Русское слово «родительство» соответствует английским терминам «parenthood» и «parenting» (применительно к «отцовству» употребляются термины «fatherhood» и «fathering», а к «материнству» - «motherhood» и «mothering»). Причем слово «parenthood» обозначает социальный институт, то, как его представляет себе общество, а слово «parenting» - родительство как деятельность, то есть соответствующие практики и стили поведения. Эти два явления исследуются при помощи разных источников и методов. В первом случае производится реконструкция и анализ социокультурных норм, чего общество ожидает от отца и матери вообще. Во втором случае это описание и анализ того, что фактически делают и чувствуют конкретные отцы и матери, какова психология родителей. То и другое может рассматриваться на разных уровнях и в разных контекстах (Кон, 2005).
Кроме того, родительство есть социально-психологический феномен, представляющий собой эмоционально и оценочно окрашенную совокупность знаний и убеждений относительно себя как родителя, что реализуется в поведении. Родительство выше индивида, оно включает обоих супругов (партнеров), решивших дать начало новой жизни, и, конечно, самого ребенка (Овчарова, 2003). Существует два подхода к изучению феномена родительства в зависимости от того, что берется в качестве отправной точки изучения - ребенок или родители: первый, наиболее распространенный, рассматривает родительство в связи с развитием ребенка (Абрамова, 1998; Кон, 1988). В настоящем справочнике мы придерживались второго подхода, рассматривая феномен родительства через призму личности, в данном случае - всего комплекса гендерных характеристик (стереотипов, установок, ролей) женщины и мужчины. Как уже говорилось, гендерная роль, в том числе роль родителя, - это всегда взаимосвязь внешней схемы поведения и внутренних, неявных мотивов, детерминирующих данное поведение.
Сравнительно-исторические исследования по истории детства (Ариес, 1999; Мозде, 2000) показывают, что родительская любовь - продукт длительного и весьма противоречивого исторического развития. Так, выделяют три способа реакций родителей, когда они остаются один на один с ребенком. Взрослый может:

• использовать ребенка как сосуд для проекции содержания своего собственного бессознательного;
• использовать ребенка как заместителя фигуры взрослого, значимого для него в его собственном детстве;
• сопереживать потребностям ребенка и действовать, чтобы удовлетворить их.

Исследования этнографов и культурологов (классической считается работа Маргарет
Мид «Культура и мир детства», 1988) говорят также о том, что особенности функции отца и матери (родительства) отражают лишь нормативные представления и образ жизни общества.
Понятие как материнской, так и отцовской роли зависит от самых разных факторов, а биологический фактор не является в данном случае решающим. Различия анатомии мужчины и женщины определяют способность женщины к репродукции. В мужском жизненном цикле нет аналога такому событию, как роды. Женщина-мать значительно теснее отца связана с ребенком, который развивается в организме матери, которого она вскармливает в первый год жизни. Именно поэтому социологи и психологи склонны подчеркивать биологические детерминанты материнской роли. Однако результаты психологических, философских, культурологических исследований позволяют сделать вывод
о              том, что институт родительства - это в большой мере продукт социального конструирования или традиций того или иного общества или социальной группы, а не только следствие биологической предопределенности. Развивая далее этот подход, исследователи ставят перед собой задачу анализа механизмов, причин, определяющих такое структурирование ситуации.
Для западных исследователей внимание к проблеме материнства связано с интересом к психоаналитическим интерпретациям детства и детских переживаний. Особенно интенсивно феномен материнства стали исследовать в послевоенное время: роды, кормление ребенка, психика менструирующих женщин становятся объектом пристального внимания. Ряд ученых (Эриксон, 1996а, б; Хорни, 1995, 1997; Пайнз, 1997) показали значимость рождения ребенка как кризисного, переломного момента в становлении женской идентичности. Желание иметь ребенка, специфика психологического протекания беременности, особенности общения с ребенком - все это исследовалось в связи со спецификой переживания отношений женщины со значимым взрослым. Кроме того, была показана значимость взрослого (в большей степени матери, так как она теснее связана с ребенком в первые годы жизни) на ранних этапах становления ребенка для его интеллектуального и личностного развития.
