Мифы и массовое сознание Массовое сознание оперирует именно категориями мифологии. Значимость мифов особенно возрастет в экстремальных ситуациях, например, во время войны, когда мифология становится практически единственной формой организации массового сознания. Это естественно, поскольку в таких ситуациях человек начинает повторять более примитивные формы мышления и поведения. Практически все тоталитарные системы управления массовым сознанием строились на серьезной эксплуатации мифологического слоя сознания [206].

Мифологические структуры представляют особый интерес для манипуляций массовым сознанием, поскольку включение в воздействие такого рода структур позволяет опираться на факторы, в явном виде не осознаваемые аудиторией.

318

Подобные структуры невозможно отвергнуть как по причине их неосознаваемости, так и по причине объективности их существо-, 13ания, не зависящей от отдельного человека. Есть еще третья составляющая мифа - его простота. «В современной массовой политической психологии реальные социальные и этнические проблемы заменяются упрощенным представлением о вечной борьбе двух мифологизированных общностей «<демократы - коммунисты», «патриоты - космополиты», «наши - не наши»), а отношение к иным этническим, конфессиональным группам строится по принципу «мы – они». («Они» нас грабят, съедают наши продукты, вывозят наше сырье и энергию и т. д.) Стоит «нам» перестать помогать «им» - И все наши проблемы будут решены немедленно» [82,26]. Упрощенный вариант представления ситуации, конечно, имеет больше шансов на выживание, поскольку с легкостью может захватить массовую аудиторию.

Война в Персидском заливе потребовала от американских имиджмейкеров создания нескольких вариантов мифа, которые способствовали бы вхождению американского общества в войну. С одной стороны, следовало демонизировать Саддама Хуссейна, с другой - поднять шум о якобы накопленных в Ираке средствах химической и бактериологической войны (так никогда и- не найденных). Самое сильное воздействие на американское общество оказал рассказ о 312 новорожденных, обреченных на смерть при вторжении иракских солдат в Кувейт.

Тем самым мифология свободы и защиты демократии во всем мире, созданная США, была подкреплена жутким рассказом. Здесь была найдена максимально воздействующая конструкция. Семеро сенаторов цитировали эту душераздирающую историю в своих выступлениях, приводя законодателей к нужной резолюции.

Современный миф часто описывает будничные события, 110 при этом активно опирается на определенные нетипичные ситуации, внедренные в современность. К примеру, рассказ об удачливом фермере или о выдвижении в 2008 году темнокожего сенатора Барака Обамы на пост президента США опирается на знакомую всем мифологическую структуру, прообразом чего может служить знакомый всем сюжет о Золушке. Существенна в мифе такая составляющая, как

319

«необыкновенное» [214]. Отбирая самые яркие события из жизни своих героев, масс-медиа движутся по пути их мифологизации. Если же событие не является ярким, то оно не представляет интереса ни для журналиста, ни для читателя. То есть составляющие самого процесса коммуникации (отбор характеристик события и преподнесение их применительно к конкретной аудитории) уже формируют мифологическую среду. Тем более это касается, к примеру, президентских выборов, являющихся апофеозом мифологического мышления.

Миф социалистический, как и миф капиталистический, акцентирует внимание на будущем идеальном обществе. При этом нынешняя ситуация представляется как набор временных ошибок, подлежащих исправлению. Наличие такого мифа позволяет рассматривать реальную жизнь как этап к идеалу.

СССР был хорошо структурированным мифологическим пространством. «Мифологическое пространство СССР в целом отвечало основным архетипическим образам коллективного бессознательного, определяющим традиционное мировоззрение. В данном случае речь идет о таких устойчивых мифах, как «советский народ», «общество всеобщего равенства», образы могущественного внешнего врага - капиталистического мира с его эксплуатацией человека человеком» [265,641· «Фактически бесклассовое общество Маркса и грядущее исчезновение всех исторических напряженностей находит наиболее точное отражение в мифе о Золотом Веке, который, согласно ряду Учений, лежит в начале и конце Истории» [314,25].

Миф совершенно свободно входит в нашу действительность, принимая разнообразные формы. Ведь миф о Золушке идентичен мифу о чистильщике сапог, ставшем миллионером, он во многом реализуется бесконечное число раз, к примеру, в сообщении о победителе Олимпиады - жителе глухого села. То есть перед нами вариант мифологической действительности, к которому благоволит массовое сознание, поскольку все герои здесь побеждают благодаря своему труду и умению, несмотря на низкое социальное положение. Эта свободная повторяемость схем мифа у разных народов и в разные времена говорит о его принципиальной универсальности.

320

Имеет место «психотерапевтическое» значение такого повтора: «Каждый герой повторял архетипическое действие, в каждой войне возобновлялась борьба между добром и злом, каждая новая социальная несправедливость отождествлялась со страданиями Спасителя (или, в дохристианском мире, со страстями божественного посланца или соответствующего божества). Для нас имеет значение одно: благодаря такому подходу десятки миллионов людей могли в течение столетий терпеть мощное давление истории, не впадая в отчаяние, не кончая самоубийством и не приходя в состояние духовной иссушенности...» [313, 135].

