мы видим в настоящее время небывалое в истории человечества нравственное разложение, которое приняло характер общечеловеческой катастрофы. Человек, как нравственная личность, почти уничтожен. Еще сохраняются осколки прежних понятий о добре и чести, но скоро от них останутся одни воспоминания, как следы на песке. Сила, противостоящая распаду и разложению мира —

это благодать Божия. Но условия для восприятия благодати — это любовь людей к Богу и друг другу. Когда иссякает любовь, то отходит благодать и начинается падение в бездну: от человека — к зверю и от зверя — к демону. Там, где исчезает богоподобие, начинается демоноподобие.

Любовь ищет прекрасного. Чувство любви неразрывно от понятия красоты. Христианство раскрывало вечную красоту человеческой души как образа и подобия Божьего. Душа христианина, обращенная к Богу, видит отблески божественного света в каждом человеке. Жертвенность без любви невозможна. Потеряв мистическое чувство как способность созерцать богоподобную красоту человеческой души, люди стали искать в этом мире автономную от Бога и иллюзорную красоту. Любовь — стремление к идеальному, и желание единства с этим идеалом. Здесь источник романтики душевной и плотской любви, гражданской доблести и т.д. При этом объект любви воспринимается не в реальном виде, а украшенным воображением; государство, нация и т.д. воспринимаются как всецелые носители добра. Но эта романтическая любовь к народу, друзьям, искусству, природе, а особенно любовь мужчины и женщины, была способна проявляться в форме преданности, самопожертвования и героизма, хотя эти проявления

АЛ ti-ц 1**1 ал I I ал 1**1 ал й*1и I

были непостоянными и спорадическими. Для спартанцев идеалом была могущество Спарты, для афинянина — государственное устройство Афин, для Меджнуна — Лейла, для конфуцианца — семья, включающая дальних предков. Любовь, даже в оземленном и потускневшем виде, способствовала сплоченности людей и их солидарности, чувству долга и уважения друг к другу, которое называется благородством.

Человек не может любить безобразное, даже когда оно возникает перед ним в образе манящего греха. Чтобы уничтожить солидарность людей, чтобы сделать бесполезными и беспочвенными героизм и самопожертвование, надо уничтожить красоту и осмеять само понятие идеального.

Человек сложное и противоречивое существо. Он подобен золоту, брошенному в грязь. Отблеск этого золота еще напоминает о красоте человека; демону надо, чтобы она была утоплена в грязи, тогда станет невозможной сама любовь.

Человек — богоподобное существо, но в нем коренится грех, который человек должен подавлять силой воли. Ведь порядочность — тоже определенная идея даже у нерелигиозных людей. Это идея — о достоинстве человека, хотя само слово «достоинство» непонятно им. Если любимый нам человек вдруг превратится, как в волшебной сказке, в животное или рептилию, то мы не сможем сохранить чувство любви к валяющейся в луже свинье, огромному пауку, или гремучей змее. Если даже он превратится в обезьяну, — грязную и похотливую, — то вряд ли кто из нас захочет пожертвовать своей жизнью за то, чтобы она ела бананы и удовлетворяла свою похоть.

Теперь демонические силы под именем либерализма хотят уничтожить остатки красоты в человеке. Развращенный человек обречен на вырождение. С ним легко вступать в партнерство по греху, но любить его преданной, самоотверженной любовью невозможно. Человек не отдаст свою жизнь за того, кто стал живым гнойником — душевным и телесным, он не будет чувствовать никакой нравственной ответственности перед ним. В развращенном мире исчезает любовь. Этот душевный холод и пустота делают жизнь серой и бесцельной. Человек стал безразличным к человеку; более того, он в душе враждебен к нему. Если тонет один, то другой не станет рисковать, протягивая ему руку, ведь тот перестал быть для него какой-либо ценностью, он не воспринимается как друг, как ближний, даже как человек — пусть себе тонет кусок гнилого мяса. Ежедневно по телевидению «даются уроки», как человек превращается в свинью или тигра, и люди постепенно адаптируются к мысли о том, что цель человеческой жизни — это постоянное ко пание в грязи, что человеку все дозволено, что чистота это средневековое суеверие. Даже чистая любовь между женихом и невестой, воспетая в поэзии всех народов, уже перестает существовать.

Христианство возрождает человеческую личность. Оно дает человеку силы сопротивляться греху, поэтому оно было гонимо и будет гонимо. Грех разделил, раздробил человечество, оно распалось, как распадается цепь на звенья.

Есть еще один не психологический, а метафизический фактор греха. Состояние человеческой души излучает тонкие эманации, которые недоступны для наших сенсорных чувств, но воспринимаются нашим духом. От грешника идет особый смрад, от которого отвращается дух человека, даже такого же грешника. В грехе есть постоянная метафизическая тяжесть, особенно в извращенных грехах, поэтому от животного мы идем к демону, поэтому несчастье другого вызывает у нас тайное чувство злорадства, как бы мщения за что-то потерянное и поруганное людьми.

Христианство — это религия любви, которая основана на жертвенности. Оно спасло человека от самого страшного рабства, а теперь человек стал добровольным рабом самого худшего господина — греха и демона. Человек потерял красоту своей души и вместе с этим способность любить. Он захотел рабство и получил его. Уже древние мудрецы сказали, что красота спасает мир. Высшая красота — Бог, вторая — душа человека, как богоподобное создание. Вместе с красотой исчезла любовь и настала метафизическая ночь.