Начиная с 1980-х гг. женщины-исследователи, придерживающиеся феминистских взглядов, стремились показать, что именно женская способность к деторождению и явилась основой социальной и культурной дискриминации женщин. Безусловно, на взгляды относительно материнства повлияли теории К. Мангейма, П. Бергера и Т. Лукмана. Два наиболее известных произведения, написанных с позиций социального конструктивизма, -
А.              Рич «Рожденная женщиной» и Н. Чодоров «Воспроизведение материнства» - подтверждают положение о том, что характер материнства во все времена конструировали общественные ожидания (Пушкарева, 1990).
Еще один источник, повлиявший на перемену отношения к проблеме материнства, - это работы философов-постмодернистов (в особенности французских постмодернистов и постструктуралистов Ж. Деррида, Ж.Ф. Лиотара, Ж. Делеза). Влияние их идей на исследования материнства в философских и психологических концепциях прослеживается в различных аспектах. Но, видимо, главным тут можно считать лингвистический переворот, то есть особое внимание к языку, к слову, к анализу содержания понятий и категорий. В рамках лингвистического переворота возникла и дефиниция «практики речевого поведения» - дискурса. Исследователи материнства 1990-х гг. (Ю. Кристева, Л. Иригаре, Дж. Батлер и др.) немедленно заговорили о различии дискурсивных ролей материнства доиндустриальной, индустриальной и постиндустриальной эпох, об особенностях так называемого женского письма.
В западной традиции за последние десятилетия наблюдается тенденция рассматривать материнство как социальное явление, некий социальный конструкт, который формируется под влиянием общества и различных социальных институтов. Идея о том, что «фемининность» и «маскулинность» - это символические конструкции, не связанные с биологией, что и обусловливает множественность, противоречивость проявлений мужчин и женщин, - относится к важнейшим принципам западных подходов.
Таким образом, материнство и отцовство - сложные феномены, имеющие физиологические механизмы, эволюционную историю, культурные и индивидуальные особенности. Индивидуальный онтогенез материнства (как и отцовства) имеет несколько этапов, в процессе которых происходит естественная адаптация женщины (мужчины) к родительской роли. Многие исследователи подчеркивают, что установки, ожидания и другие компоненты родительской роли (не говоря уже о глубинных личностных структурах, связанных с ролью родителя, таких, например, как потребность в детях) формируются задолго до рождения первого ребенка (Крюкова и др., 2005).
Г.Г. Филиппова (2002) рассматривает материнство как потребностно-мотивационную сферу личности женщины и выделяет шесть этапов ее становления в индивидуальном онтогенезе:

• этап взаимодействия с собственной матерью;
• этап игровой деятельности;
• этап няньчания;
• этап дифференциации мотивационных основ материнской и половой сфер;
• этап взаимодействия с ребенком до выхода его из младенчества;
• завершающий этап развития материнской сферы.

Можно говорить о формировании такого психологического свойства личности, как готовность к материнству, на протяжении первых четырех этапов. Структурно такая готовность включает ценностно-смысловой, когнитивный, эмоциональный и конативный (или поведенческий) аспекты. При этом одна часть компонентов материнской роли женщиной осознается, а другая нет. И только с наступлением беременности появляется соответствующее ролевое поведение, и все компоненты материнства (родительские установки, социальные ожидания, представления о себе в роли матери и о своем ребенке и другие) конкретизируются и уточняются во взаимодействии с собственным ребенком. Именно этот этап можно назвать собственно этапом принятия роли матери. На данном этапе онтогенетического развития материнской сферы женщины оформляется структура социальной роли, все ее компоненты приходят в согласование, образуя сложную интрапсихическую систему установок, ценностей, ожиданий, реализующихся впоследствии в индивидуальном стиле родительства. Кроме того, этот этап сопровождается обострением внутренних конфликтов.
Таким образом, этап принятия роли матери можно определить как особый период в онтогенезе материнской сферы личности женщины, который характеризует ряд особенностей:

1. появление соответствующего ролевого поведения;
2. согласование родительских установок женщины, ее представлений о себе как матери, социальных ожиданий окружающих;
3. перестройка ролевого веера личности;
4. появление или актуализация потребности в материнстве, перестройка личностных смыслов.

