Принцип отсчета пространства жизнедеятельности людей «от отдельного человека» породил наименование одного из научных направлений изучения среды обитания — «проксимику». В результате перенесения латинского термина «проксимальный» (лат. — proximus — ближайший, приближенный) в английскую научную литературу, затем из английской в эстонскую и русскую возникло ошибочное произнесение, а затем и написание наименования дисциплины, изучающей пространственный фактор в межличностных отношениях: — «проксемика», как результат деформации латинского прототипа.

А. Персональное пространство. Было показано, что на характер взаимодействия и взаимоотношения людей влияют некоторые оптимальные расстояния между ними. Е.Ф. Холл [Hall Е F., 1966] описал нормы приближения человека к человеку, характерные для социокультурной среды Северной Америки Эти нормы определены четырьмя расстояниями между людьми (см подробнее 5.3 1 Д ).

Соммер [Spielberger C.D., Gorsuch B.L., Lushene R.E., 1970] предположил, что пространство непосредственно вокруг человека последний воспринимает как удлинение самого себя.

Мерой этого “персонального пространства” субъекта является его эмоциональное напряжение при “вторжении” в него другого человека. Персональное пространство — это “пространственная сфера вокруг человека, очерченная мысленной чертой, за которую другим не следует входить” [там же]. Персональное пространство не строго концентрично. Его граница может быть более удаленной со стороны приближающегося другого человека, тем более, если тот неизвестен или нежелателен. Особенности пространственной среды также могут сказываться на размерах персонального пространства, как бы способствуя объединению людей (социопетальная среда) или, напротив, мешая их объединению (социофугальная среда) [Hall Е. F., 1966, с. 108].

Как специфическую форму персонального пространства, можно рассматривать «орудия» деятельности, актуализирующиеся в представлениях некоторых профессионалов. Так, стамеску, рубанок столяра, топор плотника, вилы и коса крестьянина, отбойный молоток (перфоратор) шахтера воспринимаются профессионалами как удлинение своего тела, себя, ставшего способным эффективно воздействовать на окружающую природу. Еще более удивительным становится представление (и ощущение) у пилотирующего летчика: самолет, вплоть до кончиков крыльев, — это как бы его собственное тело. Опытный автомобилист также ощущает свой автомобиль. Нечто подобное происходит и с космонавтами.

Б. Персонифицированная территория. Часть пространственной среды человек может считать в той или иной мере своей собственностью, которой он может распоряжаться и должен охранять от чужих посягательств. Это персонализированное пространство, «собственная» персональная территория может быть его жилищем, местом работы, кроватью, «принадлежащей» ему в общежитии, и т. п. (первичная персонифицированная территория). Человек может «по привычке», «по традиции» использовать какую- либо территорию, которая тем не менее не подчинена его жесткому контролю, — место в библиотеке, место на пляже (вторичная персонифицированная территория). Оказавшись на непродолжительное время на улице, в парке, человек еще в меньшей степени, но все же идентифицирует с собой окружающее пространство, ощущает его «своим», подчиняясь правилам поведения для всех (публичная территория) [С.А. Разумов, 1976, с. 112-120].

«Персонифицированную территорию» в определенном смысле можно рассматривать как аналог персонального пространства;

если последнее является самым элементарным пространственным «удлинением» человека, то территория — это уже более развитое и сложное его «удлинение», включающее как определенное пространство, так и различные объекты. Но оба эти образования выполняют выраженную функцию создания и изменения «границы» между «собой» и «другими», функцию регулирования межличностных отношений [М Хейдметс, 1979, с. 152]. Таким образом, понятия «пер сональное пространство» и «персонифицированная территория» определяют феномены, сочетающие как мнимые, так и реальные объекты [Duke М.P., Nowicki S., 1972; Evans G.W., Howard R.B., 1973; Schiavo R.S., Schiffenbauer A., Roberts J., 1977].