Миф представляет собой определенную грамматику поведения, поэтому и невозможно его опровержение просто на текстовом уровне, которое в ответ может трактоваться как исключение из правил. «Будучи реальным и священным, миф становится типичным, а, следовательно, и повторяющимся, так как является моделью и до некоторой степени оправданием всех человеческих поступков» [314, 22]. Но какие объекты попадают в эту грамматику? Если все Золушки будут находить своих принцев, кто же будет мыть посуду или подавать еду в кафе? Если все чистильщики обуви станут миллионерами, кто будет чистить обувь? Миф странным образом работает в нереализуемом пространстве, для него скорее подходит определение новости как ситуации, когда человек укусил собаку, а не собака человека [206, 204-209].

Функции мифов в современном обществе выполняют кинофильмы, «мыльные оперы». «Зритель входит в сферу времени воображаемого, чужого, ритмы которого изменчивы до бесконечности, так как каждый рассказ имеет свое собственное время, специфическое и исключительное» [140]. Благодаря общему восприятию сюжета для «мыльных опер» очень важна ситуация единения. Объединяющую функцию выполняет не только совместный просмотр сериала, но и возможность последующего обсуждения его. Люди не хотят терять нити единства, поскольку именно это единство, а не поведение героев сериалов, является центральным для зрителей.

Непременный «хеппи-энд» в американских кинофильмах (из-за чего Голливуд получил прозвище «фабрики грез») - это бесконечные вариации все того же мифа о Золушке.

321

В свое время Д. Кэмпбелл писал, что при развитии общества «гены храбрости» должны постепенно исчезать, поскольку люди, обладающие ими, первыми пренебрегают опасностью и гибнут. Трусы чаще остаются живыми, поэтому последующие поколения - это именно их потомство. Это та же самая структура, в которой «еретика» наказывают. За время своего существования общество как бы наработало системы поддержания единства, но не заинтересовалось системами индивидуального поведения, которое всегда выступает как нарушение его нормы.

Миф - это психологически доступный всем ответ на проблемы общей значимости. Он спасает и ограждает. Он помогает не потерять веру в разумность мира, помогает «устанавливать простейшие равенства между видимым и сущим, поддерживая такой образ мира, в котором нет ни промежуточных звеньев, ни переходов, ни развития, он создает однородный мир, где человек уютно огражден от волнений и рискованных соблазнов» [16, 129]. И поскольку человек стремится в этот «огражденный» мир, ему активно стараются помочь. Когда же нет возможности сделать это реально, это делается символически - как, например, в советское время «Каждой семье отдельную квартиру к 2000 году» или план Путина «Россия в 2020 году». И это вовсе не ложь, поскольку речь идет о далеком будущем.

В современном мире масс-медиа и массовая культура создали новые аспекты мифологичности.

Представляются важными следующие два параметра.

1. Мифы непроверяемы (как и сказания о чудесах, святых и т. п.). Их принципиально нельзя опровергнуть, можно только «подтвердить» новым примером.

К примеру, фильм «Кубанские казаки» был более впечатляющей «действительностью», чем реальная, нищенская жизнь в колхозах, которую при необходимости можно было всякий раз объявить «исключением». В СССР был запущен миф: «У нас зря не сажают». Под его воздействием многие миллионы узников ГУЛАГа считали, что только в отношении него произошла трагическая ошибка, а остальные сидят «за дело». В то время это было непроверяемым мифом, и только с наступлением хрущевской «оттепели» стало возможным проверить справедливость этого мифа. Он умер как только стал проверяемым.

322

2. для мифов характерна определенная узнаваемость - это не новая информация, а как бы реализация уже известной схемы. Часто под эту модель, рамку, стереотип мы даже начинаем подгонять действительность. Например, спасение людей после крушения поезда превращается в подвиг машиниста, стрелочника, или в крайнем случае бригады врачей. Или гибель аэробуса под Иркутском с российским экипажем: мифологическое представление о жертвах - доблестных летчиках не позволяло принять информацию, что у штурвала реально оказался пятнадцатилетний сын одного из членов экипажа.

«Американское общество переполнено мифами», - пишут Эрнст Янарелла и Ли Зигельман [437]. На самом деле это справедливо для любого общества. Мифы формируют культурное· и социальное пространство, задавая разрешенные или запрещенные типы символических действий в данной культуре.

Мифологическая коммуникация весьма продуктивна в психологических .операциях, рекламе и паблик рилейшнз, поскольку действует на уровне, который· может слабо опровергаться массовым сознанием. Это как бы повтор сообщения, которое уже закодировано в глубинах сознания, потому оно и не требует дополнительной информационной обработки и принимается обществом.