Кроме психологии материнства и детства, проблемы психологической адаптации и компенсации при беременности и родах изучает перинатальная психология. Существуют разные представления о длительности перинатального периода в перинатальной психологии и психотерапии, с одной стороны, и в акушерстве и неонатологии - с другой. Акушеры и неонатологи традиционно определяют продолжительность перинатального периода с 28-й недели внутриутробной жизни человека по 7-е сутки жизни после рождения (Добряков, 2002). С точки зрения перинатальных психотерапевтов и психологов перинатальный период включает в себя весь пренатальный период, сами роды и первые месяцы после рождения. Таким образом, это представление более соответствует этимологическому значению понятия
(греч.рот              вокруг; лат. natus - рождение) и рассматривает рождение ребенка не как
изолированное событие, но как длительный процесс (Крайг, 2003).
Переход к родительству и этап принятия роли матери являются важными жизненными событиями и сопряжены как с ролевым напряжением, так и с повседневными жизненными трудностями. Для матери беременность и рождение ребенка - это своеобразный кризис в развитии ее субъективности. Если исключить возрастную составляющую, его можно соотнести с «кризисами рождения», идею которых разрабатывает В.И. Слободчиков. «Кризис рождения» как вхождение личности в новую общность сопровождается сдвигом, качественным преобразованием в системе отношений с миром, с людьми и собой - в системе, внутри которой протекал предыдущий этап развития. Это всегда кризис самости в ее конкретной, деятельно освоенной определенности и ожидание, поиск новых форм событийности (Слободчиков, Исаев, 2000). Этап принятия роли матери в данном контексте является нормативным кризисом субъективности женщины.
Классическая западная теория кризисов трактует кризис как событие, выходящее за
рамки обычного порядка вещей. Кризис падает тяжелой нагрузкой на личностные ресурсы, требует внимания или немедленного действия, ограничивает возможности управления и контроля. Вместе с тем кризис - это поворотный пункт, который таит в себе как опасности, так и возможности. У человека, который не разрешает кризис, увеличивается опасность развития невротического синдрома; успешное разрешение кризиса, наоборот, несет в себе возможность научения и развития личности через приобретение жизненного опыта (Ахмеров, 1994). Объективно степень тяжести кризиса перехода к родительству и принятия материнской роли может значительно расходиться с субъективной оценкой серьезности этого события у разных людей.
Родительство требует существенных перемен и ограничений в личной жизни. Эти перемены обычно классифицируют в соответствии с тем, как они влияют на конкретные сферы личной и семейной жизни. Переход к родительству сопровождают следующие события:

1. Изменение идентичности и внутренней жизни. Сюда относится изменения чувства Я родителей и их представлений о семейной жизни.
2. Перераспределение ролей, перемены в супружеских отношениях. Когда оба супруга измучены недосыпанием и невозможностью быть вместе, в их жизни происходят перемены, связанные с неизбежным разделением труда.
3. Перемены в ролях и отношениях со старшим поколением. Переход к родительству затрагивает как родителей, так и бабушек с дедушками. При этом психологическое отделение от собственной матери - одна из важнейших задач женщины в период вынашивания ребенка.
4. Изменение ролей и отношений вне семьи. Внешние изменения касаются главным образом матери, так как ей приходится хотя бы на время оставить работу, чтобы посвятить себя заботам о ребенке.
5. Новые родительские роли и отношения. Супруги должны принять на себя новые обязанности, связанные с воспитанием ребенка.

В период принятия роли матери у женщины возникают внутренние и внешние ролевые конфликты.
Внутриролевой конфликт - это расхождение между ролью и личностью, между требованиями роли и системой внутренних ценностей. Такой конфликт характерен для девиантного материнства, когда исполнение роли матери наталкивается на нежелание воспитывать, кормить ребенка, ухаживать за ним и заботиться о его здоровье.
