56 «Каин, где брат твой, Авель»?

когда-то Вавилон, который представлял собой огромную крепость, осадили пер- сидско-мидийские войска. Мощные укрепления выдерживали все яростные штурмы. Удары таранов были не в силах пробить толщину стен, по верхней площадке которых, как по дороге, могли ехать рядом несколько колесниц. Казалось, что, скорее гора будет сдвинута с места, чем падут стены Вавилона. Но тут на помощь завоевателям пришел их новый союзник — голод. Осажденные оказались за поясом стен и башен, как в западне. Помощи не было. Отряды персов стояли у ворот Вавилона, не подпуская близко никого. Вавилоняне стали совещаться, что им делать, и пришли к жестокому решению: убить всех женщин и детей, чтобы провизии хватило на более долгий срок. Затем они задумали засеять все свободные участки земли и огромные сады города пшеницей, чтобы иметь новые запасы хлеба. Воды у осажденных было достаточно: огромный Евфрат протекал посередине города, разделяя его на две половины. Реки крови были пролиты жителями этой древней столицы — города Нимврода и Навуходоносора. Но Евфрат — самая великая река Ближнего Востока — как будто стал мстителем за пролитую кровь. Персы прорыли каналы, открыли плотины, и потоки великой реки, метнувшись в сторону, оскудели. Войска персов по дну русла Евфрата вошли ночью в город, минуя окованные медью ворота. Великий Вавилон пал. Последний царь Валтасар, недавно устроивший кровавый пир смерти, был убит во время пира во дворце в ту же ночь.

Человеческая кровь вопиет об отмщении от земли к небу. Кто убивает своих детей, боясь голода, тот похож на вавилонян, которые думали купить себе жизнь ценой жизни своих жен и детей. Пророки сравнивали падение Вавилона с падением сатаны. Вавилон, как и Мертвое море, свидетельствует о гневе Божием. Его развалины, пропитанные застывшей горной смолой, не могут быть восстановлены. Такие же куски смолы выплывали на поверхность Мертвого моря и валялись на его берегах.

А вот другая картина. Войска Тита осадили Иерусалим. Люди умирали от голода. По городу рыскали шайки разбойников, врываясь в дома в поисках добычи и пищи. Однажды разбойники вошли в дом знатной иудейской женщины Марии и стали требовать от нее еду. Та ответила, что ничего не имеет, но разбойники угрожали, говоря, что в доме пахнет мясом. Тогда женщина открыла печь, вынула оттуда полуобглоданные остатки своего маленького ребенка, которого она зажарила и съела, и с хохотом сказала грабителям: «Вот моя трапеза, которой я могу угостить вас», — и те в ужасе удалились.

Эти рассказы могут вызвать в нас содрогание. Но разве лучше вавилонян те мужчины, которые покидают свои семьи или женщин, обольщенных ими, и тем самым обрекают рожденных детей на нищету и голод, а зачатых ими — на смерть? Разве лучше той несчастной иудейки, — которая, не справясь с муками голода, испекла и съела своего ребенка, — современные матери-каннибалы, которые, не испытывая мук голодной смерти, спокойно занимаются детоубийством — тем же людоедством.

Один из этнографов, которому довелось видеть ныне вымершее племя людоедов на острове Тасмания, описывает, как мужчина- охотник, придя в свою хижину после неудачной охоты, выхватил из рук жены своего маленького сына, разбил ему голову о камень и стал высасывать у него мозг, а потом принялся пожирать и его тело. Мать сидела в стороне и хныкала. Тогда мужчина, оторвав от тельца ребенка ручку, бросил ее своей жене. Она сразу успокоилась, и стала с аппетитом есть мясо своего сына.

Много ли лучше те супруги, которые договариваются и соглашаются убить еще не родившегося ребенка? Лучше ли такой «образованный» супруг, слывущий в своем кругу джентльменом, чем тасманский людоед, высосавший мозг своего ребенка, или такая «элегантная» супруга, обаятельная в обществе, чем голодная тасманка, которая с жадностью доедает труп своего младенца? Мы думаем, что здесь принципиальной разницы нет, а если есть, то она не в пользу цивилизованных каннибалов. По крайней мере, жители Тасмании не называли себя последователями Христа...

Источник: Рафаил Карелин, архим., «Как вернуть в семью потерянную радость» 2005

А так же в разделе «56 «Каин, где брат твой, Авель»? »