Эпидемии инфекционных болезней могут являться проявлением многолетних колебаний уровня заболеваемости. Многолетние же колеба­ния заболеваемости бывают трех основных типов: систематические, нерегулярные и циклические (В.Н. Ягодинский, 1977, 2006).
Систематические (трендовые) измене­ния могут происходить под влиянием постоянно действующих на протяжении длительного време­ни факторов, главным образом социальных. Систе­матические изменения в динамике эпидемическо­го процесса наиболее отчетливо проявляются под влиянием целенаправленного воздействия на него, например, в виде массовой иммунопрофилактики. Характерным примером в этом отношении являет­ся корь и полиомиелит, заболеваемость которыми обнаружила тенденцию к стойкому снижению под влиянием плановой вакцинопрофилактики.
Нерегулярные (апериодические, им­пульсные) колебания детерминированы слу­чайным (в отношении эпидемического процес-
115
са) распределением различных по своей природе факторов. Причинной нерегулярных колебаний заболеваемости (вариации), как правило, явля­ются те или иные социальные явления в жизни общества. Яркой иллюстрацией этого положения является сыпной тиф, подъемы заболеваемости которым были непосредственно связаны с со­циально детерминированными повышениями вшивости (Л. В. Громашевский, 1965). Среди таких социальных факторов были войны, голод, поли­цейские репрессии (тюремные эпидемии, пере­ходящие на местное население), переселенчество, отхожие промыслы, религиозные праздники на фоне антисанитарного состояния мест скопления людей (воинские части, тюрьмы, постоялые дворы и др.). Нерегулярные колебания в заболеваемости кишечными инфекциями могут быть связаны со вспышками, обусловленными авариями в системе водоснабжения, нарушениями технологии приго­товления пищевых продуктов и т.д.
Циклические колебания представляют совокупность взаимосвязанных с одной причиной изменений эпидемического процесса, повторяю­щихся с устойчивой вероятностью приготовления пищевых продуктов и т.д. Циклические, т.е. череду­ющиеся и повторяющиеся в определенном поряд­ке, периоды подъема и спада заболеваемости про­исходят под влиянием периодически действующих факторов.
Наглядным примером циклических коле­баний эпидемического процесса может служить грипп, крупные эпидемии и пандемии которого, вызванные появлением новых антигенных вариан­тов вируса, закономерно сменяются спадом заболе­ваемости в результате увеличения иммунной про­слойки среди населения.
Вопрос о влиянии на эпидемический про­цесс космических факторов следует признать изученным недостаточно. Основополагающие
116
исследования в этой области были проведены А.Л. Чижевским (1930), связавшим эпидемические катастрофы на Земле с периодической активацией деятельности Солнца.
В начале прошлого века российский иссле­дователь А. Л. Чижевский установил периодическую закономерность пиков и спадов заболеваемости человека многими инфекционными болезнями. Сопоставляя периодичность заболеваемости и солнечных вспышек, он выявил 11- и 33-летние пе­риоды подъемов эпидемий заболеваний человека. По его наблюдениям, спады солнечной активности совпадали со спадами заболеваемости. Последние годы исследователи обратили внимание на совпа­дение подъема заболеваемости инфекциями с раз­личного рода космическими излучениями.
Таким образом, нет ничего удивительного в явлении периодичности, которое проявляется в отношении ряда инфекционных болезней жи­вотных и человека. Значит, можно рассматривать многолетнюю периодичность указанных явлений в природе как явление закономерное. Очевидно также, что периодичность и цикличность подъе­мов и спадов заболеваний во многом объясняются колебаниями численности популяций животных, их сезонными миграциями и рядом других при­чин, опосредованных через хозяйственную дея­тельность человека.
Однако А.Л. Чижевский (1930) не прини­мал известное состояние солнечной активности за причину эпидемического распространения тех или иных болезней: «Деятельность Солнца, по все­му вероятию, лишь способствует эпидемиям, со­действует более быстрому их назреванию и интен­сивности. Это нужно разуметь в том смысле, что та или иная эпидемия благодаря ряду биологических факторов могла бы иметь место и без воздействия солнечного фактора, но без последнего она могла бы появиться не в тот год, когда действительно име-
117
ла место, и сила ее развития была бы не та, что на самом деле».
«В нас должна быть лишь уверенность в том, что процесс развития органического мира не явля­ется процессом самостоятельным, замкнутым в са­мом себе, а представляет собой результат действия земных и космических факторов, из которых вто­рые являются главнейшими, т. к. они обуславливают состояние земной среды. В каждый данный момент органический мир находится под влиянием кос­мической среды и самым чутким образом отража­ет в себе, в своих функциях перемены и колебания, имеющие место в космической среде».
