Термин «theory of mind» (ТоМ) был предложен для обозначения особой способности субъекта понимать состояние других людей, отличное от собст­венного состояния субъекта. Термин заимствован из философии (Fodor, 1978), где предлагался для описания феноменов житейской психологии, того, как в повседневной, обыденной жизни люди понимают друг друга. Перевод данного термина на русский язык возможен как «индивидуальная теория психики» (Величковский, 2006), «модель психического» (Сергиенко, Лебедева, Пруса­кова, 2009), или «внутренняя модель сознания другого» - ВМСД (Лоскутова, 2009). В работах западных авторов термин популярен и число исследований указанного направления велико в когнитивной, клинической, возрастной, со­циальной психологии, других областях науки. Очевидна близость данного концепта к более привычным отечественномупсихологу понятиям рефлексии, эмпатии, самосознания. Выбор термина «theory of mind», на наш взгляд, обу­словлен стремлением западных исследователей отойти от эмпирически слож­ных и трудно верифицируемых концептов (рефлексия, эмпатия), максималь­но упростить, сделать операционально удобными, измеряемыми представ­ления субъекта исследования о другом человеке, содержании его сознания и мотивации.
Способность представлять, оценивать, осмыслять и рассуждать о том, что думают другие люди, есть действительно одно из самых важных приобре­тений эволюции человека, что было обозначено в одной из первых работ по данной проблеме (Premack, Woodruff, 1978); хотя авторы этой часто цитируе­мой работы пытались доказать, что данная способностьприсуща не только че­ловеку, но и приматам. Последнее мнение на сегодняшний день большинство авторитетных ученых не разделяют (Tomasello, 1998; Malle, Moses, Baldwin, 2001), полагая ТоМ сугубо человеческим приобретением. Важно, что наличие у субъекта модели психического является ключевой составляющей социаль­ной компетентности человека, и обязательным условием усвоения им обыч­ной, естественной речи (Baldwin, Tomasello, 1998), условием развития у него рефлексивного мышления (Bogdan, 2000), моральных представлений (Hoffman, 1993), стратегического социального планирования и целенаправ­ленного социального поведения (McCabe, et al., 2000).
Отметим, что в социальной психологии много ранее изучались аспекты, связанные с пониманием других людей, на основе механизма приписывания причинности (каузальная атрибуция). В широко известной концепции лично­стных конструктов Дж.Келли также стоял акцент на видения человека как ав­тора особой, оригинальной или, по крайней мере, индивидуальной картины мира, предопределяющей видение им окружающих людей, оценку их состоя­ния и переживаний. Но если концепции каузальной атрибуции и теория лич­ностных конструктов предполагали рассмотрение другого субъекта как об­ладающего устойчивыми предиспозициями, то есть в терминологии лично­стных черт, концепт ТоМ был призван отразить понимание ситуативного, из­менчивого содержания сознания другого человека, иногда явно не отражен­ного в его поведении. Также в понятие ТоМ заложена идея о том, что субъект - ее обладатель, всегда субъективен, то есть строит свое понимание других исходя из собственных представлений, переживаний, размышлений; и потому построить модель психического других людей можно только с опорой на по­нимание себя, собственных психических «содержаний» (Wellman, 1990). Ав­торы, предлагающие теоретические разработки в области ТоМ, полагают ее частью более общей концептуальной системы, связывающей социальное по­знание и социальное поведение человека в единую линию (D’Andrade, 1987; Malle, Knobe, 1997). Из сказанного понятно, почему к исследуемому концепту проявлен значительный интерес многими специалистами, в первую очередь, в области психологии развития, клинической, социальной, этнической психо­логии, а также психопатологии, социологии, этологии, антропологии и т.д.
Важно подчеркнуть, что ТоМ в том виде, в котором она представлена у психически здоровых людей, является быстро осуществляющейся, преимуще­ственно бессознательной способностью (Malle, 2001), и уже первые клиниче­ские наблюдения показали, что именно такое автоматическое, бессознатель­ное, и как бы не требующее специальных усилий и развернутых аналитиче­ских операций, понимание других людей недоступно для больных ряда кли­нических групп (Leslie, 1992; Baron-Cohen, 1995; Frith, 2000). При этом спо­собность к рассуждениям и оценкам в отношении несоциальных объектов мо­жет и не страдать, как, например, при аутизме (Baron-Cohen, Leslie, Frith, 1985). В то же время, нельзя ТоМ трактовать как полностью изолированный модуль, поскольку он оказался сцепленным со способностями к самоконтролю (Hughes, 1998; Carlson, et al., 1998), к интроспекции (Goldman, 2001), с пра­вильностью построения человеком адресованной другим людям речи (Malle, 2001). Важным является установление того, что ТоМ признается в качестве основного инструмента социального познания (Bogdan, 2000; Malle, et al., 2001; Graesser, et al., 1994; McCabe, Smith, LePore, 2000; др.).
