В первых главах этой книги я писал о законченных делах и достигнутых результатах, в последующих я совершенно уверенно рекомендую мероприятия, могущие иметь очень крупное практическое значение и дать огромную денежную экономию. В этой главе я только робко высказываю свои предположения, кажущиеся мне правдоподобными. Я не бактериолог и не серолог; мои знания в этих областях самые ограниченные. Зато, будь моя мысль правильная и получится удача, можно рассчитывать, что специалисты-бактериологи подхватят эту идею и разовьют ее очень продуктивно.
Самая идея состоит в следующем. При многих инфекционных болезнях человеческий организм активно вырабатывает специфические антитела, причем от их успешного воздействия на микробов и выделяемые ими токсины всецело зависит исход заболевания. Конечно, в зависимости от специфических свойств каждого микроба темпы выработки антител и их активность безусловно различны. Нельзя проводить аналогии между брюшным тифом и столбняком, дизентерией и дифтерией, туберкулезом и холерой. Поэтому невозможно ждать, что при любой инфекционной болезни человека, будь то в самый разгар болезни или в момент смерти, плазма крови будет содержать наивысшее количество безусловно активного специфического вещества, способного связывать токсины или парализовать самих микробов. Это не достигнуто на сегодняшний день в искусственных сыворотках, будь то лечебные или профилактические, приготовленные от привитых животных.
Но как бы сдержанно ни относиться к практике современной серотерапии и вакцинации, невозможно отрицать некоторых очевидных фактов. Например, прежде в Индии умирало от укусов кобры от 10 ООО до 15 ООО человек в год; теперь их всех спасают специфической лошадиной сывороткой. Оспа исчезла с лица земли благодаря прививке ослабленной телячьей вакцины; после очень тяжелых покусов бешеными собаками и волками люди не заболевают благодаря прививкам кроличьей мозговой эмульсии. Не иссякла вера в профилактическую роль противостолбнячной сыворотки, а нам в клинике и на войне неоднократно удавалось спасать этой сывороткой очень тяжелых больных. Наконец, антигангренозная сыворотка бесспорно очень активно связывает токсины газовой гангрены, и если эта сыворотка не в силах влиять на самих микробов, то введение после ликвидации очагов инфекции энергичными хирургическими мероприятиями, эта сыворотка помогает спасти многих из тех раненых, кои в противном случае погибли бы от токсемии.
Мне кажется логичной мысль, что любое инфекционное заболевание проделывает более четкий цикл при своем развитии на людях, чем па подопытных животных. А следовательно, и выработка антител должна совершаться правильней и энергичней. Можно допустить, что если человек и гибнет, не справившись с микробами и интоксикацией (порой вследствие преклонного возраста, неполадок сердечно-сосудистой системы или присоединившихся легочных осложнений), то организм все же сумел выработать максимальное количество антител, большая часть которых должна быть сосредоточена в плазме крови. Естественно поэтому думать, что плазма эта может быть использована как активная специфическая сыворотка.
Из трупа можно получить 1,5—2 л крови, из коей получится 0,5—1 л плазмы.
Я слишком далек от клиники острых инфекционных заболеваний и туберкулеза. Не знаю, с какой из инфекций специалисты сочли бы правильным начать опыты. Я не могу конкретно наметить те формы и случаи туберкулеза, которые являются наиболее подходящими, с одной стороны, для добычи сыворотки, с другой — для испытания лечения.
Из хирургических инфекций, с которыми чаще всего приходится иметь дело, особый интерес представляют те, на которые меньше всего оказывают влияние сульфамидные препараты и антибиотики типа пенициллина, т. е. гроздевидные стафилококки (белый, лимонный и золотистый), а также кишечная бацилла. Со времени, как прежний бич хирургических больных — гемолитический стрептококк, стал уверенно уступать действию пенициллина, стафилококки и кишечная палочка остались главной причиной гибели гнойных больных. Чаще всего гнойные заболевания вызываются наличием смешанной флоры.