Таким образом, кроме энергетического вли­яния, необходимого для поддержания жизни на Земле, Космос оказывает и информационное, по­средством слабых взаимодействий запускающее определенные механизмы жизнедеятельности. Из­вестны слабые низкочастотные колебания магнит­ного поля, вызванные солнечным ветром, и элек­трического поля (Земля имеет общий заряд «-», Солнце — <•+»).
Последующие исследователи выдвинули ги­потезу, согласно которой солнечная активность и связанные с ней некоторые факторы (ультрафио­летовое облучение, магнитные возмущения и др.) способны влиять на эпизоотический и эпидеми­ческий процессы прямо или опосредованно. Пря­мое влияние вызывает изменения биологических свойств возбудителей, общей и специфической реактивности организма человека, интенсивности механизмов передачи возбудителей; опосредован­ное происходит через изменения климатических, гидрогеологических и других условий, влияющих на состояние растительности, т.е. кормовой базы, мест выплода, и, соответственно, на численность и миграционную активность животных — источ­ников и переносчиков возбудителей инфекций (рис. 3).

	118
		Рис. 3. Вероятные пути воздействия гелиогеофизиче­ских факторов на эпидемический процесс

Примером опосредованного влияния гелио­магнитных факторов на эпидемический процесс могут служить солнечно-эпизоотологические свя­зи, выявленные в отношении чумы (рис. 4). Было отмечено (А.А. Лавровский, 1971; В.Н. Ягодинский, 1971, 2006; Попов и др., 2000) наступление крупных эпизоотических волн в среднем каждые 10-11 лет, относительно синхронно с минимумами цикла солнечной активности. Кроме того, выявлены про­межуточные волны, чаще всего возникающие на 4-5-й год после затухания крупномасштабных эпи­зоотий и приуроченные к максимумам появления солнечных пятен. При этом активация природных очагов чумы в периоды минимумов активности солнечного цикла особенно отчетливо прослежи­валась в очагах аридной подзоны южных пустынь (равнинные и низкогорные очаги юга Казахстана, Средней Азии и Закавказья).

119
В целом вырисовывается следующая схема связи эпизоотий чумы с проявлениями солнечной активности. В период постепенного роста активно­сти Солнца гидрогеологический режим меняется в сторону преобладания засушливых лет, в связи с чем наблюдается снижение урожая кормов, после­дующее уменьшение численности популяции пес­чанок — основных носителей возбудителей чумы в очагах подзоны южных пустынь; эпизоотии возни­кают редко и носят локальный характер. В период же наступления солнечной активности возрастает число влажных лет, увеличиваются урожаи корма, численность и подвижность грызунов выходят из состояния депрессии, усиливается пассирование и диссеминация возбудителя в их популяции, в ре­зультате чего происходят разлитые эпизоотии, что совпадает уже с последующим наступлением засух с неурожаем кормов.
Подобные закономерности выявлены также в отношении туляремии, клещевого энцефалита, ящура и других зоонозных инфекций.
Показано также прямое влияние гелио­географических факторов на отдельные звенья элементарной ячейки эпидемического процесса дифтерии, гриппа, туберкулеза, полиомиелита и других антропонозных инфекций (А.Л. Чижев-
120
ский, 1930; С.Т. Вельховер, 1935; В.Н. Ягодинский, 1971; и др.).
Подобные данные открывают возможности прогнозирования изменений эпизоотологической и эпидемиологической ситуации в связи с динами­кой солнечной активности.
Много внимания уделили влиянию солнеч­ной активности на изменчивость холерного ви­бриона Г. Г. Онищенко и соавт. (2001).
Основатель отечественной космической ге­лиобиологии А.Л. Чижевский в 1922 г. писал: «Сте­пень напряжения электромагнитного поля атмос­феры привели меня к совершенно твердой точке зрения: жизненные функции патогенных микро­организмов стоят в прямой связи с электрическими и электромагнитными пертурбациями во внешнем космо-теллурическом пространстве, т.е. вирулент­ность бактерий есть функция излучения (помимо прочих факторов) космо-теллурической среды». А.Л. Чижевский считал, что гелиомагнитные возму­щения приводят к изменению физико-химических параметров окружающей среды, превращающих латентное состояние микрофлоры в агрессивное, дающее начало развитию патологического процес­са, что было доказано на примере дифтерийных бактерий (эффект Чижевского—Вельховера).
Немецкий астроном Р. Вольф, систематизи­руя результаты наблюдения за солнечной активно­стью на протяжении двух с половиной столетий, установил, что среднеарифметический период активной солнцедеятельности равен, с индивиду­альными отклонениями, 11 годам (цит. А.Л. Чижев­ский, 1973).