Межролевой конфликт - это противоречие между двумя и более ролями одной личности. Он возникает, когда женщина не может расставить приоритеты в жизни, выбрать между карьерой или ролью жены и материнской ролью. В психологии этот тип конфликта часто называют «работа-семья».
Внутриличностный ролевой конфликт заключается в противоречии между пониманием роли женщиной и ожиданиями других. Иногда супруг, ее собственная мать, друзья буквально «засыпают» женщину советами о том, какой матерью она должна быть. И далеко не всегда эти советы соответствуют ее собственным представлениям о хорошей матери. Ситуация усугубляется и становится конфликтной, если эти ожидания противоречат друг другу.
Межличностный ролевой конфликт - это разногласие между людьми, играющими разные роли, в ситуации ролевого взаимодействия. Супруги часто не удовлетворены вкладом партнера в воспитание ребенка, или же их родительские установки не совпадают, противоречат одна другой, что приводит к межличностному ролевому конфликту (Келлерман, 1998).
Интрапсихические трудности родительства могут быть связаны с недоработанными конфликтами в собственной семье. Д.Л. Фрамо отмечал, что трудности, с которыми в данное время сталкивается женщина (мужчина) в браке, родительстве, а также трудности интрапсихического характера следует рассматривать как компенсаторные усилия, направленные на то, чтобы проконтролировать, исправить и пережить старые конфликтные отношения, существовавшие в ее (его) родительской семье. Отношения женщины с собственной матерью имеют определенную динамику. Эмоциональная сепарация должна закончиться к началу материнства, иначе внутренняя непроработанность роли дочери не позволит женщине благополучно принять роль матери (Брутман, Родионова, 1997).
Для многих женщин беременность и рождение детей становятся колоссальным шагом в сторону зрелости и повышения самооценки; однако не все становятся на путь здорового роста в этой сфере, иногда наблюдается патологическое развитие, кончающееся потенциально вредными и обремененными чувством вины отношениями мать-дитя (Пайнз,

1997. . Ситуацию беременности у очень молодых женщин и особенности раннего периода отношений мать-дитя исследовали многие психоаналитики: Бибринг и соавт. (Bibring et al., 1961), Бенедек (Benedek, 1959), Дейч (Deutch, 1944), Каплан (Caplan, 1959) и др. соавт.

Первая беременность женщины - это опыт переживания глубокой биологической идентификации со своей матерью, что может реактивировать сильнейшие амбивалентные чувства. Для молодой женщины, чья мать была «достаточно хорошей», временная регрессия к первичной идентификации с щедрой, дающей жизнь матерью и с младенческим собственным Я - нормальная фаза развития, на которой достигаются зрелая интеграция, повышение самооценки и духовный рост.
Но для других женщин, чьи амбивалентные чувства к матери не получили разрешения, а по отношению к собственному Я, к своему сексуальному партнеру или важнейшим фигурам прошлого доминируют негативные чувства, неизбежная регрессия беременности облегчает выход на поверхность ранее неразрешенных конфликтов, против которых до сей поры существовала защита. Беременная женщина часто проецирует на плод амбивалентные или негативные стороны собственного Я и свои внутрипсихические объекты, словно плод является их продолжением. Отсюда следует, что особое эмоциональное состояние при беременности, в котором молодая женщина может идентифицировать себя со своей матерью (и, следовательно, с желанием стать матерью младенцу), входит в конфликт с ее идентификацией с плодом, что, естественно, усиливает универсальное инфантильное желание снова стать объектом материнской заботы. Следует принять в расчет и возвращение в сознание беременной ранее вытесненных фантазий (Pines, 1972), так как женщине предстоит интегрировать их с реальностью ребенка, как только он появится на свет. Ибо новые объектные отношения, которые начнут развиваться только с рождением ребенка, зависят не только от самого ребенка, его пола, внешности и поведения (что, конечно, влияет на мнение матери о собственном Я и о своем умении заботиться о ребенке), но и от конкретных переживаний матери во время беременности и родов: «ребенок вне меня и есть тот плод, который когда-то был столь сокровенной частью моего тела».