В попытках определения места указанной способности были предложе­ны несколько гипотез. В их числе - идея об отдельной способности (модуле) «theory of mind» (Scholl, Leslie, 1999), за которой мыслился некий процессор выбора релевантной и нерелевантной контексту информации, нужной для вы­движения и проверки человеком правильности своих предположений каса­тельно поведения и состояния других людей. Эта гипотеза - родом из инфор­мационного подхода к пониманию работы головного мозга человека, когда сам мозг представляется аналогичным компьютеру, и включающим ряд сис­тем, обеспечивающих обработку определенного типа информации; называют несколько составляющих, включенных в единую систему, именуемую «меха­низмами модели психического» (theory-of-mind-mechanism). В духе модуляр­ных теорий построена и концепция авторитетного специалиста в области ис­следований раннего детского аутизма - S.Baron-Cohen. Он полагал ключевым условием формирования ТоМособый вид внимания - так называемое «общее» или «совместное» внимание (join attention), которое обеспечивают определен­ные мозговые механизмы. Такое внимание необходимо ребенку, чтобы сле­дить за взглядом, поведением взрослого, чтобы впоследствии сконцентриро­ваться на общем объекте и приступить к совместно-разделенной деятельности. Нарушения этих характеристик внимания он систематически находил у детей с РДА (Baron-Cohen, et al., 1985-1995).
Теория «метарепрезентации» (Perner, 1991) разделяет первичные репре­зентации, возникающие у младенца на начальных этапах развития, и вторич­ные. Если первичные появляются вследствие собственной активности ребен­ка, модально-неспецифичны и не различают социальные объекты от несоци­альных, то возникающие позже вторичные дают возможность совместить не­сколько первичных, тем самым проверив свои предположения. Поскольку ус­пешное понимание других людей требует одновременного представление в сознании разных мнений, нарушения ТоМ в рамках этой концепции тракту­ются как часть более общего дефекта мышления. При таком взгляде модель психического несколько утрачивает свою специфичность, становится в один ряд с иными когнитивными нарушениями (не связанными с познанием соци­ального мира).
Предпринимались попытки описать уровни модели психического (Gardenfors, 2001), например, выделяя следующие:
- представления об эмоциях другого человека,
- представление о направленности внимания другого человека,
- представления о намерениях другого человека,
- представления об убеждениях другого человека,
- самосознание, то есть представление о собственных размышлениях.
Включение последнего пункта представляется принципиальным, так как
роль самосознания, идентичности человека как фактора ТоМ трудно переоце­нить.
Теория «симуляции» или «имитации» предполагает в качестве основно­го механизма развития, становления и осуществления модели психического способность встать на место другого (Davies, Stone, 1995); модель близка тра­диционным представлениям об эмпатии, и также находит эмпирические под­тверждения. Используются для объяснения ТоМ оригинальные концепты, как то «механизм интермодального картирования» (Activity Intermodal Mechanism - AIM), объявленный нейропсихологической, биологической осно­вой способности, и признаваемый врожденным (Meltzoff, Gopnik, 1996).
Немало исследований зарубежных авторов посвящено развитию ТоМ в онтогенезе, описанию закономерностей ее развития и факторов, на него влияющих. Доказано, в частности, безусловное влияние социальной среды на когнитивное созревание, и в том числе - на способность понимать других лю­дей (Carpendale, Lewis, 2003http://www.psych.lancs.ac.uk/). Лонгитюдные исследо­вания на психически здоровых лицах позволяют утверждать, что ТоМ имеет непосредственное отношение к социальной компетентности человека, его адаптивным способностям, умению разрешать сложные и конфликтные соци­альные ситуации (Dunn, Hughes, 1998; Cutting, Dunn, 1999).Аналогичные дан­ные получены российскими учеными (Сергиенко, Лебедева, Прусакова, 2009).
В завершение заметим, что в западной литературе имеется некоторая терминологическая перенасыщенность (и порой неясность) данной области исследований. Кроме конструкта «theory of mind» мы можем найти иные, близкие по содержанию, но реже используемые: «атрибуция умственных со­стояний» (mental state attribution), «осознаваемая позиция» (intentional stance), «ментализации» (mentalizing) или «рефлексивное осознавание» (reflexive awareness). Множественность терминологических обозначений, как и большое число исследований, подтверждает как важность исследуемого параметра, так и его недостаточную разработанность (Brune, 2005).