В. Межличностная территория. Характер проксимических переменных, как было обнаружено в наших исследованиях, усложняется в ситуации длительной групповой изоляции в условиях скученности, создающей, наряду с другими феноменами, дистресс у испытуемых [Китаев-Смык Л.А , 1983, с. 297-304]. Условия тесного размещения испытуемых и ограничения изолированного пространства, а также практически постоянное пребывание испытуемых на одном и том же месте обусловливают как бы совмещение персонального пространства и персонифицированной территории каждого из испытуемых. Кроме того, сложность взаимозависимости персональных пространств и персонифицированных территорий в этих условиях создает эффект как бы наслоения их друг на друга. Указанные обстоятельства побудили использовать термин “межличностная территория” для обозначения представления каждого из испытуемых о занимаемом им и “принадлежащем" его напарнику по изоляции пространстве кабины имитатора межпланетного корабля, в котором проводились эти испытания (стенд «Орбита»).

Рассмотрим литературные данные относительно особенностей проксимических переменных при стрессе. Затем будут изложены результаты наших исследований динамики изменения проксимических показателей при остром и хроническом стрессе, в частности, вследствие групповой изоляции, скученности, кинетоза.

Г. О скученности. Оценивая современное состояние проксимических исследований, можно видеть, что пока нет упорядоченной проблематики этого научного направления. Сложность возникающих проблем можно проиллюстрировать данными о влиянии скученности на развивающиеся организмы Показано, что дети вплоть до юношеского возраста имеют меньшие, чем взрослые, зоны личного пространства [Aiello J R.,

Aiello Т., 1974]. В связи с этим, казалось бы, дети должны быть способными переносить более высокую плотность людей в своем окружении, т. к. известно, что увеличение зон личного пространства провоцирует дистрессовое ощущение скученности [Evans G.W., 1973; Evans G.W., Elchelman W., 1976]. Анализ широкого круга литературы, посвященной влиянию чрезмерной скученности на развивающиеся организмы, свидетельствует об обратном [Evans G.W., Pezdek Н., Nalband Е., 1975]. Молодые организмы, растущие в условиях чрезмерной скученности, задерживаются в своем развитии [Christian J.J., 1961]. Следовательно, скученность для них не является простым гиперстимулирующим фактором [Denenberg V.W., 1972; Newton О., Levine S., 1968]. Сообщалось, что приостановка созревания молодых организмов после рождения может возникнуть из- за скученности, имевшей место в пренатальном периоде и отсутствующей после рождения [Keeley К., 1962]. Потомство скученных мышей было менее активным и пассивно реагировало в тестах на новизну, чем контрольные мышата. Это различие сохранялось у потомства от ранее скученных и нескученных матерей независимо от наличия или отсутствия скученности потомства.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что проксими- ческие факторы являются отражением сложного динамического «овладения» популяцией среды обитания. Это овладение содержит различные активные и пассивные, осознаваемые и неосознаваемые, уравновешенные и неуравновешенные между собой проявления.

Продуктивным, открывающим возможность для психофизических решений задач проксимики явилось заключение о том, что скученность при стрессе можно представить в показателях порога, который зависит, конечно, от некоторой минимальной плотности индивидов [Evans G.W., Elchelman W., 1976]. Более того, этот порог связан с когнитивными их тенденциями, которые либо снижают, либо увеличивают потребность человека в пространстве [Cozby Р.С., 1973] и его чувствительность к пространственным ограничениям [Ткаченко В. Д., 1980].

Вопреки данным о неблагоприятном действии скученности на показатели функционального состояния и на эффективность деятельности, не найдено между этими факторами никакой зависимости [Freedman J.L., Klevanski S., Ehrlich P.H., 1971; Freedman J.F., Levy A.S., Buchanan R.W. et al., 1972]. Сопоставление методов получения этих противоречивых результатов показало, что в экспериментах Фридмана сложность и напряженность деятельности были столь невелики (составление слов из группы 10 букв).

что дополнительная нагрузка на организм за счет скученности не исчерпала возможности выполнять эту деятельность на удовлетворительном, близком к исходному уровню. В указанной работе был неудовлетворительным критериальный подход к определению критического уровня внешней стимуляции, делающего ее стрессогенной. По мнению Каплана, этот уровень достигается при комплексе показателей стимулирующей информации [Kaplan S., 1972, 1973, 1976]. Должны быть достаточными: ее количество, присутствующее одномоментно, напряженность умозаключений, необходимых для понимания этой информации, кроме того, должна существовать перспектива для субъекта быть в состоянии узнать больше о среде как об источнике критической стимуляции. Существует мнение, что критический уровень стимуляции обусловливается большой величиной сигнала, конкурирующими сигналами при дефиците времени ответа на них, высокой неопределенностью (непредсказуемостью) сигнала [Evans G.W., Elchelman W , 1976].