С одной стороны, беременность - самостоятельный процесс, с другой - это подготовка к материнству. С точки зрения психологии этот период имеет свои задачи и этапы, и развитие тут не всегда проходит адекватно, что может формировать будущие зоны конфликтных отношений в семье. Матерью не становятся в один момент - в миг рождения младенца, эта ролевая идентичность формируется в результате определенной эмоциональной работы в процессе всей беременности.
Cуществуют различные периодизации беременности.
Например, девять месяцев нормальной беременности можно разделить на три этапа (Caplan, 1959).
Первый этап - от зачатия до шевеления плода - длится приблизительно четыре с половиной месяца. Физиологически этот этап отличается высоким уровнем прогестерона, что ведет к физическому недомоганию и изменениям в телесном Эго беременной, таким как увеличение молочных желез, тем самым пробуждая у женщины фантазии и ощущения, порожденные в свое время подростковыми телесными изменениями. Тут характерны быстрые колебания настроения и воскрешение прежних тревог. У некоторых женщин с самого начала этого этапа возрастает пассивность и появляется ощущение высшей удовлетворенности и наслаждения: либидинозное заполнение собственного Я увеличивается за счет либидо, отобранного у внешнего мира. У других в это время наступает легкая депрессия и усиливается физическая активность - в связи с особыми женскими проблемами или потому, что беременная пытается отрицать новое ощущение собственной пассивности. Психологическая задача этого этапа - достижение эмоционального слияния с плодом.
Некоторым женщинам, по-мужски активным в работе, трудно принять усиление зависимости от мужа, неизбежное при беременности и вскармливании. Если при этом они не удовлетворены своими карьерными достижениями или не могут следовать собственным интересам, они иногда чувствуют зависть к мужу из-за того, что он может свободно заниматься своими делами или интеллектуальной деятельностью. Другим бывает трудно принять свое тело, изменяющееся по мере увеличения срока беременности. Женщины, которые ощущали неприязнь к своей подростковой полноте и ее стыдились, испытывают особые трудности адаптации к тому, что их «разнесло».
Для некоторых женщин плод является катексисом с момента подтверждения беременности как ребенок, имеющий определенную внешность и даже определенный пол, тогда как для других - плод составляет часть их тела, от которой можно избавиться с той же легкостью, как от аппендикса. Этот фактор имеет диагностическую ценность, когда встает вопрос о прерывании беременности, так как в первом случае при аборте по терапевтическим показаниям есть вероятность возникновения патологической скорби и депрессии.
К концу первого этапа часто наблюдается выраженный регресс к оральной стадии, включая тошноту, рвоту и стремление к специфическим видам пищи. Женщинам часто трудно в это время готовить на семью, и у домашних и мужа появляется отличная возможность поддержать жену и облегчить ей жизнь. В своих фантазиях беременные часто идентифицируются с плодом.
Второй этап беременности с самого начала заставляет взглянуть в глаза реальности, так как ребенок начинает шевелиться, тем самым вынуждая признать, что его, хотя и скрытого в теле матери, следует признать отдельным человеческим существом со своей собственной жизнью, которой мать управлять не может. Многие женщины пережили момент невыразимого вневременного погружения в свой внутренний мир, когда их дитя впервые зашевелилось; и, однако, даже самой желанной беременности сопутствует тревога. Когда до сознания матери доходит, что в конце концов ребенок станет частью внешнего мира, в ней просыпается страх перед отделением от объекта и страх кастрации. Такое впечатление, что брыкающийся малыш прибавляет Эго защищенности, так что ранее вытесненные первичные фантазии могут легко всплыть в сознании. Сексуальные теории детства сочетаются с сознательными и бессознательными фантазиями, в которых, например, плод представлен как прожорливое деструктивное создание внутри материнского тела. Позднее оживают анальные детские сексуальные теории, в которых плод - нечто гадкое и грязное, что матери необходимо изгнать из тела. Некоторых женщин беспокоит любое незначительное изменение самочувствия.
Психологически с этого момента начинается постепенная дифференциация плода от матери. В аналитической ситуации иногда этому соответствует подавление и отрицание любого негативного материала, относящегося к беременности, как будто это может повредить ребенку.
