В качественном отношении процессы загрязнения почвы аналогичны процессам загряз­нения воды. И воду, и почву загрязняют заразные выделения человеческого и животного организма и зараженные животные продукты. Сходны и те про­цессы самоочищения, которые протекают в воде и в почве, и их последствия (длительность сохранения возбудителей); сходны и результа­ты экспериментов, и те важнейшие факторы, которые обусловливают это самоочищение (отсутствие оптимальной температуры и подходящих пита­тельных веществ, бактерицидное действие света, конкуренция сапрофи- тических антагонистов).
Но между этими средами внешнего мира существуют и значительные различия. С одной стороны, почва загрязняется значительно интенсивнее и разнообразнее, чем вода, поскольку большая часть жизненных процес­сов животного мира совершается на земле (почве). Но, с другой стороны, есть момент, который значительно ослабляет эпидемиологическую роль почвы по сравнению с водой. Это формы человеческого общения с почвой и водой.
На первое место должно быть поставлено фекальное загрязнение почвы. Однако этот вид заражения почвы имеет практическое значение во много раз меньшее, чем фекальное загрязнение воды. Последняя, будучи заражена, сама по себе при употреблении ее для питьевых целей дает массовые зара­жения; почва же играет роль промежуточного передатчика в более сложной цепи. Содержащиеся в почве бактериальные возбудители кишечных инфек­ций достигают необходимой им локализации (кишечник) либо при посред­стве воды (смывание поверхностных загрязнений почвы ливневыми водами и пр.), либо с овощами, употребляемыми в пищу в сыром виде. Но это
настолько удлиняет процесс, что опасность в большинстве случаев почти сводится к нулю. Практически надо считаться собственно с одним случаем: непосредственная поливка фекальными сточными водами или удобрение фекалиями (так называемая подкормка) вегетирующих (растущих) овощей, употребляемых в пищу в сыром виде (огурцы, помидоры, салат и т. п.). Поэтому такие приемы не должны применяться. Поля орошения надо использовать только под такие культуры, возможность употребления кото­рых в сыром виде людьми абсолютно исключена, а подкормку вегетирую­щих овощей, идущих непосредственно в пищу, можно производить лишь минеральными удобрениями.
Но почва играет специфическую роль передатчика заразного начала при некоторых видах глист (анкилостомиды, аскариды, власоглав).
Яйца этих глист по выделе­нии из кишечника их носите­ля не способны вызывать за­ражение и должны созреть в почве до состояния инваазивности, на что требует­ся срок от 2—3 недель до 2— 3 месяцев. Учитывая это свой­ство указанных видов глист, гельминтологи присвоили им наименование «геогельмин­тов». При этом яйца анкилостомид во внешней среде (влажной почве) дозревают до стадии свободно живущей ли­чинки, способной к активному проникновению в организм через неповрежденную кожу (рис. 48), например, при ходь­бе босыми ногами по заражен­ной земле. Все созревшие для заражения формы (яйца, личинки) обладают в условиях внешней среды чрезвычайно высокой устойчивостью, значительно превосходящей устойчивость патогенных бактерий кишечной группы, сохра­няясь жизнеспособными в почве в течение многих месяцев. Использование человеческих фекалий при весенней обработке почвы огородов под овощи, потребляемые в сыром виде, также противопоказано, так как инвазивные яйца аскариды и власоглава сохраняют в почве жизнеспособность не толь­ко до времени созревания и уборки урожая, но и на протяжении следующего года. Максимальная продолжительность выживания требует еще допол­нительного уточнения.
Кроме почвы огородов, в местностях с достаточно теплым климатом роль фактора распространения анкилостомоза может играть также почва глубоких шахт, имеющих постоянную температуру не ниже 18—20°.
Почве в качестве пылевого фактора распространения инфекции при­писывается некоторая роль при туберкулезе. Конечно, заразными могут быть пылинки, которые образовались из высохшей, растертой и распылен­ной мокроты, а не из самой почвы.
Существует тенденция объяснять некоторые факты, касающиеся полио­миелита, ящура, оспы, пситтакоза, туляремии и т. п., возможным распро­странением их возбудителей с пылью. Этот вопрос требует еще изучения. Но следует помнить, что пылевой способ передачи ни в коем случае не может относиться к возбудителям, заведомо не выживающим при высушивании. Несмотря на это, такое объяснение дал Допте случаю одновременного забо­
левания брюшным тифом свыше 100 военнослужащих одной кавалерийской части во Франции после многодневных маневров, которые проводились в жаркую погоду на территории полей орошения, хотя гораздо более веро­ятно, что в этом случае заражение произошло в результате питья воды с этих полей. Неспособность туляремийного микроба сохранять жизне­деятельность в субстрате, высушенном до пылевого состояния, установ­лена экспериментальными работами П. В. Сомова и Л. М. Хатеневера. Тем в большей степени того же результата можно ожидать и применительно к остальным названным инфекциям.
Весьма существенна роль почвы в сохранении споровых форм возбудителей столбняка и газовой гангрены. Однако эти микробы попада­ют в почву в результате особого круговорота, описанного в главе об источ­нике инфекции; как там было указано, микробы столбняка и газовой ган­грены являются обычно кишечными сапрофитами. Внесение в почву в ка­честве удобрительного материала навоза, т. е. кала травоядных животных, сопровождается накоплением в ней спор упомянутых возбудителей; поэто­му загрязнение ран землей, наблюдающееся особенно часто при массовом военном травматизме, а также при травмах во время сельскохозяйственных работ, уличных катастроф и т. п., нередко становится опасным вследствие возможного развития столбняка и газовой гангрены.