Было обнаружено, что экстремальная скученность может быть отнесена к типу стрессоров, для которых характерен неблагоприятный эффект последействия. К такого типа стрессорам относится экстремальное шумовое воздействие, в отличие, например, от теплового стрессора, создающего немедленный дистрессовый эффект [Broadbent D.E., 1971; Kahneman D., 1973; Keele S., 1973]. Это положение было подтверждено исследованиями эффектов комбинированных стрессоров: тесной скученности и шума [Freedman J.F., Levy A.S., Buchanan R.W. et al., 1972], теснотой скученности и температурного воздействия [Griffit W., Veitch R., 1971].

Обнаружено, что после пребывания в условиях экстремальной тесноты испытуемые значительно хуже переносили предъявление им неразрешимых задач, чем лица, пребывавшие перед аналогичной деятельностью в нестесненных условиях [Evans G W , Elchelman W , 1976, Sherrod D. R., 1974]. Надо полагать “вовлечение” испытуемых в пассивное стрессовое реагирование за счет неразрешимых задач усугублялось последействием предшествующей пассивности, генерируемой стрессором скученности (в случае, когда последний не чрезмерен и не вызывает взрыва агрессивного противодействия среде). Эпстейн и Карлин нашли, что после скученности субъекты лучше решали простые задачи. Причем у женщин отмечены увеличение социопетального поведения (сплоченности, желания сидеть ближе друг к другу), увеличение групповой сплоченности кооперативного поведения. Напротив, у мужчин после непродолжительной экстремальной скученности уменьшились групповая сплоченность и кооперативное поведение Цитировавшие эту работу Г. Эванс и В. Аихельман [Evans G.W., Elchelman W., 1976] сообщают, что в ней приведены интересные объяснения указанных половых различий, однако не приводят этих объяснений.

В исследованиях проксимических переменных на животных, а также в ранних работах, посвященных поведению людей при скученности, авторы анализировали значение ситуационных факторов, упуская из вида индивидуальные и личностные различия объектов исследования. Это породило многочисленные данные, не отражающие всей сложности реальной действительности. В частности, писали, что якобы как аксиому, следует принимать утверждение об увеличении личного пространства при стрессе и об увеличении стресса при возрастании плотности индивидов. Между тем было показано, что индивиды с зонами большего личного пространства испытывают больший стресс скученности, чем люди с меньшим личным пространством, помещенные в одни и те же условия [Cozby Р.С., 1973]. Жители больших городов тяжелее, чем сельские жители, переносят пространственные ограничения во время многомесячной работы на рыбопромысловых базах [Ткаченко В Д., 1980] Важную роль в возникновении стресса играют темперамент, характер и стрессовая реактивность общающихся в условиях скученности людей, их психологические установки, мотивы деятельности, морально-этические и социально-культурные нормы [Evans G.W., Elchelman W., 1976 и др.].

При скученности и ограничении пространства, выступающих как стрессор, у мышей были обнаружены физиологические показатели выраженного стресса: увеличение надпочечников и вилочковой железы, уменьшение выделения андрогенных гормонов тестикулами, снижение лактации [Christian J.J., 1961]. При высокой скученности резко возрастала электропроводимость кожи у людей [Epstein Y.M., Aiello J.R., 1974]. Психофизиологические исследования подтвердили возникновение стресса при вторжении в личное пространство [Evans G W , Howard R.B., 1972; McBride G , King M.G., James J W , 1965 и др.]. Скученность и эмоциональная напряженность межличностных взаимоотношений приводили к срыву выполнения заданий Однако это происходило, только когда сокращение межличностной дистанции осуществлялось при решении задачи, требующей высокой скорости обработки информации; скученность практически не влияла на выполнение простых задач, без дефицита времени [Evans G.W., Howard R.B., 1972]. Различные стрессоры, не являющиеся проксимическими факторами, при достаточной интенсивности и значимости вызывают стрессовые изменения проксимических переменных: увеличение личного пространства и дискомфорта от скученности [там же].