Женщина в этот период находится во власти иррациональных представлений о том, что полезно и вредно, не слишком прислушивается к рекомендациям врачей и может совершать нелогичные поступки. Так, образованная и разумная женщина предпринимает неудобное и далекое путешествие. Или беременная часто и подолгу принимает ванны, считая, что это полезно ребенку.
Ближе к родам для матери нормально представлять плод в виде новорожденного, а когда срок разрешения становится еще ближе, она может воображать его неким идеальным малышом или ребенком постарше, часто тем самым идеальным существом, которым она хотела быть сама (Deutch, 1944).
На этом этапе часто происходит вступление в «тайное общество женщин» с его ритуалами и старыми сказками, при этом мужчины иногда видятся непрошенными гостями, способными повредить ребенку. Многие женщины воздерживаются от полового акта на этом этапе, хотя и остаются либидинозно активными, старые фантазии о том, что секс нанесет ущерб их телу, как будто оживают, вместе с представлением о том, что сексуальная активность потенциально навредит и ребенку так же, как вредила в фантазии его матери.
Фантазии о том, что плод - потенциально опасное, прожорливое создание, приходят в голову даже самым рассудочным матерям. Возможны и фобические страхи: например, что от клубники, съеденной матерью, у ребенка будут родимые пятна. Определенные виды пищи кажутся полезными для ребенка, а другие - вредными, без всяких разумных доказательств, даже вопреки медицинским свидетельствам о противоположном. Доводы рассудка тут бесполезны, даже самые интеллектуальные женщины в это время вновь по-детски верят в волшебство. Одна очень образованная, но недалекая женщина регулярно во время беременности ходила в музей созерцать прекрасные картины, чтобы родить красивого ребенка. Ее сознательная фантазия состояла в том, что, поступая так, а также думая только о прекрасном, она сделает ребенка совершенным.
Испытывая атаки старых фантазий и неразрешенных конфликтов прошлого, Эго нуждается в дополнительной поддержке окружающих, особенно Эго беременной впервые, для которой эти переживания новы и непривычны. В этом случае роль реальной матери женщины очень важна, а ее поддержка - бесценна. Если реальной матери нет, поддерживающую материнскую роль может взять на себя муж, в дополнение к роли отца-защитника. Неоценимую помощь тут могут оказать прочие члены семьи и друзья. Какой бы ни была ситуация внешней поддержки, в ней тем не менее присутствует особая психическая реальность, основа которой - первичные, младенческие отношения будущей матери с собственной матерью. Эти отношения могли быть конфликтными, что предопределяет конфликтность будущего материнства. Таким образом, материнство - это опыт трех поколений. Вопрос состоит в том, будет ли беременная женщина во внутрипсихическом плане идентифицироваться со своей интроецированной матерью или же будет соперничать с ней и достигнет успеха в своем желании быть лучшей матерью для своего ребенка, чем была (по ее ощущениям) ее мать для нее самой.
Третий и последний этап беременности отличают телесный дискомфорт и усталость по мере приближения родов. Это создает основу для будущей психической сепарации ребенка и матери, кульминационным моментом тут являются роды. На данном этапе преобладают различные фантазии о том, как пройдут роды и каким будет ребенок.
Так как возрастает потребность беременной в материнском внимании, то у нее воскресают и воспоминания о соперничестве с братьями и сестрами. В случае если она является единственной дочерью, соперничество может сместиться на родственников или друзей.
Для этого периода характерны колебания настроений: от радости - потому что ребенок вот-вот станет реальностью - до различных сознательных и бессознательных тревог всех беременных (о возможности смерти от родов, о том, нормален ли ребенок и не повредят ли его во время родов). Как бы сильно ни успокаивал женщину внешний мир, страхи упорны, словно в игру вступило старое чувство вины, которое говорит ей, что ничего хорошего из нее не выйдет. И, однако, одновременно она испытывает нетерпение, стремится завершить свою задачу и родить. На этом этапе превалируют фантазии об изгнании из тела, а некоторые женщины испытывают радостное возбуждение от того, что снова смогут играть активную роль при родах и оставить вынужденно пассивную роль беременной. Самые рационалистичные женщины могут утратить над собой контроль во время родов и упиваться катарсической свободой выражения агрессивных чувств и порывов, находясь как бы в оргастическом состоянии. Однако чувство вины проявляется снова в первом же вопросе, который неизменно задает после родов каждая мать: «Что с ребенком?»
