­лись налицо. Общеизвестно широко распространенное и в его абстрактной форме бесспорное положение, что низ­кий уровень санитарной культуры способствует распро­странению холерной инфекции.
Эрисман в 1887 году так описывает санитарное со­стояние городов Европы: «Начиная со средних веков, городское население обнаруживало мало склонности к чистоте и опрятности и довольствовалось самыми пер­вобытными приспособлениями для уборки нечистот: че­ловеческие испражнения и помои либо спускались в про­текавшие по улицам и позади домов ручейки или откры­тые канавки, либо накоплялись в огромных ямах, выры­тых на узких дворах и задворках, откуда часть нечистот просачивалась в почву. Продолжаясь десятки и сотни лет, такой режим создал, наконец, условия, противные даже самому элементарному чувству эстетики и самым скромным требованиям общественной гигиены: городские ручейки и канавы превращались в ужасные клоаки, пе­реполненные отвратительной зловонной жидкостью, а го­родская почва около домов, отчасти даже под ними, при­няла вид большой выгребной ямы, сплошного нечистот- ного болота» '. -
3. Г. Френкеле еще в 1909 году, указывал на вопию­щее антисанитарное состояние городов России, где сви­репствовала холера, и, ратуя за упорядочение их, все же вынужден был признать, что холера держится в них от одного года до нескольких лет и затем исчезает. Извест­ный немецкий ученый Гризингер писал, что угасание эпидемий является самым темным пунктом, так как это угасание должно основываться на исчезновении специ­фической причины, а почему это происходит, неизвестно.
Некоторые авторы пытаются объяснить этот процесс, но большинство из них стоит на ошибочном пути. Так, вышеупомянутая Константинопольская конференция при­чину этого процесса усматривала в том, что «народона­селение, где свирепствовала холера, стало незаразным» (очевидно, незаражающимся). Почему народонаселение [39]
Индии, где холера свирепствует тысячелетиями, сохра­няет свою заражаемость, а народонаселение Европы, где холера к тому времени была известна только около 50 лет, уже утратило это свойство, остается непонятным. Н. Ф. Гамалея пишет, что причину неизбежного исчез­новения холеры из стран Европы нужно усматривать в «приобретении населением невосприимчивости» и, что самое важное, следует допустить и «вырождение холер­ного вибриона», неминуемо, якобы, совершающееся вне Индии. Причину такого вырождения автор не объясняет.
Для облегчения разрешения этого вопроса нелишне напомнить, что передача заразного начала при холере от источника инфекции здоровому человеку осуществляет­ся либо через воду, либо через пищевые продукты, под­вергающиеся фекальному загрязнению. Если вода в из­вестных случаях может подвергаться такому загрязне­нию в результате непосредственного попадания фекалий в воду, то для заражения пищевых продуктов обязатель­но участие дополнительных факторов, каковыми могут служить мухи, загрязненные руки, некоторые предметы обихода. При внимательном анализе этих факторов пе­редачи бросается в глаза, что как в эндемическом очаге холеры — Индии, так и в странах жаркого и умеренного климата все эти факторы имеются налицо и действуют приблизительно с одинаковой интенсивностью, за исклю­чением мух, которые в странах умеренного климата про­являют жизнедеятельность только в определенный сезон года — летом. Напрашивается логический вывод, что эпидемиологические отличия холеры в странах умерен­ного и жаркого климата связаны с различной активно­стью именно этого фактора передачи.
Если обратиться к старой литературе, то нетрудно убедиться, что собранные еще в XIX веке, многочислен­ные наблюдения совершенно достаточны для того, чтобы сделать из них единственно правильный вывод. И если для самих авторов того времени правильный вывод ока­зывался недоступным из-за недостаточности некоторых фактических сведений, то для нашего времени, каза­лось бы, этот вывод должен напрашиваться сам собой. Поэтому с удивлением приходится констатировать, что старые авторы в трактовке многих вопросов эпидемиоло­гии холеры подходили гораздо ближе к истине, чем это делают многие наши современники.
27—286
Так, все старые авторы отмечают, что холера находит распространение в странах умеренного климата, главным образом, тогда, когда она попадает в них летом или осенью, зимой же она, как правило, исчезает.