Существует ряд интересных, но недостаточно обоснованных подходов к интерпретации феноменов, возникающих при скученности. А. Эссер [358] предположил наличие конфликта между «старым» мозгом (основание мозга и лимбическая система) и «новым» мозгом (неокортекс). «Старому» мозгу приписывается преимущественная регуляция эмоциональных проявлений, которые якобы чаще связаны с личными контекстами эмоций и с интимным взаимодействием в малой группе, в «микрогруппе». Предполагается, что социальные подтексты, межгрупповое взаимодействие в «макрогруппе» преимущественно сопряжены с функциональными возможностями «нового» мозга. Согласно цитированному автору, конфликт между «старым» и «новым» мозгом в какой-то мере обусловливает стресс столкновения потребности личности как в уединении, так и при ее социализации (см. также о «феномене бегства в пустой окоп» в 2.1.12 Б).

Было высказано предположение о том, что потребность человека в установлении и поддержании той или иной степени уединенности связана, в частности, с его способностями «когнитивного картографирования», т. е. со способностью представлять себе физическое и социальное окружение, которая зависит как от индивидуальных, так и от внешних факторов [Evans G. W., Elchelman W., 1976]. Предполагается, что при этом важную роль играют характер прогнозирования субъектом социальных и физических переменных среды, а также баланс между потребностями личности в автономии и «агрегации» с другими людьми. Можно полагать, что этот фрагмент функциональной модели скученности как социологического феномена реально существует. Вместе с тем нельзя ограничиваться только этим фрагментом для понимания всего феномена и для разработки методологии управления стрессом, возникающим при скученности.

Ряд частных решений проблемы стресса при скученности содержится в исследованиях ее переносимости при индивидуальных

f

laзличияx «места опоры» (интернальности-экстернальности) Duke М. P., Nowicki S., 1972], а также в исследованиях влияния индивидуальных различий тревожности [Flowers J., Whalen С., 1974] и вероятного прогнозирования [Altman J., 1975].

Теоретическим основанием, лежащим в основе большинства проксимических исследований, является предположение, что близость к другому индивиду, увеличение числа приближающихся ин дивидов, предметное, примыкающее к субъекту окружение — все это действует как информационная нагрузка. В случае перегрузки возникают стресс и дистресс. Многие исследователи ограничиваются анализом количественных показателей такой нагрузки: чем ближе и чем больше ее агенты, тем быстрее и больше должен субъект обрабатывать информацию о них, чтобы приблизиться к овладению ситуацией. В ряде работ, кроме количественных, отмечают качественные показатели среды, обусловленные субъективной неопределенностью, субъективной невозможностью и тому подобными характеристиками тех или иных агентов среды. Высказаны сомнения в правомерности указанной модели информационной перегрузки для интерпретации данных проксимиче- ских исследований [Evans G. W., Elchelman W., 1976].

Известно, что люди в хорошо структурированных лабораторных ситуациях реагируют на пространственные и социальные ограничения иначе, чем в менее структурированных полевых [Loo

С. М., 1973]. В полевых условиях зоны личного пространства детей увеличиваются в ходе их развития вплоть до возраста полового созревания. В лабораторных условиях обнаруживается обратная направленность изменений размеров личного пространства, продолжающаяся до того же возраста. Объяснение этих данных с позиции модели информационной перегрузки, предложенное их автором, нельзя считать удовлетворительным. При скученности стрессогенный фактор сложнее, чем влияние разной структурированности информации. При анализе цитированных данных следует учитывать и психологические установки, различные в полевых и лабораторных условиях, и преимущественное участие в одном случае образной, в другом— логической сферы мышления, и различную эмоциональную окраску состояний испытуемых, и т. п. Увеличение размера группы повышает познавательную сложность ситуации для индивида: тогда вторжение в его личное пространство можно было бы рассматривать как высший уровень информационной перегрузки [Saegert S., 1973]. Но только ли этим объясняется эффект скученности? Конечно нет.

Есть ли противоречия между представлениями о «нормальном» и «привычном» количестве людей, проживающих на какой-либо территории. Заметим, что «привычной» может стать чрезмерная, т. е. не «нормальная» скученность населения. На этих территориях (к примеру, в трущобах современных городов) постоянные жители не замечают своей стрессогенной скученности и не понимают, что она — главная причина их «стресса жизни», их болезней стресса (телесных и душевных), их дурных характеров и склочных взаимоотношений.