Реальность ребенка входит в сознание матери и внешнего мира только когда
появляется головка, и мать очень подбадривает к продолжению родов ответ внешнего мира (сестер и врачей) на реальность ребенка. Любопытство, касающееся его внешности, помогает преодолеть тревогу, которая в противном случае может вызвать вялость потуг.
После родов наступает период приспособления к ощущению пустоты в том месте, где был ребенок. Матери опять требуется изменить образ тела, чтобы чувствовать себя целой и не пустой внутри, прежде чем произойдет сживание с реальным рождением ребенка и признание его как отдельного человека, и, кроме того, ей одновременно необходимо совместить с этим реальным ребенком того, который был столь сокровенной частью ее тела. Матерей нередко неприятно удивляет, что они не ощущают немедленного прилива всепоглощающей материнской любви к ребенку, которого им показывают. Таким образом, возбуждение и облегчение от родов часто сменяется периодом упадка и депрессии, как это бывает после долгожданного успеха. Однако с помощью и при поддержке мужа и семьи эти трудности можно преодолеть. Фантазии беременности и даже тяготы родов быстро вытесняются и забываются, и, к счастью, отношения мать—дитя могут щедро вознаградить за все и удовлетворить их обоих.
Особое значение психоанализ придает таким понятиям, как «фантазматический» и реальный ребенок. К фантазии относятся определенные, иногда очень четкие, представления женщины о том, какого пола будет ребенок, какова его внешность. Иногда это патологические убеждения о возможном дефекте у ребенка или о неблагополучном исходе беременности. Женщина должна принять того ребенка, который родится в реальности, а не ребенка своего воображения. В сновидениях часто появляется образ младенца, он фиксируется в представлениях будущей матери. В случае сильного расхождения фантазий и реальности возникают осложнения в процессе родов, трудности в постнатальных отношениях, вплоть до непринятия ребенка. Случаи отказов от младенцев в родильных домах, возможно, бессознательно мотивированы именно этим. По этой же причине возникают сложности с уходом и вскармливанием.
Невыполнение специфических задач беременности соответствует трудностям во взаимоотношениях с ребенком на постнатальных стадиях, описанных Маргарет Малер (Mahler et al., 1975). Проблемы первого этапа вызывают трудности на симбиотической стадии развития младенца. Нерешенные психологические задачи второго этапа продлевают симбиоз, что тормозит развитие независимости ребенка, а в дальнейшем приводит к инфантилизации и трудностям вступления в социум. И наконец, невозможность психической сепарации беременной от плода влияет непосредственно на процесс родов: на их длительность, скорость, необходимость медицинского вмешательства.
Психологические изменения во время беременности проявляются в так называемом «синдроме беременности» - это психогенное состояние, ограниченное определенным периодом времени, который начинается не в день зачатия, а при осознании женщиной своего нового положения, и заканчивается не родами, а в момент «пигмалионизации» ребенка. Синдром беременности, как правило, переживается на бессознательном уровне, имеет определенные временные границы и характеризуется следующими симптомами.
На первом этапе женщины чаще всего испытывают аффект при осознании беременности. Чем выше социальный и интеллектуальный уровень женщины, чем более она независима и профессионально успешна, тем больше вопросов о смысле деторождения она поставит перед собой и тем труднее ей будет решиться стать матерью.
Часто женщины первое время «полагаются на волю случая», подсознательно желая, чтобы все разрешилось «само собой» (например, выкидышем или необходимостью искусственного прерывания беременности по медицинским показаниям). Если беременность не была запланирована, в большинстве случаев женщина обращается в консультацию с опозданием, когда беременность уже становится очевидной для нее самой и ей не остается ничего иного, кроме принятия себя в новом качестве. Описанное явление может охарактеризовать как симптом принятия решения. Для данного симптома характерно подсознательное отделение себя от факта собственной беременности; тут существуют два
полюса: «Я и беременность». В этот период ощущения сосредотачиваются на себе (на своем Я), а отнюдь не на материнстве и будущем ребенке.