Почему же я думаю, что возможна активная выработка антител в человеческой крови против столь привычных микроорганизмов? Я не уверен в этом, но знаю, что иногда эти микробы служат причиной острейших, часто смертельных заболеваний человека. И легко допустить, что в период нескольких недель борьбы с микробами побежденный человеческий организм сумеет мобилизовать и выработать для самозащиты немалые специфические ресурсы.
Для точности опытной проверки надо брать случаи моноинфекции, т. е. болезни, вызванной одним видом микроба. Для стафилококковой флоры такими «чистыми» случаями надо считать остеомиелиты гематогенного происхождения у детей. Эти флегмоны костного мозга случаются часто, нередко последовательно в разных трубчатых костях, и чаще всего обусловлены одним видом стафилококка. Бактерицидные свойства
добытой плазмы крови подлежат испытанию на различных посевах стафилококка. Последний отлично растет на многих питательных средах и проверка полученной сыворотки будет очень убедительной, будь то на чашках Петри или в жидких культурах.
Каких больных я начал бы лечить такой сывороткой: распространенный фурункулез, карбункулы шеи, спины, губы. Если успех будет очевидным, то можно приступить к лечению локализованных гнойных плевритов и нагноений ран после чресплевральных удалений рака пищевода, ибо эти поздние вялые нагноения чаще всего обусловлены стафилококками.
Огромную роль должна сыграть эта сыворотка как подготовительное и послеоперационное мероприятие при реконструктивных вмешательствах на костях. Нужда в таких исправляющий операциях (несросшиеся или плохо сросшиеся переломы) — громадная, а хирурги берутся за них не особенно охотно только по одной причине: после операций часто развивается вялое нагноение, которое губит все дело; это нагноение вызывается стафилококками, утвердившимися в кости со времени ранения и долгих месяцев последующего нагноения.
Из других моноинфекций мое внимание привлекает пневмококковая. И дело не в том только, что воспаление легких до сих пор остается одним из серьезнейших послеоперационных осложнений; как раз при этих осложнениях флора не обязательно однотипная, а сульфидин и пенициллин помогают лечению в высокой степени. Тем не менее эффективная антипневмококковая сыворотка была бы очень желательна для лечения и профилактики опасных воспалений легких. Ее можно было бы использовать для лечения особо упорных конъюнктивитов глаза пневмококкового происхождения, для подготовки почвы и стерилизации соединительной оболочки глаза перед пересадкой роговицы по способу В. П. Филатова и, наконец, для лечения тяжелых и опасных пневмококковых перитонитов.
Идея использования для серотерапии плазмы посмертной крови сложилась у меня чисто умозрительно, попутно с тем, как созревали детали развития основной проблемы — переливания этой крови.
Кое-что я думал испробовать сам, а основную часть проблемы рекомендовать бактериологам. Они в этих вопросах много смышленей меня. А мне своих хирургических дел хватило бы «до тризны уже недалекой), когда от меня можно бы взять литра четыре крови первой (универсальной) группы.
Таковы некоторые предварительные соображения об использовании посмертной крови для целей специфической иммунотерапии. Идея эта, мне кажется, достаточно мотивирована как изложенной теоретической концепцией, так и ссылками на прецеденты и аналогии. Дело за экспериментом, который должен решить эту проблему более или менее уверенно, хотя бы для некоторых видов инфекции. А тогда постепенно выявятся границы практического метода и для других микробных форм.
Любое специальное исследование начинается опытным путем, но на этом научные познания не заканчиваются, оно неизбежно дополняется общими заключениями, кои не всегда могут быть сформулированы в четких практических выводах, а носят иногда черты рабочих гипотез, т. е. теоретический характер.
Проблема использования посмертной крови могла бы вступить в новую фазу не только путем значительного использования отмытых эритроцитов, но и за счет серологических исследований и испытаний специфических иммунобиологических свойств кровяных сывороток. Эта очень заманчивая надежда не есть продукт вольной фантазии, а идея эта выте
кает из многих предшествующих опытных фактов и клинических проверок в аналогичном направлении. Поэтому автор не опасается, что его идея останется бесплодной.