В СССР расселенные в 60-е гг. из трущоб (тысяч перенаселенных подвалов, сотен бараков) в отдельные, хотя и маломерные квартиры, люди испытывали счастье. Но по прошествии 20—30 лет их квартиры стали восприниматься как «хрущобы» («в честь» инициатора расселения из подвалов Н.С. Хрущева). Не малую роль в разочаровании «хрущобами» сыграла ликвидация тем же 25

Психология сп petf-

Хрущевым «железного занавеса», закрывавшего от советских людей то, в каких комфортабельных условиях живут люди в западных странах.

Д. Зоны индивидуального (субъективного), общественного (семейного, кланового, государственного) пространства. Возможно, первое обстоятельное исследование значимости пространства при общении людей проделано Е Ф Холлом [Hall E.F, 1966]. Он обнаружил четыре концентрических пространства с субъектом общения в центре. 1.

Интимное расстояние (радиус) от 0 до 45 см используется при общении самых близких людей: жена — муж, мать — ребенок 2.

Персональное расстояние от 45 до 120 см используется при обыденном общении со знакомыми людьми.

3 Социальное расстояние от 120 до 400 см оказывается предпочтительным в общении с чужими людьми и при официальном общении. 4.

Публичное расстояние от 400 до 750 см используется при выступлениях перед различными аудиториями.

Холл указывал на то, что расстояние, предпочтительное для той или иной формы общения, избирается человеком в значительной мере неосознанно . Тем не менее человек почти всегда, так или иначе, реагирует, если принятое им расстояние «нарушается».

У многих народов сохранились архаические традиции разделять пространство в доме на мужское и женское. Это не значит, что в них не могут находиться члены семьи другого пола. Однако мужчины в горных аулах, зайдя на «женскую половину», испытывают большее напряжение ответственности за свое поведение. То же и с женщинами, вынужденными быть на «мужской половине». В старинных домах Сванетии женская часть общего помещения — в дальнем от входа углу, мужская — ближе ко входу. С оружием в руках воины будут защищать женщин и детей от врагов, взломавших крепкую угловую дверь, укрепленную острыми кремневыми плитами [Китаев-СмыкЛ.А., 1988].

И в современных квартирах, казалось бы, стихийно образуются «женские пространства», там, где предпочитают хозяйничать жена, мать, дочери, есть «детская комната» или угол для малышей. Гласно или негласно есть и «мужская» территория. Удобнее жить, когда определилась «своя территория» в доме, в квартире для каждого члена семьи — там ему комфортнее, там гарантия возможности эустресса. Но бывает иначе, когда «своя территория» —место изгнания, «заточения»: темный угол в общей комнате, жалкая комарка — обитель дистресса.

За пределами концентрических пространств холла, вне квартиры и дома есть небезразличные для каждого из нас территориальные зоны (пространства). Их значимость создается условиями нашего существования а размеры зависят от индивидуальных черт характера, воспитания, традиции, пола и возраста. Обширные психологические исследования влияния пространства на людей были проведены эстонскими учеными под руководством Томаса Ниита, Хайдемиста, Крусваала начиная с 80-х гг. XX в.

С детства формируется чувство своей принадлежности к пространству «нашего двора». За ним — пространство «своего села», а в городе— «нашего квартала». Они создают представление- понятие — «малая родина». Благодаря ему люди, лишь изредка видевшие друг друга в родном селе, в своем городе, оказавшись на чужбине и увидев знакомое лицо, радостно бросаются один к другому, вдруг поняв, что они «соседи1». Еще более широкая пространственная зона — «своя страна», «большая родина». Навсегда она в душе. Из-за этого у людей с особым складом характера возникает ностальгия (гр. nostos — возвращение домой + algos — страдание боль = тоска по родине, по минувшему). У людей надолго, тем более вынужденно оказавшихся в чужой стране, она воплощается в мучительном желании вновь увидеть родной край, оказаться среди людей, знакомых с детства. Велика их трагедия, когда, возвратившись, видят все изменившимся, почти незнакомым. Представления о «малой» и «большой» Родине наделяют людей чувством-понятием — «землячества». В экстремальной ситуации вдали от родины оно сплачивает, укрепляет их самосознание, побуждает земляков защищать друг друга.