Следующим этапом развития синдрома беременности является рефлексивное принятие нового собственного образа: «Я в положении» (симптом нового Я), что характеризуется признанием физиологических изменений в своем организме.
Спайлбергер и Джейкобс показали, что реальные биологические и нейроэндокринные изменения, сопровождающие беременность, могут оказывать глубокое психологическое влияние на будущую мать (Spielberger, Jacobs, 1979). Как полагают эти авторы, поскольку такие изменения интенсивны в начале беременности и для адаптации к ним требуется некоторое время, вероятно, что именно этот фактор главным образом определяет эмоциональные переживания женщины в течение первого триместра. Подобные изменения создают особый тип психологического стресса, характеризующегося такими проявлениями, как тошнота, рвота, головокружение, головные боли и нарушения аппетита.
Особого внимания заслуживает симптом эмоциональной лабильности, который в той или иной степени присущ всему периоду беременности. Под этим симптомом подразумевается эмоциональная дезадаптивность, которая проявляется в колебаниях настроения. У некоторых женщин возрастает пассивность и появляется ощущение высшей удовлетворенности и наслаждения. У других в это время наступает легкая депрессия и усиливается физическая активность, возможно, потому, что беременная пытается отрицать новое ощущение собственной пассивности. Колебания настроения могут выражаться во внутреннем напряжении различной степени - от ощущения скуки, медлительности, возрастающего недовольства собой до осознанного чувства угнетенности.
С момента осознания и внутреннего принятия себя беременной у женщины обнаруживается симптом противоречивого отношения к беременности. В.И. Брутман и М.С. Радио нова (1997) считают, что даже самая желанная беременность окрашена противоречивым аффектом, в котором одновременно сосуществуют радость, оптимизм, надежда и настороженное ожидание, страх, печаль. Здесь и опасения, и страхи, связанные с предстоящими родами, иногда доходящие до паники («Вынесу ли я роды?»), и неуверенность в способности родить и стать полноценной матерью, и страх за здоровье и судьбу будущего ребенка, обеспокоенность возможным ухудшением материального положения семьи, ущемлением личной свободы; и, наконец, переживания телесной метаморфозы и сопутствующей сексуальной непривлекательности. По мере осознания беременной своего нового качества высвечиваются лишь отдельные и всякий раз определенные грани этого амбивалентного комплекса.
Далее происходит характерная для беременности психическая перестройка самосознания женщины с постепенным включением туда образа ребенка (симптом принятия новой жизни в себе). Этот этап чаще всего наступает тогда, когда женщина начинает ощущать первые шевеления плода. Ребенок своими движениями как бы заставляет признать себя отдельным человеческим существом со своей собственной жизнью, которой мать управлять не может.
По мере роста плода чувственный компонент этих ощущений становится более ярким, приобретает оттенок предметности. Женщина в этот период обычно начинает интерпретировать поведение будущего младенца: «проснулся», «веселится», «беспокоится» и т. п. Наделенная смыслом беременность воодушевляет будущую мать, создает соответствующий аффективный фон, которым она заражает своего будущего младенца, его присутствие вызывает чувство нежности, окрашивается в теплые эмоциональные тона.
Некоторые женщины настолько погружены в эти переживания, что в их поведении также начинают появляться черты детскости. Они становятся более чуткими и внушаемыми, беспомощными и «размягченными». Как считают исследователи, в этот период беременности обычно возникает внутренний диалог матери с ребенком. Особое эмоциональное состояние способствует формированию образа ребенка, который включается в самосознание женщины. Этот образ наполняется особым чувственно-смысловым
содержанием, которое можно охарактеризовать как «со-единство», «сроднение».
Симптом принятия новой жизни представляет собой вершину синдрома беременности, это своеобразный индикатор восприятия, переработки и оценки женщиной опыта такого психофизиологического состояния. Он характеризуется ростом чувства ответственности з