Исходя из статистики холерных эпидемий в России, Л.Д. Ульянов (1923) определил, что на про­тяжении 100 лет (1823-1923) они протекали с ярко выраженной периодичностью: за вековой период наблюдалось четыре полных 11-летних периода и три полупериода. 11-летняя периодичность холе-
121
ры в России навела исследователя на мысль о связи этой периодичности с 11-летним циклом проявле­ния солнечной активности.
Суммируя и сопоставляя числа Вольфа, вы­ражающие ежегодную степень солнечной актив­ности, с кривой заболеваемости холерой в России за 10 лет, А.Л. Чижевский (1922) обнаружил парал­лельность двух рядов явлений — гелиоактивности и хода развития эпидемий. Ярким доказательством такого взаимодействия послужила знаменитая вспышка холеры в Гамбурге: в августе 1892 г. забо­леваемость холерой достигла 1000 случаев в сутки при наивысшей солнечной активности в том же ме­сяце (А. Л. Чижевский, 1973).
Выводы А. Л. Чижевского нашли подтверж­дение в более поздних работах других авторов (В.П. Сергиев, В. А. Никонова, 1978; К. А. Чернощеков, 1989; Г. И. Кулов и др., 1992; Н.А. Поликарпов, 1994, 1996; Ю.И. Арутюнов и др., 1997; Ю.И. Арутюнов, Б.Н. Мишанькин, 1998), которые полагают, что воз­действие солнечной активности на эпидемический процесс имеет взрывной характер и реализуется через геомагнитный потенциал Земли.
В. И. Прометной и соавт. (цит. И. Я. Черепахи­на, 2000), используя метод сопряженного анализа солнечной и геомагнитной активности, показал на­личие фаз синхронности и десинхронности, вли­яющих на начало и дальнейшее распространение инфекции. Авторы предполагают, что фазы син­хронности послужили основой для вспышки холе­ры в 1937-1938 гг., начала 7-й пандемии, а также для резкого роста заболеваемости холерой в Латинской Америке в 1991 г. Указанные процессы возникали и протекали наиболее интенсивно в приэкватори­альных зонах Земли, при этом степень синхрон­ности гелиоактивности с геомагнитными процес­сами достигла абсолютных совпадений (г = +1). По мнению И.Я. Черепахиной (2000), именно в фазу синхронности рассматриваемых процессов в этих
122
и других регионах мира может происходить не только активация эпидемического процесса, но и появление новых вариантов энтеропатогенных ви­брионов, обладающих эпидемическим потенциа­лом. Подтверждением справедливости такой точки зрения может служить появление в эндемическом очаге, расположенном в приэкваториальной зоне, антигенного варианта холерного вибриона V. с!.ю1- егае 0139 (Бенгал).
Проведенный И.Я. Черепахиной анализ сте­пени влияния гелиоактивности на динамику выде­ления типичных и измененных штаммов холерных вибрионов в период предпоследнего (27-го) цикла Солнца продолжительностью 11 лет (1986-1996) показал, что в период наибольшей активности (1989-1991) в поверхностных водоемах Российской Федерации возрастало количество ЯО-вибрионов со сниженной агтлютинабельностью при отсут­ствии вибрионов О-серогруппы.
Высокие коэффициенты корреляции сол­нечной активности и динамики выделения типич­ных и измененных О-агглютинабельных штаммов вибрионов отмечены в Ростовской области, Узбе­кистане, Туркмении.
В Узбекистане в годы максимума солнечной активности (1987-1990) обнаружены вибрионы не 01-серогруппы, содержащие ген токсинообразо­вания, а вибрионы, выделенные из поверхностных водоемов, которые не типировались имеющимся набором О-антиНАГ-сывороток (И.Я. Черепахина, 2000). ’
Таким образом, проведенные исследова­ния с использованием микробиологических, фи­зических и статистических методов позволили установить определенную корреляцию между ге­лиоактивностью и количеством выделенных за на­блюдаемый период 1Ю- и СУ-вариантов вибрионов. Окончательный ответ на вопрос о том, следует ли расценивать изолированные О -варианты вибрио-
123
нов как следствие модификации О-вибрионов в фазе повышенной солнечной активности, вероят­но, может быть получен в ходе дальнейших тща­тельных, в т.ч. полевых, исследований.
На наш взгляд, роль космических факторов в формировании эпидемий и пандемий пока нель­зя считать ни окончательно доказанной, ни опро­вергнутой. Это свидетельствует о необходимости дальнейших исследований в данной области. При этом, прежде всего, необходимо постоянно учи­тывать влияние на характер динамики эпидеми­ческого процесса такого социального фактора, как массированные профилактические мероприятия, способные нивелировать его естественную ци­кличность, в т.ч. и детерминированную космиче­скими факторами.