Особый интерес представляет заражение почвы сибиреязвенными мик­робами, что для людей большой прямой угрозы не представляет. Если при этом наблюдаются единичные случаи заражения, то они обычно ограничива­ются кожной формой сибирской язвы на ногах у лиц, ходящих босиком. Но, как известно, такое состояние зараженности почвы полей, лугов и выпа­сов представляет огромную опасность для травоядных животных, зараже­ние которых при этом кишечной формой сибирской язвы наступает очень легко. Такие «проклятые поля» известны во многих странах и могут оста­ваться зараженными в течение ряда десятилетий.
Современные наши представления о роли почвы как фактора переда­чи и распространения заразного начала очень мало похожи на взгляды, кото­рые господствовали в эпидемиологии в середине прошлого века, а отчасти поддерживались и в несколько более позднюю эпоху. Из старого учения о «миазме» как причине эпидемий, частично переработанного под влиянием развития микробиологии во второй половине прошлого века, получилась так называемая почвенная, или локалистская, теория Пет- тенкофера. Она пыталась объяснить многие эпидемиологические процессы состоянием почвы (уровень почвенных вод и пр.). Надо сказать, что при всей своей ошибочности эта теория в свое время принесла значитель­ную пользу делу благоустройства европейских городов (канализация, мелиорация и охрана почвы от загрязнения).
Загрязнение почвы органическими веществами, о т б р о­с а м и и т. д. все же играет большую эпидемиологическую роль потому, что загрязненная почва служит местом жизни и размножения на ней пара­зитов, в том числе таких опасных, как крысы и мухи. Многие исследователи этого вопроса правильно связывают громадные эпидемии . чумы в прошлые столетия с санитарным состоянием европейских городов того времени, что создавало все условия для массового развития грызу­нов— носителей чумной инфекции. Основное эпидемиологическое зна­чение загрязнения почвы заключается в том, что оно создает благоприятные условия для массового развития мух —переносчиков кишечных инфекций.
Почва, наконец, является местом захоронения трупов людей и животных, в том числе и заразных. Эпидемиологическая опасность человеческих трупов связана прежде всего со способом обращения с ними окружающих, так как труп в отличие от живого человека является лишь
пассивным хранителем заразы в течение некоторого времени. Все нестойкие возбудители, быстро гибнущие во внешней среде, так же быстро погибают и в трупе. Если труп вскрывается — как это обычно бывает —через сут­ки после смерти, то он уже не может быть источником заражения кровя­ными инфекциями, венерическими болезнями и большинством инфекций дыхательных путей. Сыпнотифозный труп, покрытый вшами, опасен для окружающих в течение ближайших нескольких суток, так как вши, зара­зившиеся еще при жизни больного, расползаются в поисках пищи и, попа­дая на здоровых людей, могут передать им заразу.
Несомненную опасность заражения от трупа представляют различные процедуры бытового (и религиозного) ритуала (обмывание, переодевание,

Рис. 49. Сожжение чумных трупов в Харбине в 1910 г. в кирпичных печах.

обряд прощания и т. п.). Поэтому совершенно недопустима существующая иногда в практике заразных больниц выдача инфекционных трупов род­ственникам на дом.
После того как труп уложен в гроб, опасность заражения от него сокра­щается, а если гроб заколочен, то практически вполне устраняется. Пра­вильно проведенное погребение трупа быстро обезвреживает его. При этом, однако, надо считаться с некоторыми деталями. Погребение заморожен­ных трупов или захоронение их в промерзлую землю создает для пато­генных микробов условия консервации. При таких условиях Д. К. Забо­лотному весной 1911 г. в Харбине удалось обнаружить чумных микробов в трупах людей, захороненных осенью в слой вечной мерзлоты. В то же время в условиях активной деятельности сапрофитов патогенные бактерии (чумные, вегетативные формы сибиреязвенных возбудителей, брюшнотифоз­ные и пр.) не выживают в трупе, как правило, долее 10—15 дней. Естественно протекающие в трупах процессы делают кладбища с эпидемиологической точки зрения безопасными. Применявшаяся прежде насыпка на места погре­бения чумных трупов целых искусственных гор (например, «Чумная гора» в Одессе на месте чумного кладбища 1837 г.) должна быть признана ничем не оправдываемым и непроизводительным расходом. Ввиду, однако, осо­бой опасности для людей чумной инфекции и возможного проникновения к трупам грызунов (крыс, мышей), восприимчивых к чуме, лучше всего чумные трупы сжигать (рис. 49).
О трупах животных можно сказать, mutatis mutandis, то же, что и о человеческих. Немедленно закопанный на глубину не менее 2 м труп живот­ного, павшего от заразной болезни, не представляет опасности и быстро обезвреживается. Важно не допустить таких манипуляций, как снятие шкуры с заразного трупа, предупредить возможность растаскивания его собаками и пр. Особенно это необходимо при сибирской язве. Дело в том, что стойкостью обладают только споры, образующиеся в присутствии сво­бодного кислорода, а эта возможность исключается, если труп закопан в землю без повреждения наружных покровов.