В разные исторические эпохи становились то менее, то более значимыми пространства, занимаемые этносами, нациями, государствами В последние десятилетия во многих европейских странах стали явственными поиски большими группами населения опоры на свое национальное или этническое происхождение. Тенденции сепаратизма, естественно, приводят к экстремальным ситуациям с социальным, политическим стрессом. Важные причины этого, с одной стороны, распад семейных кланов, утрата единства семьи как зашиты для всех ее членов. Это стрессогенное обстоятельство усиливает поиски опоры на этническую, национальную идентичность. С другой стороны, происходят массовые трансформации экономических и политических реалий, обезличивающие отдельного человека, обессиливающие семьи, ввергающие в дистресс. Это пробуждает в людях зооантропологическое рефлекторное (не вполне контролируемые сознанием) ощущение «кровного родства», якобы защищающее индивида сплочением с себе подобными, с внешне похожими на него, обладающими одинаковыми социокультурными традициями и общими целями. Такая ксенофилия (гр. хепоп — чужой + phileo — люблю) ведет к претензиям на владение своей национальной территорией, к сепаратизму и в конечном итоге к ксенофобии (гр. хепоп — чужой + phobos— страх, но используется и как «неприязнь»), к отторжению иных как «врагов» [Савельев А.Н., 2007].

Одновременно с этим происходят интегративные процессы, охватывающие все большие массы людей благодаря трансконтинентальным экономическим, информационным и технологическим процессам. Становится обыденным глобальное информационное пространство сетевых связей между людьми благодаря Интернету и подобным ему технологиям. Глобализация и антиглобализм создают немало поводов для дистресса и эустресса.

Е. Пространство планеты и космоса. Первый телемост 1982 г. «Москва — Космос — Калифорния». Карнавальный катарсис как «пространство» отрыва от земной обыденности. Смеховая культура и СМИ. Проникновение людей в космическое пространство создает у все большей части человечества представление о своем единстве, о силе и вместе с тем ничтожности в масштабе Космоса.

Многие люди нашей планеты впервые наглядно представили ее в день полета Юрия Гагарина. До сих пор в душах его сверстников не угас восторг, охвативший их в день возвращения на Землю первого космонавта. Пространство космоса стало близким и достижимым. И очень мало тех, кто осознает, сколь велика опасность гибели космонавтов-астронавтов несущихся вдали от земной поверхности, где только и возможна нормальная жизнь. Сообщения о космических полетах стали обыденностью. Но был момент, когда благодаря успехам космонавтики, массы людей на противоположных сторонах земного шара были эмоционально потрясены, увидев одни других и общаясь друг с другом

Минуло 25 лет со дня (вернее, с ночи) первого «космического телемоста» (телевизионного моста) между СССР и США. В свое время он был «суперстрессовым» событием для всех московских и многих американских его участников. Чтобы понять причины эмоциональных потрясений людей, находившихся на разных континентах и вдруг увидевших друг друга на телеэкранах, надо вспомнить подробности организации и проведения того TV-моста.

Сейчас невозможно себе представить всю невероятность осуществления в то время телевизионной связи между массами граждан СССР и США. Выезд от нас за рубеж был предельно ограничен и возможен только для строго проверенных людей, телефонные разговоры с зарубежными абонентами контролировались, даже служебная переписка перлюстрировалась, шпиономания была суровой действительностью в нашей стране. Для подавляющего большинства ее граждан пространство за ее границами казалось эфемерным, потому что было навсегда недоступным.

Совершенно исключительную роль в организации первого телемоста сыграл уникальный москвич Иосиф С. Гольдин, умевший, как трава прорастает сквозь асфальт, проникать сквозь «железобетонную толщу» советских государственных властных учреждений, достигать «лиц, принимавших решения» и убеждать их. С американской стороны инициатором телемоста был Дик Хикман (человек со сложной биографией). Надо заметить, что телемосты уже проводились в США между рок-фестивалями в разных городах.

Идея организации массовых связей между СССР и США возникла в спецструктурах этих стран, во многом конфронти- ровавших тогда одна с другой. Становилось ясным, что конфронтация наносила ущерб их экономическим и культурным возможностям.

В телемосте с советской стороны приняли участие несколько рок-групп и вокально-инструментальных ансамблей, которые откликнулись на внезапное приглашение в полночь (в это время в США был день) прибыть в телецентр Останкино. Гольдин уговорил появиться там уже популярную певицу Аллу Пугачеву.

Первый телемост назывался «Москва - Космос - Калифорния». Эти три слова были на майках американцев. Наклейки с этим названием раздавались советским участникам.