Механизм периодичности в принципе пред­ставляют себе так. Массовые вспышки болезней влияют на переболевание части популяции живот­ных и коллектива людей. Какая-то часть популя­ции погибает, а у оставшихся в живых образуется значительная прослойка особей, имеющих есте­ственный иммунитет. Со временем эта прослойка сокращается, и если в данной местности появляет­ся источник возбудителя инфекции в достаточном числе восприимчивых животных или людей, вновь начинается эпизоотическая или эпидемическая вспышка. Подобная ситуация характерна для боль­шинства вирусных инфекций. Вместе с тем сама периодичность, да и масштабы заболеваемости за­висят от целого ряда разнородных причин — это и состояние возбудителя, и иммунологическая структура восприимчивых особей, и многие дру­гие факторы.
Неоднократными были попытки предсказы­вать те изменения, которые вирус гриппа претер­певает в течение солнечного цикла (длительно­стью 11 лет). Специалисты пытаются понять, кто задает программу вирусу. Возможно, вирус просто
124
подчиняется взмахам палочки единого дириже­ра — солнечной активности, дирижера, который является единым для всего живого и неживого в окружающем нас мире. Эти изменения свойств вируса гриппа действительно потрясают. Так, в 1947 г. при максимальной солнечной активности появился новый вариант вируса гриппа А1. Через 10 лет, во время очередного максимума солнечной активности (этот максимум был очень большим) этот вариант вируса сменился совершенно ориги­нальным вирусом азиатского гриппа А2, который вызвал целую серию пандемий гриппа. Прошло еще 11 лет, и наступил новый максимум солнечной активности (1968 г.). В середине того года в Юго­Восточной Азии началась циркуляция вируса Гон­конг.
Это генеральные изменения вируса. Но одно­временно происходят и другие, менее коренные, менее судьбоносные, но очень важные, поскольку они также существенно влияют на вспышки эпи­демий и на весь эпидемический процесс. Эти изме­нения дают вспышки эпидемий при минимальной солнечной активности.
Начиная с 1957 г. при каждой пандемии грипп за 3-4 мес. поражает до 1 млрд людей. За гриппозной вспышкой следует вспышка сердечно­сосудистых заболеваний. Специалисты оценили, что длительность жизни переживших эти вспышки больных сокращается с каждой вспышкой на 3 мес. Из-за осложнений после гриппа преждевременно умирают миллионы людей. Точно так же можно го­ворить и о других болезнях — астме, нефрите и др. Эти тяжелые заболевания сопровождаются ослож­нениями после перенесенного гриппа, которые ча­сто заканчиваются смертью (Ю.В. Мизун, Ю.Г. Ми- зун, 2000).
А.Д. Кариев (2001) анализировал возмож­ную сопряженность динамики эпидемического процесса разных инфекций с возмущенностью
125
магнитного поля Земли (МПЗ) по индексу Ар, мо­делируемого солнечной активностью. При дизен­терии на отдельных территориях (ГДР, Украина, Узбекистан, Нижний Новгород) имела место хо­рошая синхронизация заболеваемости с состоя­нием МПЗ, однако на всей территории РФ такая синхронность не проявляется. За период 1953­1997 гг. в состоянии МПЗ было четыре цикла про­должительностью 10-11 лет. Совпадающие циклы заболеваемости гепатита А были в этот период в РФ и Нижнем Новгороде. Коэффициент корреля­ции заболеваемости с индексом Ар показал связь средней силы. При гепатите В в С.-Петербурге и Нижнем Новгороде в заболеваемости выявлены циклы продолжительностью 13 лет, в Москве — 12 лет, в целом по РФ — 11 лет. Эти циклы близки или совпадают с циклами МПЗ. Такое же совпаде­ние наблюдалось при скарлатине. При клещевом энцефалите в РФ циклы заболеваемости не со­впадали с изменениями МПЗ, однако в Хабаров­ском крае В. Н. Ягодинский нашел, что подъем заболеваемости в эпоху солнечного максимума в 1957 г. был связан с изменениями целого комплек­са солнцеобусловленных природных условий. Он же приводит диаграмму с высокой синхронно­стью динамики солнечной активности и заболе­ваемости малярией в СССР в 1918-1951 гг. Связь заболеваемости холерой с солнечной активно­стью и состоянием геомагнитного поля нашли В. И. Прометной и соавт. (1998). Эти данные могут свидетельствовать о наличии связи динамики эпидемического процесса с циклами солнечной активности и МПЗ. По мнению авторов, циклы заболеваемости продолжительностью 16-18 лет не противоречат этому выводу, т.к. при исследо­вании показателей солнечной активности и воз- мущенности МПЗ всегда выявляется гармоника с периодом 16-18 лет. Они, очевидно, и являются определяющими при ряде инфекций.
126