Это побудило М. С. Уварова высказать положение, что вопрос о перезимовании холеры остается загадоч­ным. Полунин еще в 1847 году писал, что холера в Рос­сии проявляется в жаркое лето или осень, следующую за жарким и сухим летом. В 1889 году неизвестный ав­тор, описывая эпидемию в Костроме, указывал, что хо­лера зимой исчезает или стихает.
Петтенкофер, при всем своем желании связать уро­вень заболеваемости холерой с уровнем стояния почвен­ных вод, все же отмечает, что максимум заболеваемости для Германии приходится на август, сентябрь и октябрь, в то время как для Калькутты он наблюдается в марте- апреле-мае. Далее он пишет, что холера в странах Евро­пы в одной и той же местности несколько лет не дер­жится, и для возникновения новой вспышки после зимы она должна быть снова занесена. Вообще Петтенкофер очень часто выступает как тонкий и верный наблюдатель происходящих процессов, и только недостаточный уро­вень знаний его эпохи приводил к тому, что правильно подмеченные факты давали ему почву для ошибочных теорий. Так, в 1885 году, не зная ещё важного патогене­тического момента холеры — короткого периода заразо- носительства, — он писал: «... никогда эта болезнь не была занесена из холерной местности в другую, если путешествие в течение известного времени длилось без­остановочно» [40] и далее пояснял: «караваны, выходящие в Азии из холерных местностей и проходящие через пу­стыни, до сих пор никогда не заносили болезнь дальше, если только путь через пустыню продолжался не менее 20 дней» [41] [42]. Эти и другие ценные факты, казалось бы, до­статочны, чтобы привести современного исследователя к правильным .выводам. И не вина Петтенкофера, что он на их основе приходил к утверждению, что «почва пустынь непригодна для созревания в ней холерной за­разы» [43].
Н. Ф. Гамалея также отмечает сезонный характер распространения холеры в странах умеренного клима­та, но причину этого зидит в воздействии высокой летней температуры, которая будто бы способствует обильному размножению вибриона во внешней среде. Однако в на­стоящее время известно, что именно высокая температу­ра благоприятствует интенсивному размножению сапро­фитной флоры, т. е. другими словами, способствует более энергичному самоочищению внешней среды от патоген­ных микробов. '
Очень ценными нам представляются материалы Ар­хангельского, который указывает, что «переносчивость» холеры ограничивается в странах, лежащих вне родины холеры, обыкновенно несколькими летними месяцами. Этот автор был настолько убежден в способности холе­ры только к летнему распространению, что отрицал спра­ведливые указания Гризингера о возможности зимних эпидемий холеры в Петербурге и ряде городов Западной Европы, считая эти высказывания ошибочными. Разу­меется, в ту эпоху отличить природу повсеместно и зако­номерно возникавших летних эпидемий холеры, обуслов­ливаемых сезонной деятельностью мух, от сравнительно редко наблюдавшихся затяжных водных эпидемий в го­родах с неблагоустроенной системой водоснабжения бы­ло нелегко. Но именно этот последний тип холерных эпи­демий и обеспечивал перезимовывание холеры в отдель­ных пунктах умеренного пояса земного шара, поддержи­вая цепь холерных заражений от одного мушиного сезо­на до другого. Не будучи в состоянии вскрыть реальную причину летней сезонности холеры, Архангельский очень близко подходит к истине, что видно из следующих его высказываний: «В холодное время года, когда население ведет комнатную жизнь и когда для заразы, вследствие недостатка в вентиляции, является возможность наи­большей концентрации в жилищах, заразимость оспы высока, заразимость же холеры понижается до миниму­ма; от 10 холерных больных едва заражаются 4, тогда как в июне заражаются в России 130, а в Пруссии в мае—148» *. Для характеристики правильных положе­ний автора приведем еще одно его высказывание: «Во 1
всяком случае тот факт, что холерный агент, несмотря на неоднократное свое распространение по земному ша­ру, до сих пор остается экзотическим для всех стран за исключением одной Индии, указывает на безусловную необходимость для его постоянного существования ка­ких-то особых факторов, не всегда встречающихся по­всюду» '. И, конечно, только общий уровень знаний той эпохи не позволил Архангельскому назвать этот «особый фактор» соответствующим ему именем.