Иосифу Гольдину (и небольшой группе сподвижников — в ней был и автор этих строк) удалось за один вечер оповестить, пригласить, вызвать в Останкино более 250студентов из нескольких студенческих общежитий Москвы, больше 80 своих приятелей и их знакомых. Общее число участников ие регистрировалось. Ночью их пропускали в здание телецентра по одному слову Гольдина «Со мной 25 человек», «Еще 90!» и т. д. Телецентр Останкино был при коммунистическом режиме еще более недоступным для «посторонних» людей, чем сейчас. Проход в него без пропусков был абсолютно недопустим, ночью вводился особый режим охраны И тем не менее в ночь на 5 сентября 1982 г. невероятное вдруг стало возможным

Ночной вызов в телецентр был для участников TV-моста первым эмоционально-будоражившим фактором. Проход в огромное почти пустое здание телецентра Останкино был вторым стрессогенным фактором, обещавшим и дальше нечто необычное радостное. Долгое, томительное, но все же веселое ожидание спутниковой связи Москвы с Калифорнией становилось третьим стрессогенным фактором. Тогда еще не угасла радость от первых полетов в космос. И личное участие в «чуде космической связи» было волнующим: «Неужели увижу вживую Америку! Вдруг все сорвется».

Должен сказать, что эти и дальнейшие оценки эмоциональных переживаний участников телемоста были сделаны на основе опросов, интервьюирования, анкетирования нескольких десятков человек. Нами опрашивались, прицельно обследовались люди разных возрастов, разного пола, с разными эмоциональными проявлениями Во время сеансов космической связи и сразу после телемоста это психологическое исследование было проделано группой студентов-психологов и медиков под моим руководством. Инициатором был И. Гольдин.

В Калифорнии, в Национальном парке на склонах большого холма, расположенных так, что они создавали гигантский амфитеатр, разместились более трех тысяч человек. Передними, внизу стояли несколько огромных экранов, на которых американцы видели «в прямом эфире» то, что транслировалось из Москвы, — нас в зале-студии телецентра Останкино. А мы на двух полутораметровых экранах видели жителей Калифорнии. В огромном зале-студии набралось около 350 человек.

Наконец на больших экранах московского телецентра замелькали лица американцев; их стало слышно Многие не сразу поняли, не сразу поверили, что «чудо» уже происходит Ощущение разительной необычайности у одних нарастало постепенно, у других как взрыв. Одни замерли с улыбками на лицах, другие переговаривались, кричали, начали толкать друг друга, перебегали с места на место. Видя «заэкранных» американцев и тем более прямо общаясь с ними, советские участники все более возбуждались. —

Эй, ты! В красной рубахе, — крикнул наш студент (по- английски) калифорнийскому парню на экране, — ты видишь меня?! Ты действительно есть? Или мне мозги пудрят — будто мы видны друг другу? —

Да! Я здесь, тут Калифорния!

Задорные переклички происходили все непринужденней Атмосфера раскрепощенности, непринужденности, радости, веселого буйства вспыхивала по обе стороны телемоста —

Первый раз вижу коммуниста! А ведь ты похож на наших парней! —

Я не коммунист, я — студент!

Эти реплики и многие другие с английского на русский и обратно, эмоционально заряжая их, мгновенно переводил Иосиф Гольдин.

Прямое общение участников моста перемежалось выступлениями рок-ансамблей. После каждого— аудитории на обоих континентах взрывались криками, аплодисментами.

Изменения психического состояния сразу после окончания TV-моста у всех обследованных участников не ограничивались эмоциональным подъемом, эйфорией, как после очень впечатлившего театрального или массового театрализированного действия Все говорили о необычайности произошедшего, о том, что «никогда такого не было1», «это впервые со мной!», «не ожидал, что такое может быть!». Кроме того, многие воодушевленно сообщали о трудно определимых словами изменениях личности: «Я ста л другим Теперь весь мир стал другим для меня», «Я будто проснулся, а раньше всю жизнь вроде бы спал до этой удивительной ночи», «Теперь я вижу всех людей, тех, что рядом со мной, другими глазами. Увидел далеких американцев, и наши все здесь мне стали ближе и роднее».

Не только необычайность «прорыва» в западный (капиталистический, «свободный») мир, но ощущение планетарного пространства, представление близости далекого Mipa трансформировало душу (психику). Некоторые так и говорили: «Теперь я ’’всепланетный человек! “», «Какие смешные все люди у нас, не знают, не чувствуют, что все — и у нас, и в Америке — это что-то одно1», «После таких мостов, когда и мы и они увидим в лицо друг друга, то не сможем и не станем воевать», «Для всех граждан СССР нужны телемосты с другими странами, через телемосты — дорога к миру».

Эти и подобные высказывания, вернее, радостные выкрики были у людей в состоянии радости, экстаза, разгула. Кто-то пытался сдержать эмоции. Внезапное проникновение, попадание, хоть и на время, в иной мир и осознание доступности планетарного пространства трансформировало психику наших участников телемоста. И это вылилось в карнавальное состояние. В нашей отечественной научной литературе наиболее полно и ярко феномен карнавальности рассмотрен, изучен М.М. Бахтиным в его монографии, посвященной анализу классического произведения Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» [Бахтин М.М., 1965]. В том что происходило той ночью 5 сентября 1982 г., многое создавало карнавальность. 1.

Прежде всего — эмоциональный отказ от тягостной обыденной советской действительности. Если на традиционных карнавалах к этому готовятся, то телемост стал внезапным отрывом от прошлого. 2.

И это создало столь сильное потрясение души, что даже не понадобились маски, скрывающие у каждого того себя, от которого хочется избавиться На телемосту почти все вдруг стали другими. И вокруг были люди с горящими глазами, кричащими ртами, их ожившие возбужденные лица были будто бы новыми масками тех людей.

3 У всех веселое перевоплощение дополнялось радостью протеста против запрета на общение с иностранцами, ликованием эфемерной победы над чем-то высоковластным. В последующие дни все, с кем нам удалось поговорить «обмениваясь впечатлениями», говорили примерно так: «Конечно, цензура и подвластность советским правилам остались теми же, но телемост запомнится навсегда как право на свободу, как сила, которая в нас есть, как глоток счастья» и т. п.

Телеоператор, проработавший много лет в телецентре, говорил мне: —

Кого только я не снимал, людей знаменитых, выдающихся, но теперь я понял, что ни один артист, ни один политик не был так воодушевлен, как многие из тех, кого я видел на телемосту. Да и сам я теперь уже другой. —

В чем другой? —

Я понял, что способен на большее, чем стоять за камерой. В душе я давно режиссер, вот и стану им!

Воодушевление на большее, чем есть в их жизни, стало особенностью многих испытавших во время TV-моста воодушевлен- ность грандиозностью пространства Земли. 4.

«Карнавальные переодевания» участников рок-ансамблей происходили тут же у всех на глазах. Это усиливало наглядность перевоплощения «таких, как мы» в «совершенно иных». Происходило раблезианское «травестиа» 5.

Гротескность карнавальных образов и действий, которой Рабле и Бахтин придавали большое значение как силе, перевоплощающей психическое состояние участников карнавала, была во время телемоста в больших массах людей В Калифорнии явно гротескным стало сборище зрителей-участников в национальном парке. Да и в Москве непривычно громадный зал был переполнен взбудораженной массой. Гротескность забитого людьми пространства усиливалась ночной пустотой бесконечных коридоров телецентра. 6.

А карнавальные, буйные потехи, бесчинства и безобразия, веселые драки? Или, хотя бы, избиение ритуальной жертвы, раблезианского «клеветника», которого не спасает его смехотворность и ничтожество на фоне бушующей толпы! Были ли они тогда, ночью 5 сентября 1982 г.?

Был момент, когда толпа студентов после завершения телемоста вышла из огромного зала, откуда велась трансляция. Радостные, веселые, все еще охваченные восторгом произошедшего «единения со всем миром!», они шумели, смеялись. Но вот уже спускаясь по лестницам телецентра, начали толкаться, выкрикивать что-то, кто то съезжал по перилам. Было видно, что их эмоциональность усиливалась. На улицу вывалилась возбужденная масса парней и девчонок: крики, песни, объятия, взаимные толчки. Клокочущая толпа была особенно контрастна на фоне абсолютно безлюдного, пустого ночного пространства между двумя остекленными зданиями-монстрами телецентра Останкино

— Только бы стекла не начали бить, — устало улыбаясь сказал Иосиф Гольдин. И действительно, у нескольких стоявших там машин стекла утром оказались разбит