В пользу главенствующей роли мух в этом процессе говорят и следующие факты, собранные многими авто­рами. В процессе ожесточенной борьбы между контагио- нистами и локалистами последние собрали много наблю­дений, свидетельствующих о так называемой «неперенос- чивости» холеры, т. е. о том, что заражение холерой от человека к человеку происходит очень редко. Об этом говорит и Архангельский (см. выше), об этом убедитель­но говорит Петтенкофер, аргументируя своим знамени­тым примером о распространении холеры среди заклю­ченных в одиночной тюрьме в Эбрахе, совершенно разоб­щенных между собой. На это же указывает Симон, говоря: «К счастью для человека холера так мало зара­зительна в том смысле, как обыкновенно называют заразительной оспу или скарлатину». Соответственно и статистические данное показывают, например, что забо­леваемость холерой медицинских работников не выше заболеваемости других групп населения. Только в свеге мушиной теории летних эпидемий холеры все указанные противоречия и недоумения находят исчерпывающее разъяснение. И только вульгаризацией, постигшей в по­следующие десятилетия в основе правильную прогрес­сивную контагионистскую теорию, можно объяснить то, что эта простая истина до сих пор не заняла в науке подобающего ей места.
Нам кажется тут вполне уместным отметить некото­рые эпидемиологические особенности других кишечных инфекций, а именно, брюшного тифа и дизентерии, кото­рые, имея тот же механизм заражения, что и холера, от­личаются однако от холеры постоянством их существо­вания в странах умеренного климата. Прежде всего сле- [44] дует сказать, что и при них имеется ясно выраженная сезонность, т. е. в период активности мух кривая заболе­ваемости этими инфекциями резко возрастает, причем высота этого подъема прямо пропорциональна количе­ственному показателю деятельности мух (численность, длительность сезона их активности и т. .п.). В этом отно­шении у них с холерой имеется полное сходство. Но в отличие от холеры обе упомянутые инфекции представ­лены среди населения постоянными источниками инфек­ции в виде хронических заразоносителей при брюшном тифе и «хронических» больных при дизентерии. Эти ис­точники инфекции поддерживают в течение зимнего се­зона вяло текущий эпидемический процесс, осуществляе­мый мало активными факторами бытовой передачи заразы. Но если бы даже в этот сезон года их сущест­вование вовсе не сопровождалось известным числом новых заражений, то их основная роль в эпидемиологии соответствующих инфекционных болезней все же прояв­лялась в том, что они обеспечивали бы сохранение источ­ника инфекции от одного мушиного сезона до другого. Именно отсутствие хронической формы холерной ин­фекции лишает ее способности закрепиться в странах умеренного пояса. И наоборот, в тропической местности, где самый активный фактор передачи возбудителей ки­шечных инфекций действует на протяжении круглого года, такая недолго длящаяся инфекция, как холера, способна существовать эндемически.
Итак, холера, как правило, не будучи способной, в си­лу указанных причин, к перезимовыванию в местностях с умеренным климатом, с наступлением зимы обычно исчезает. Для возобновления ее в следующем году необ­ходим новый завоз источников инфекции. Поэтому чаще всего холера в странах, умеренного климата более одно­го сезона не удерживается, и если она регистрировалась в определенных населенных пунктах на протяжении нес­кольких лет, то в большом проценте случаев каждый год она обязана была своим возникновением завозу новых источников инфекции извне.
В начале нашей работы мы указали годы холерных пандемий в Европе. Вопреки довольно широко распро­страненному представлению, холера в годы пандемий регистрировалась не непрерывно в течение пандемиче­ского периода, а, как правило, давала в каждом населец- ном пункте эпидемический подъем'на протяжении одного года, двух лет.
Л. В. Громашевский указывает, что «многие из пан­демий, по существу, надо было бы представить в виде отдельных эпидемических волн, объединение которых в единые периоды носит выраженный формально-статисти­ческий характер». Таким образом, все пандемии пред­ставляют собой, по существу, бесчисленное множество крупных и мелких эпидемий и очагов холеры, возникав­ших в результате заноса инфекции в различные мест</sup>